Частный детектив. Выпуск 5 - Пратер Ричард Скотт - Страница 65

— Э–е–ух… Полагаю, мне этого достаточно.

Он спросил:

— Чем я могу тебе помочь?

— Ах, да. Вообще–то все очень просто. Я хочу подняться в офис Себастьяна, верно? Верно. Но идти по лестнице я не могу. Не могу взобраться по стене. Не могу долететь по воздуху. Но если ты наклонишь стрелу своего крана так, чтобы она коснулась четвертого этажа здания Себастьяна, я сумею влезть по ней и проникнуть в его офис через окно. Правильно? Так что…

— Неправильно. Видишь, где стоит мой кран?

Я видел. Он был припаркован на этой стороне улицы, здание Себастьяна находилось как раз напротив.

— Да, вижу. Ну и что?

— Эта стрела слишком длинная… для того, что ты надумал. 122 фута. Очень длинная, вот что я тебе скажу. Чтобы получилось, как ты хочешь, платформу надо поставить вон там. Тогда я смог бы опустить стрелу вниз вдоль фасада. И тогда забирайся себе в любое окно. Понятно? Вот что я имею в виду. А с этого места конец стрелы будет очень далеко.

— Ясно.

Джексон подошел к решению проблемы ответственно, минут пять он раздумывал над ней, затем вновь приложился к фляжке и молча протянул ее мне. Я сделал небольшой глоток. После этого Джексон спросил:

— Ты ведь не хочешь, чтобы я включил мотор и стал перебазировать кран на другое место?

— Боже упаси! Сюда немедленно нагрянут копы.

— Сразу же. Значит, не передвигать кран. И надо работать быстро. Так?

— Правильно. Чертовски быстро. Нужно опередить копов.

Между нами установилось полнейшее взаимопонимание. Наши головы работали с умилительной точностью и логикой, присущей закадычным друзьям–приятелям.

Джексон сказал:

— Я знаю, как это сделать, не сдвигая кран с места. Ни на один дюйм.

Он помолчал, восхищенный собственной находчивостью, потом продолжал:

— Мы заведем мотор и повернем кабину крана к улице. Немножечко опустим стрелу. Все это в таком темпе, что сначала никто ничего не заметит. Конечно, потом–то разберутся.

— Да, конечно.

— Потом я немножечко отведу грушу и влеплю между этими окнами в офисе Себастьяна. Они очухаются только после того, как все будет кончено!

— Угу, представляю. Но мне–то от этого какая польза? Разве только… Джексон, на меня произвела огромное впечатление твоя изобретательность. В твоем предложении, несомненно, имеется рациональное зерно. Однако необходимо, чтобы у тебя была твердая рука и верный глаз. Сумеешь ли ты сделать так, чтобы этот чертов шар оказался достаточно близко от окон?

— Спрашиваешь! Я же специалист!

— Точно. Ты можешь сбросить шаром муху со стены — или что–то в этом роде. Ты сумеешь подвести шар вместе со мной так, чтобы я смог соскочить в окно? Которое? Нам лучше заранее это решить.

— Верно. Я буду целиться в простенок, вон тот, видишь? Между двумя окнами. Договорились?

— Конечно.

Я вспомнил, что по ту сторону стены в двухфутовом проеме между окнами кабинета помещается “Жизнь и Смерть” Роберта Делтона.

— Отлично. — сказал я.

— Может случиться, что я самую малость отступлю от середины в ту или иную сторону. Но шар пойдет медленно и ты сумеешь решить, в которое окно прыгать.

— Времени на раздумие у меня будет не слишком много, не так ли?

— Ясно, что немного.

— Нужно будет быстро решать.

— Очень быстро.

Он согласно, кивнул головой.

— А что будет, если я ошибусь и спрыгну очень рано?

— Про тебя я не знаю, но шар откачнется назад.

— Правильно… Слушай, Джексон, а если ты промажешь?

— Сомнительно, — сказал он ворчливо, — весьма сомнительно. Не думай об этом, Шелл, старина. Допустим, такое случается, ты же это заметишь, когда будешь там. Зачем заранее накликать беду?

— Олл–райт, Джексон, — сказал я и замолчал. В голове гудело. Что, черт побери, он наливает в свою флягу?

— Поехали!

Я забрался на шар.

Джексон заработал рычагами и начал меня поднимать.

Чем выше я поднимался, тем яснее становились мысли. Конечно же, вся идея бредовая. Нужно отказаться, пока не поздно.

— Джексон, — сказал я, — мне…

Конечно, он не услышал.

Стрела повернулась. Теперь я висел над улицей, вцепившись в трос. Ноги соскальзывали с круглой верхушки стальной груши. Груша раскачивалась. Это было похуже морской качки.

Стена здания Себастьяна надвигалась.

— Стоп! — заорал я.

Мне казалось, что здание несется ко мне. Все шесть этажей Себастьяна выбрали меня из всего человеческого рода и намереваются стереть в порошок. Точнее, превратить в кровавое месиво.

Но здание отступило. Джексон не рассчитал? Шар не достиг стены. Вот движение замедлилось, мгновенная остановка, шар пошел назад. Я спасен! Нет, дорогие, хватит безумия. Если только эта штука спустится, ничто не загонит меня снова на шар! Я не буду играть в гольф и бильярд, больше никаких шаров!

Ох, какое облегчение!

Шар пролетел мимо кабины; я увидел, что Джексон снова колдует с рычагами. На физиономии — явно маниакальное выражение. Отвернувшись от меня, этот сукин сын вновь повернул красный рычаг.

Помешался.

— Джексон, стоп! — завопил я. — Операция отменяется!

Шар двинулся вперед.

— Нет, Джексон, нет! Я пере…

На этот раз шар не двигался, а мчался. Я, несомненно, врежусь в стену. И как это я сразу не подумал, что Джексон никогда не останавливал свой шар возле стены, он привык крушить, превращать в груды кирпича и щебня. Мускульная память, условный рефлекс. То, что он пьян, ничего не изменит.

Стена приближалась.

Теперь уже недолго…

Вот и наступает конец. Возможно, они поместят тут памятную надпись “на этом месте разбился Шелл Скотт”. Дощечка просуществует неделю — до того дня, пока перестройка не доберется до здания Себастьяна. И тогда я стану всего лишь воспоминанием. Пятном на разбитых кирпичах.

Но такова жизнь.

Бесполезно плакать о пролитой крови.

Ветер свистел мимо моей головы.

И стало необычайно светло.

Первый ход в сторону здания Себастьяна сразу же привлек внимание. Слишком большое внимание. Меня освещали лучами карманных фонариков, фарами машин, сигнальным огнем — точно так же, как в воеиное время зенитчики выискивали в небе вражеские самолеты.

Но выстрелов не было — никто не звал, что все это значит. И, конечно, не узнали меня, поскольку моя шутовская борода развевалась, закрывая физиономию.

Стена — прямо передо мной. На этот раз Джексон все рассчитал совершенно точно. Шар был направлен по центру проема между двух окон. В самый последний момент я смог увидеть через окна собравшихся в офисе людей.

Прыгать — поздно.

Единственное, что я мог сделать, это подтянуться на тросе.

Шар ударил о стену.

Стук, грохот.

Я посчитал себя убитым.

Это — смерть.

Жизнью такое быть не могло.

Я почувствовал, что на меня что–то напирает, стараясь выдавить внутренности, как пасту из тюбика; что–то подалось. Я решил, что это я не выдержал, моя голова, кости, мышцы и так далее. Все тело разваливалось на клочки.

Теперь–то я знаю, что такое адская боль.

Но если я умер, то не должен чувствовать боли?

Значит, я все же жив?

Да, я не умер. На меня сыпались обломки кирпичей, что–то обрушилось на голову, потом я неожиданно уже летел по воздуху, заполненному пылью, щебенкой и кусками покореженного металла. Стальной шар прошил стену дома как раз в том месте, где была вмонтирована “Жизнь и Смерть” Делтона.

Я увидел лица, письменный стол в каком–то тумане, все было неясное, расплывающееся.

Падая, я налетел на двух парней, которые только что повернули ко мне испуганные лица, и мы втроем повалились на пол.

Шоковое состояние. Все — как в замедленном темпе. Я не потерял сознание, но у меня была разбита голова, сначала я даже плохо видел.

Все же мне удалось подняться с пола; на это потребовалось много времени, однако я сумел встать. Все болело, перед глазами плыли красные круги; но свой кольт я сжимал в руке.