Очерки истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (1917—1922 гг.) - Софинов Павел Георгиевич - Страница 6

В январе 1918 г. Советское правительство приняло еще одно важное решение о Всероссийской Чрезвычайной комиссии. В развитии своего постановления от 21 декабря 1917 г. о функциях ВЧК Совнарком 31 января 1918 г. точно разграничил функции между существовавшими в то время учреждениями розыска и пресечения, следствия и суда. В этом решении говорилось: «…Β целях упорядочения борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией СНК постановляет:

В Чрезвычайной комиссии концентрируется вся работа розыска, пресечения и предупреждения преступлений, все же дальнейшее ведение дел, ведение следствий и постановка дела на суд предоставляется следственной комиссии при трибунале…»[43].

Следовательно, в первые месяцы после создания ВЧК на нее возлагалась работа по розыску и предупреждению преступлений. Однако, как мы увидим дальше, такое правовое положение ВЧК не могло долго существовать, так как классовая борьба обострялась и обстановка требовала принятия немедленных мер для подавления контрреволюции.

Могучие волны социалистической революции, поднявшиеся в столице, неудержимо катились по огромной  стране, сметая на своем пути буржуазно-помещичьи порядки. Период с октября 1917 г. по февраль 1918 г. был, по определению В. И. Ленина, «сплошным триумфальным шествием» Советской власти.

Контрреволюционные силы, разбитые в открытом бою в центре страны, стали концентрироваться на окраинах, главным образом в южных и восточных районах. Такое географическое положение контрреволюционных сил не было случайным. В отличие от центральных районов страны здесь было мало крупных промышленных и культурных центров, а население представляло крайне разнообразный состав в социальном и национальном отношении. К 1917 г. в России насчитывалось 11 казачьих войск. Веками культивируя военно-феодальную организацию казачества и разжигая сословную рознь между казаками и не казаками, царизм превратил казачье войско в орудие закабаления и угнетения народов Кавказа, Средней Азии, Сибири. Естественно, что контрреволюция в первую очередь сделала ставку на казачьи войска. Большую надежду на казаков возлагали и иностранные империалисты. Пользуясь окраинным положением казачьих войск, империалисты Антанты снабжали их оружием, боеприпасами, деньгами.

Наиболее опасные для Советской власти очаги контрреволюции образовались на Южном Урале и на Дону, где антисоветские мятежи подняли белогвардейские атаманы Дутов и Каледин.

Для того чтобы стянуть в эти районы возможно большее количество контрреволюционных элементов, агенты Каледина и Дутова-организовали во многих городах так называемые вербовочные пункты, в задачу которых входила вербовка и отправка на Дон и в Оренбургские степи белогвардейских офицеров, а также других лиц, недовольных Советской властью. С этой формой контрреволюционной деятельности советские органы столкнулись уже в ноябре 1917 г.

Показательным в этом отношении является дело Екатеринбургской вербовочной организации. Через Екатеринбург [44] двигались десятки воинских эшелонов с казаками, возвращавшимися с фронтов империалистической войны. Казаки ехали в станицы в полном боевом снаряжении. Агенты Дутова вели среди них агитационную работу, уговаривая присоединиться к мятежу уральского казачества. Усиленные отряды екатеринбургской Красной гвардии круглосуточно дежурили на вокзале, разоружая прибывающие эшелоны. Большую помощь местным красногвардейцам оказывали балтийские матросы, присланные на Урал ЦК РКП (б) и Петроградским ВРК.

Как-то ранним ноябрьским утром отряд балтийцев, возвращавшийся после дежурства на вокзале, наткнулся на человека, лежавшего на тротуаре. Руководитель отряда — начальник штаба екатеринбургской Красной гвардии, бывший кочегар линейного корабля «Заря свободы» П. Д. Хохряков зажег спичку. На земле без сознания лежал молодой офицер. Под ним растекалась кровавая лужа, грудь тяжело подымалась. Документов у раненого не оказалось, но в одном из карманов было обнаружено письмо к девушке. В нем сообщалось о какой-то «среде подлых людей» и о каком-то «ужасном деле». Пострадавшего доставили в больницу. У него оказались две тяжелые ножевые раны.

Через два дня офицер пришел в себя. Он рассказал дежурившему у его постели матросу Сергею Дьячкову о контрреволюционной организации, связанной с Дутовым, и назвал адреса и фамилии известных ему заговорщиков. Решено было произвести обыск во всех названных квартирах. Красногвардейцам удалось задержать много белогвардейских офицеров и среди них — казачьего подъесаула, прибывшего в Екатеринбург по заданию Дутова. Допросы вели П. Д. Хохряков и старый революционер, участник революции 1905 г. на Урале П. 3. Ермаков. Подъесаул долго отпирался, доказывая, что приехал в Екатеринбург в поисках «богатой невесты», так как отец не давал на жизнь ни гроша, считая его кутилой и игроком. Выслушав «исповедь» офицера, П. 3. Ермаков напомнил ему, что несколько дней назад тот выступал на совещании белогвардейской организации не как искатель «богатой невесты», а как уполномоченный Дутова и в подтверждение показывал официальное удостоверение. Подъесаул понял, что дальше отпираться бессмысленно, и назвал адрес основной конспиративной квартиры, где собирались главари так называемого «Союза фронтовых офицеров». Прибыв по указанному адресу, красногвардейцы произвели тщательный обыск: осмотрели весь дом, искали на кухне, в столовой, в спальнях, простукивали стены, заглядывали за рамы, но ничего не нашли.

Тут внимание Хохрякова привлек большой тульский самовар, который стоял на кухонном столе. Матросу бросилось в глаза, что самовар и труба к нему у хозяина имелись, а отверстия для самоварной трубы в печи не было.

По приказу своего командира Дьячков принялся за печь. На пол полетели известка, глина, и вскоре открылось заделанное кирпичом отверстие для самоварной трубы. Здесь хранились свертки с документами контрреволюционной организации.

Так тульский самовар «подвел» белогвардейских агентов, вербовавших добровольцев в банды Дутова и готовивших антисоветское выступление в самом Екатеринбурге[45].

Подобные вербовочные пункты были созданы во многих городах Советской республики, в том числе в Петрограде и Москве. Всероссийская Чрезвычайная комиссия, продолжая работу, начатую ВРК, должна была в корне пресечь отправку белогвардейцев из центра страны в районы контрреволюционных очагов.

В начале января 1918 г. ВЧК разоблачила в Петрограде офицерскую организацию, которая согласно показанию одного из ее главарей, Орлова, ставила своей целью «свержение власти Совета Народных Комиссаров, уничтожение всех изменений, введенных Советской властью, и восстановление военной диктатуры с Калединым во главе» [46] .

Еще в декабре 1917 г. белогвардейские заговорщики заключили договор с эсерами о совместном выступлении против Советского правительства, причем, как показал Орлов, «правые социал-революционеры должны были перед восстанием взять на себя агитацию, а мы — дать вооруженную силу».

Восстание намечалось на 5 января 1918 г. К этому времени к Петрограду должны были подойти белогвардейские отряды из Финляндии. В действительности ожидаемые подкрепления не пришли, а ВЧК разоблачила подготовку правых эсеров к мятежу. В связи с этим белогвардейцы решили отложить восстание до 20–23 февраля.

Следствие далее установило, что организация готовила покушение на Владимира Ильича Ленина. Орлов показал на допросе: «Мне и еще сорока офицерам было поручено организовать покушение на Ленина, на эту операцию я должен был получить 500 тысяч рублей. В Михайловском манеже или в конно-гвардейском полку, когда Ленин там будет выступать, я должен был его захватить и доставить на Дон к Каледину в качестве заложника».