Гильдия темных ткачей - Соловьева Евгения - Страница 25
- Предыдущая
- 25/87
- Следующая
Семь лет назад, только став Голосом императора, Дукрист был пустым местом: кроха силы, щепоть заклинаний, ворох амулетов, куча гонора и хорьковая хитрость. Теперь же этот мальчишка — что для мага каких-то двадцать восемь лет? — стал серьезным противником, недооценивать которого Рональд не мог себе позволить: за его спиной не стояли папочка-император и глава Конвента. Если бы Парьен не присматривал за своим птенцом денно и нощно, если бы Тхемши удосужился хоть намекнуть, как обойти наложенные им и Парьеном охранные заклинания — ублюдок Дукрист уже давно бы составлял пару Эйты.
Этим отличным слугой Рональд обзавелся по случаю: Паук прислал ему «на практику многообещающего ученика», сиречь шпиона. Сын изнасилованной зургом селянки, волею Двуединых получивший изрядный дар, лез из кожи вон, выслуживаясь перед Пауком. Из него с годами мог бы получиться если не зеро, то уж шер-прим точно. Но дрессировать змею и повторять ошибки учителя? Увольте. Самое разумное, что Паук делал с ненадежными учениками, это превращал их в надежных слуг. А все ученики, способные со временем стать сильнее учителя, ненадежны по определению.
В размышлениях Рональд дошел до галереи Масок. Оставшиеся до отъезда четверть часа следовало провести с пользой.
— …дело чести, Шампур! — доносилось из-за дверей.
— Струсили?
— Плаха за компанию — это слишком!
Рональд остановился на миг, усмехнулся. Еще немного, и дуэль состоится, но с другими участниками. Только что толку, если Шампур нанижет на шпагу не светлого ублюдка?
Распахнув двери, Рональд обвел сишеров тяжелым взглядом. Этой секунды ему хватило, чтобы прочитать всех троих: ничего интересного, кроме… танцы с Маской?! Шис! Неужели?..
— Ваша Темность.
Зифельд поклонился не так низко, как требовал этикет. Его дружки не стали рисковать и добросовестно подмели шляпами полы.
— Вон, — почти не разжимая губ, велел Рональд.
— Какого… — начал было возмущаться Шампур, но дружки не позволили ему снова полезть на рожон, с двух сторон подхватили под руки и вытащили из галереи.
Звука закрывающейся двери Рональд не слышал. Он уже был там, в мире воспоминаний и призраков.
— Зефрида? Ты здесь, я знаю! Иди сюда, Фрида!
Тоска, пустота. Зеркала мутны, портреты мертвы.
— Ваше Величество!
Мысленный крик Рональда наверняка услышали все, обладающие хоть каплей дара. Но ему было наплевать. Оставив тело стоять перед портретом Мардука с женой, он чистой стихией метался по галерее, шарил по всему Риль Суардису в поисках сбежавшей королевы.
— Зефрида! Прошу тебя, откликнись!
Тщетно. Башня Заката оставалась запертой наглухо, на паркете галереи голубым туманом светились следы — совсем недавно она танцевала… она танцевала! Не с ним! С ублюдком светлым!
Темное, жгучее пламя выло и билось, требовало: сжечь! Сровнять с землей проклятый дворец! Распять проклятого Дукриста на алтаре, вырвать из его глаз отражение её улыбки, содрать с кожей её прикосновение, вместе со слухом отнять звук её голоса…
«Спокойно. Спокойно, — остатки рассудка еле удерживали готовую вырваться огненную бурю. — Если поддашься ревности, потеряешь все. Остановись. Остынь».
«Умна сонн, умна химме сон…» — огонь и смерть, разметавшиеся по всем дворцу, резонировали чистыми обертонами ненависти, дрожали умной отрешения.
«Умна сонн…» — пели зеркала, успокаивая темного мага.
«Умна сонн…» — ожившие портреты королей и магов смотрели на него, напоминая о вечной Тьме за краем и о цене ошибки.
— Смеешься надо мной… — Рональд сидел на полу, обхватив колени, все так же вперившись в юное лицо на портрете. — Думаешь, я еще недостоин. Слишком слаб, чтобы вернуть тебя… ты права, пока — слаб. Но… помнишь, я обещал тебе?
Драгоценные крупицы воспоминаний плыли перед глазами.
Вот он, едва вырвавшись от Паука — четыре десятка лет притворства и интриг, наконец, дали плоды! — приезжает в Суард, к месту службы полномочным представителем Конвента, его принимает королевская чета. Восторг, счастье, благословение богов: он нашел её, свою вторую половину! В сиянии воздуха и разума, в вихрях легендарного Сумрака — ласковая улыбка, нежность поверх оружейной стали… Прекрасная Зефрида. Супруга никчемного человечка, единственное достоинство которого — трон под седалищем. О, как хорошо он понимал её! Влюбить в себя короля, убить первую королеву, получить корону, вот достойная цель.
Самые первые дни — мимолетные улыбки, короткие беседы, словно случайные встречи. Он не торопился, наслаждаясь новым, прекрасным ощущением. Мечтал о чуде Единения, о свободе от Бездны, о могуществе — одном на двоих.
И совсем скоро — ошеломление, разочарование, ярость. Отвергла! Испуг, отвращение вместо радости и благодарности. Он не мог понять, почему? Естественный следующий шаг — отодвинуть ненужного больше короля, взять власть в свои руки. Принять помощь и любовь единственного достойного её, истинного шера. Вместе они бы правили Валантой несколько сотен лет, и трон унаследовали их дети — с Драконьим даром, а не водицей, в жилах. Никаких нарушений закона, никаких убийств: пусть бы Мардук дожил в мире и покое оставшиеся два десятка лет. Сущая мелочь для почти бессмертной пары.
«Поймите, я люблю супруга!» — набор звуков, не имеющий смысла. Маг не может любить немага. Это против природы, против всех божеских законов. Рональд был уверен, что она играет, набивает себе цену. Что она все равно никуда от него не денется: боги назначили её — ему, не зря же её аура светится серебром предназначения. Он терпеливо сносил её капризы, всегда был рядом.
«Оставьте меня, шер Бастерхази! Мне не нужны ни вы, ни власть, ни бессмертие! Я не буду вашим спасением от Ургаша — вам, темным, там самое место».
Гнев красил ее несказанно. Особенно ярко Фрида злилась, когда он читал ей катрены Двуединства. Те самые, что звучали ему надеждой.
«Нет неизбежности без выбора, — всегда добавлял он. — Вы сожалеете о том, что променяли Свет на Сумрак и не обрели Равновесия, но лишаете меня надежды променять на Сумрак Тьму».
«Вы избрали меня жертвой вашему бессмертию? Прелестно! Вся ваша любовь — тьма, страх и голод. Даже если бы я могла дать вам то, что вы хотите, не стала бы. Потому что вы чудовище, шер Бастерхази.»
Чудовище. В её устах это слово звучало страстью.
— Видишь, боги не принимают тебя одну, без меня. Ты ведь жалеешь, что сбежала, правда? Подожди еще немного, моя королева. Совсем немного.
Маски молчали, но Рональду не требовалось ответа. Он знал: Зефрида слышит и ждет.
Карету с двумя гербами, королевским единорогом и конвентскими весами, горожане провожали полными любопытства и страха взглядами. Придворный маг слишком редко выезжал вот так, напоказ, чтобы стать обыденностью. На улице Второго Эльфийского Договора, тихой и респектабельной, карета остановилась у ворот с вензелями ЛЛ. Слуга на козлах, рядом с кучером, протрубил в рожок, ворота с тяжелым скрипом отворились — и на этом представление для широкой публики завершилось. Зато началось лично для торгового советника Ламбрука.
Рональд подождал, пока Эйты откроет дверцу и опустит подножку, потом подождал еще минуту, оценивая диспозицию и давая возможность графскому дворецкому добежать до парадного подъезда. И только тогда неторопливо покинул карету и позволил любопытствующим в подробностях разглядеть свой ало-фиолетовый короткий плащ, элегантный черный камзол, массивную цепь белого золота с амулетом Конвента и тяжелую трость с набалдашником в виде ястреба, гербом Бастерхази.
- Предыдущая
- 25/87
- Следующая
