Ухаживая за Джулией - Бэлоу Мэри - Страница 24

• Предыдущая
• 24/49
• Следующая

– Она – сама благопристойность. Я не буду испытывать с ней ни минуты беспокойства. Только гордость.

– А-а, – протянула Джулия и на минуту замолчала. – Ты любишь ее, Дэниел?

Любить Бланш? Любил ли он ее? Это было неподходящее слово. Оно ничего не значит. Бланш была всем, чего он желал и в чем нуждался. И на нее было так приятно смотреть. Он может прожить мирную и счастливую жизнь с ней.

– Давай сформулируем это по-другому, – предложила она. – Ты хочешь ее?

– Черт! – воскликнул он, неожиданно останавливаясь.

– Ты первый произнес эти слова. Около озера, несколько дней назад, помнишь? Тебе захотелось смутить меня. Поэтому ты не можешь обвинять меня в том, что я говорю неприличные вещи, не обвинив в том же и себя. Признайся, хочешь?

– Нет! Конечно, нет. Я мог хорошенько встряхнуть тебя там, на берегу, и трясти до тех пор, пока ты не начнешь стучать зубами.

– Значит, не любишь. Впрочем, думаю, это не важно при выборе жены. Подходящей жены. Любовницу выбираешь иначе. О, не смотри на меня так сердито, Дэниел. Я не вчера родилась на свет. Я слышала о существовании любовниц. Но думаю, что брак нельзя назвать удачным, если не находишь в нем удовольствия. Ты согласен?

Граф глубоко вздохнул. Ни одна другая женщина – нет, не леди, – просто женщина – не отважится вести подобный разговор с мужчиной. Интересно, как она сумела постичь разницу между уважением к леди и страстью к женщине? И как пришла к осуждению того, что большинство джентльменов имеют, как правило, одновременно и ту и другую?

– Твоя супружеская жизнь не будет слишком скучной? – не отставала от него Джулия.

– Джулия, – он говорил сквозь стиснутые зубы, показывая ей, что отвечать ему не хочется и что именно она заставила его разговориться, – женщина, на которой я женюсь, и состояние моего будущего брака – эти вопросы тебя не касаются. Ни в коей мере. Ты меня понимаешь?

– Ненавижу вопросы, которые задают в подобном тоне. Это так презрительно звучит. Тебе нравится скучная, пресная жизнь, Дэниел? Ты никогда не мечтаешь о приключениях? Неужели тебе не хочется вырваться на свободу и совершить что-то крайне…

– Возмутительное? Дерзкое? Бесстрашное? Нет, Джулия. Я повзрослел несколько лет назад и не хочу снова впадать в детство.

– Ты повзрослел, когда тебе исполнилось только четырнадцать. Помню, когда я впервые приехала сюда с отцом и мачехой, ты любил забавы и много смеялся. Ты и Фредди. Я была совсем девочкой, но хорошо это помню. Вы оба были для меня идеалом. Однажды я долго искала тебя, пока мне не сказали, что тебя после порки заперли в твоей комнате на весь день. Правда, не помню, какая проказа вызвала этот приговор.

– Я был ребенком. Дети нередко проказничают. Это составная часть взросления.

– Но ты стал взрослым слишком рано. Четырнадцать лет – это еще такой юный возраст. Фредди веселился долгое время после этого.

– Фредди развлекается и до сих пор. И это завело его чересчур далеко. Надеюсь, ты отказалась от мысли выйти за него замуж?

Джулия вздохнула:

– Похоже, мы вновь вернулись к прежней теме. Последние несколько дней он держится на расстоянии. Он только издали улыбается мне, смотрит на меня своим ленивым взглядом и иногда подмигивает. Думаю, он ждет, пока все остальные скажут свое слово, а потом перейдет к следующей стадии сватовства. С нетерпением жду, во что это выльется. По крайней мере, жизнь становится интереснее, когда в нее вовлечен Фредди.

– Если ты выйдешь за него, Джулия, сомневаюсь, что ты скажешь мне то же самое через десять лет. Или даже через пять. Откажись от этой мысли.

Она улыбнулась графу:

– Вся твоя беда в том, что ты хочешь каждого поднять до своего уровня. Ты хочешь, чтобы мы все стали скучными и трезвыми.

Дэниел вновь почувствовал странную смесь гнева и обиды. Если бы они не удалялись от ручья, обходя холм и появляясь на виду у родственников, он мог бы прижать к себе руку Джулии, остановить ее, развернуть лицом к себе и объясниться. Он мог бы это сделать – лицом к лицу, напрямую.

Он не был скучным и серым. Его жизнь не была скучной. Она была богата и насыщена смыслом – родственниками, друзьями, обязательствами и ответственностью. И в будущем его ждал брак – с Бланш, если ему повезет, – и дети. Жена и семья. Его собственные. С которыми можно расслабиться, посмеяться и… Да, испытать физическое удовольствие. Удовольствие не должно быть отчаянным и безрассудным. Оно может быть просто приятным. Прошло много лет с тех пор, как он расслаблялся и получал удовольствие. Лет пятнадцать? Неужели это было так давно? Неужели ему уже двадцать девять? И его юность закончилась после того, как неожиданная смерть отца выбросила его из детства в раннее взросление?

– Может быть, тебе повезло, что ты видишь меня только тогда, когда я трезв и скучен. Возможно, тебе не понравилось бы увидеть меня в другом настроении.

Если он ожидает, что заставит ее замолчать, то зря надеется. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и улыбалась своей бесподобной улыбкой, которая отражала все заключенное в ней озорство и лукавство.

– О, Дэниел, как интригующе это звучит, – призналась Джулия. – Возможно, впервые в жизни ты разжег мое любопытство.

Ее рука выскользнула из-под его локтя, и она направилась по траве к Стелле и Виоле, рядом с которыми стояли Фредди и Лесли. Граф сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он не мог не признать, что Джулия осветила этот день. Может, и не так, как ему хотелось, но, тем не менее, она сделала это.

Будет ли жизнь с Бланш скучной и серой? Он отмел эту мысль прежде, чем она успела пустить корни и навеять сомнения, которые он пока не готов был обдумывать.

Фредерик был потрясен. Хотя слово «шок» было бы более уместно, поскольку событие на первый взгляд казалось малозначительным. Однако оно могло стать предвестником аналогичных событий, и тогда жизнь утратит свою привлекательность.

Он получил записку и счет от одного из своих кредиторе – сапожника, которому он задолжал ничтожную сумму в несколько сот фунтов. Но если кто-то один обнаружил местонахождение, тогда слух об этом быстро распространится и на него обрушится море таких же записок. В этом не было ничего необычного. Фредерик давно привык игнорировать счета, когда в его карманах свистел ветер, и платил своим самым настойчивым кредиторам, если располагал деньгами. Иногда ему улыбалась удача, а временами он попадал в полосу потерь. Но одно дело – получать и игнорировать счета, когда живешь в холостяцкой квартире в городе, и совсем другое – получать их здесь, в Примроуз-Парке. Кто-нибудь еще мог прознать про это. Его отец, не дай Бог. Или Джулия.

Еще одним недостатком пребывания в сельской местности было то, что здесь не представлялось возможности попытать удачу. Фортуна давно не улыбалась ему. Полоса проигрышей почему-то затянулась. Теперь он ждал, что ей на смену придет удача. Разумеется, одна весьма выгодная и даже приятная игра уже вовсю развернулась в поместье. И необходимость выиграть ее становилась все настоятельнее.

– Ты изменил свои планы, Лес? – спросил Фредерик брата, когда они ехали шагом на лошадях, возвращаясь в конюшню после утренней прогулки верхом.

– Планы? – Лесли выглядел озадаченным. – Ты о чем, Фредди?

Фредерик прищелкнул языком и бросил взгляд на серое небо.

– Ты еще спрашиваешь! Разве в эти дни говорят о чем-нибудь другом? Конечно, только о Джулии. Ты все еще хочешь сделать ей предложение?

– Сделать предложение Джулии? – Лес нахмурился. – Дело в том, Фредди, что, по-моему, она, скорее всего, не примет его.

– Ты не можешь знать наверняка, пока не попросишь ее руки. Ты тянешь резину уже целую неделю. Я хочу перейти к следующей стадии моей кампании, но я хочу дать шанс и тебе.

– Думаю, что повезет Гасси. Они всегда любили друг друга. И теперь он проводит с ней большую часть времени, и они все время смеются.

– Это далеко не обнадеживающий знак, мой мальчик. Во всяком случае, для Гасси. Но это звучит многообещающе для нас с тобой.

• Предыдущая
• 24/49
• Следующая