Какого биджуу я теперь волшебник? - Кицунэ Миято - Страница 80

• Предыдущая
• 80/126
• Следующая

— А я, значит, пошёл к дому–то своему, захватить ремни и верёвки, чтобы волокушу для раненого единорожка сделать, а тут мне эти Ронан и Бэйн навстречу, и давай про свой Марс талдычить… — Хагрид, махая руками, рассказывал нам о своих «приключениях» в ту ночь в Лесу Смерти.

— А кто это? Ронан и Бейн? Оборотни? — с интересом спросил Рон, прихлёбывая чай из огромной кружки.

— Да какие оборотни?! Кентавры это. Звездочёты проклятые, — встопорщил усы Хагрид, — им, если что–то поближе Луны находится, уже не интересно. И в ту ночь они меня здорово задержали, начали разговоры умные вести. Всегда появляются сразу, как чувствуют что, да только… не рассказывают ничего толком. Затянули песню о том, что тот, кто убил единорога и выпил его крови, проклят, ну эта тема известная…

— Нет, не известная! Расскажите, пожалуйста! — встрепенулась Гермиона. — А что это за проклятье такое?

— Ну… — Хагрид погладил свою ухоженную бороду. — Я точно не знаю, но это что–то очень плохое… Эти кентавры всё через закавыку говорят, марсы да звёзды, гороскопы всякие. Но что–то вроде того, что потерявший невинность и испивший крови убитого единорога никогда не сможет позволить себе к невинному прикоснуться. И это жуть, как плохо.

— Если бы это была логическая задача, то… — задумалась Гермиона, потеребив косичку. — Смотрите, единороги по легендам подпускают к себе только невинных… это обычно, — она смущённо покраснела, но продолжила, — молодые девушки и дети, наверное… То есть, если этот человек выпил крови и стал проклят, он не может касаться девушек и детей, получается? А что в этом такого?

И тут меня прошибло! Точно! Гарри говорил, что его прикосновение убило профессора в тюрбане! Гарри практически кинулся на него и тот рассыпался прахом… В таком свете это проклятие действительно жуткое. Не можешь касаться детей, завести своих детей, спать с женщинами, особенно, когда испытываешь какие–то чувства или они — всё это можно рассматривать под категорией — «невинность». Человек может касаться только «грязи» — шлюх… и то не факт. Тут дело не в количестве убийств или клиентов, а в чистоте души и помыслов, наверное… Всё же меня Хацуюки к себе подпустил… А я вообще «демоном» был. Вопрос насчёт «чистоты и невинности» с явным подвохом.

То есть получается, проклятый продлевает себе жизнь, но проклятие делает эту жизнь невыносимой, несчастной и очень одинокой?..

Я так глубоко об этом задумался, что очнулся только когда меня пихнул Драко.

— Так значит ты сам исцелил единорога? — спросил он.

— А?..

— Кентавр Флоренц нашёл тебя с уже почти здоровым единорогом, который ушёл к своим. Так Хагрид только что сказал, ты разве не слышал?

— Нет, я задумался, — улыбнулся я друзьям. — Просто была целебная мазь с собой. У меня часто бывают ушибы и ссадины, поэтому таскаю. Она и помогла. Да к тому же единороги — магические существа, и они сами по себе — целебные. Он мне позволил немного свой рог потереть кунаем, я пыльцой поверх присыпал — у него вся рана и сошлась.

— Гарри, ты такой молодец! — восхищённо протянула Гермиона. — Мне кажется, что я бы в такой ситуации растерялась.

— Да просто мы с кузеном часто попадали в разные передряги, — я потёр затылок. — А ещё я книги Хэрриота[34] читал, и мы сериал по той книге смотрели, там про ветеринара и как он животных лечил.

— О, я тоже эти книги читала, — поддержала меня Гермиона. — Они классные! Хагриду, наверное, тоже бы понравились, там про животных, правда, не магических, но всё равно интересно. Там про кошек и собак, и про коров с овцами.

— Ну ты сравнила каких–то коров с настоящим драконом! — поддел её Рон. — Всё равно самые крутые — это драконы! И даже цербер не такой суперский, как дракон, хотя он тоже очень впечатляющий монстр…

— Да, я вот так тому типу и сказал, который мне яйцо Норберта в карты проиграл, — задумчиво покивал Хагрид. — Он меня спрашивал, умею ли я с такими животными обходиться и ухаживать. Я ему о Пушке рассказал. Не так много у нас трёхголовых собак в Британии–то! И что к любой животинке свой подход нужен. Вон, Пушку только спой или на флейте поиграй немного, так он засыпает сразу…

Тут лицо Хагрида вытянулось.

— Ой! Вы про Пушка–то не… Забудьте, что я вам это сказал!

— Хагрид, так ты про это и тому типу рассказал? Про Пушка и флейту? А как тот тип выглядел? — взял след наш сыщик Драко.

— Так… — Хагрид захлопал глазами. — В капюшоне он был. В «Кабаньей голове» нормально это… Там много разных людей ходит… Не видел я, как он выглядел.

— Ага! — одновременно и очень многозначительно сказали Гермиона и Драко.

И я почувствовал тоску.

С другой стороны, философский камень, из которого сделали наживку, не принадлежит Хигэканэ. Удобно так из чужого и чужими руками… Эх…

— Нам пора, Хагрид, — вежливо сказал Драко. — Мы обещали Блейзу и Невиллу, что к обеду будем у озера, — глаза у Малфоя горели лихорадочным огнём первооткрывателей.

После того случая с троллем и после наших тренировок он явно хотел что–то доказать себе… или мне. Понимаю Шикамару, любимой присказкой которого было: «Как же это проблематично».

26 июня 1992 г.

Шотландия, Хогвартс

Обеденный пикник возле озера получился приятным и расслабленным. Девчонки из Хаффлпаффа не подвели. А то с этими экзаменами, всеобщим ажиотажем и беготнёй, о пропитании порой нужно было заботиться самим. Впрочем, мне показалось, что еды в итоге было больше, чем принесли девчонки, наверное, всё–таки подсуетились домовики. К нам присоединились ещё несколько ребят из Райвенкло. Кстати, по факультетским «часам», в которых появлялись или исчезали цветные камешки, в зависимости от наказаний или поощрений, выходило почти равное количество кристаллов: у нас даже чуть–чуть больше, чем у остальных, но без существенного отрыва. У Хаффлпаффа — меньше всех, но тоже не критично. «Барсуки» и «змеи» вообще традиционно получали меньше всех снятых баллов. Первые — не нарывались, вторые — не попадались.

Зато, как недавно обмолвился Перси за ужином, в этом году у Гриффиндора было самое маленькое число «вычетов» за последнюю пятилетку — и выразительно так смотрел на своих братьев–близнецов.

Теперь многое зависело, как каждый сдал экзамены — нам пообещали, что все оценки будут «переведены» в очки–кристаллы и на последнем пиру, когда раздадут результаты экзаменов, всё станет ясно — кто одержал победу в первенстве факультетов.

Поедая на берегу озера бутерброды и запивая их соком, мы обсуждали экзаменационные вопросы, кто что написал и какие «злоключения» были на практикумах. Рон рассказал, что табакерка у него получилась с крысиным хвостом и лапами, и пыталась сбежать со стола, попискивая. Наверное, крысе надоело, что её превращают во всякие странные вещи.

В конечном итоге усыпить бдительность и сбить с мыслей насчёт философского камня ни Драко, ни Гермиону не получилось, зато в процессе обсуждений прошедших экзаменов была разгадана загадочная нумерация вопросов в сводной работе, которую мы сдавали в понедельник. Насчёт чар просветил Терри Бут из Райвенкло. Оказалось, что раньше «чары» назывались «колдовство», да ещё и делились на «Bewitchment» — «женское колдовство» и «Enchantment» — «мужское колдовство». Потом, по распоряжению Министерства магии, с семидесятых годов эти два предмета упразднили и объединили в один. А Гермиона, которая обожала не только чары, но и трансфигурацию, и была любимицей и Флитвика, и МакГонагалл, наставительно сказала:

— Гарри, разве ты не смотрел дополнительную литературу? Насчёт чар Терри совершенно прав, я тоже об этом читала. А вот слово «Трансфигурация» было предложено в восемнадцатом веке Эмериком Свитчем — он, между прочим, написал тот самый учебник, по которому мы учимся. До этого трансфигурация не была выделена в отдельный предмет, и все превращения назывались «fantasy», то есть «вымысел, фантазия, сила воображения».

• Предыдущая
• 80/126
• Следующая