Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - Бавин Сергей Павлович - Страница 37

Фигура Смайли заслуживает, конечно, более пристального внимания. В этом романе можно узнать, как он выглядит, — «низкорослый, толстый, в выпуклых очках, лысеющий — типичный холостячок-неудачник средних лет и сидячей профессии. Присущая ему стеснительность в делах житейских проявлялась и в его костюме, дорогом и скверно пошитом»; можно поверить автору на слово, что «Смайли способен был копить в памяти людские жесты и слова, запечатлевать перекрестную игру взглядов и движений — как регистрирует память охотника смятый папоротник и сломанный сучок, как замечает лисица признаки опасности», и отметить, что «одним из кардинальных его принципов было не заходить за пределы четко доказанного, не придавать фактам, логически раскрытым, не свойственного им значения…»

Этот принцип, в частности, и помог ему раскрыть «убийство по-джентльменски»; другие его подвиги, как уже было сказано, пока за «языковым барьером».

Еще один роман Ле Карре — «В одном немецком городке» — к жанру детектива можно отнести лишь условно, постольку, поскольку в нем все-таки происходят похищение неких документов и поиск похитителя. Но суть романа не в этом, а в открыто разоблачительном пафосе, направленном против возрождения фашизма в Западной Германии середины шестидесятых годов. Автор в стиле романа-предупреждения несколько утрирует ситуацию, но от этого она не выглядит менее правдоподобной. Криминальный сюжет связан с существовавшим в те годы двадцатилетним сроком давности для судебной ответственности гитлеровских преступников. Именно это обстоятельство вынуждает второго секретаря английского посольства в Бонне Лео Гартинга, заполучившего нелегальным путем неопровержимые доказательства преступного прошлого лидера Движения (так в романе именуется неофашизм), некоего Карфельда, пойти на крайние меры, ибо суд уже бессилен. В посольстве обеспокоены исчезновением Гартинга (известно, что он — сотрудник разведывательных органов) и занимаются его поисками, не без основания усматривая связь этого события с пропажей секретных документов. Другая сторона занята той же проблемой, но показательна позиция посла Бредфилда: «Либо они покончат с Гартингом, либо он покончит с Карфельдом. И в том и в другом случае я вынужден от него отречься… Самое важное — соблюдать внешние приличия».

Политическое значение романа имеет сегодня в некотором смысле сугубо историко-познавательный характер; его «фактографическая» сторона — внутренняя посольская жизнь, общественная атмосфера в стране периода подъема неофашистских сил — без сомнения интересна, детективная линия явно играет второстепенную роль.

Отметив к финалу, что пока русские переводы далеко не в адекватном виде представляют безусловно интересного писателя, еще раз процитируем Ле Карре шестидесятых годов: «Шпионский роман позволяет показать все, как когда-то любовный роман. Кого сегодня может заинтересовать измена? Она уже не вызывает скандала. Тогда как шпионаж присутствует везде, и он наилучшим образом отражает общество нашего времени… Границы шпионского романа нельзя устанавливать исходя из особенностей этого довольно своеобразного жанра…»

В одном немецком городке/Пер. И. Кулаковой-Ершовой, Т. Озерской// Иностр. литература. — 1970.— № 1–3; пер. также под назв.: В одном городке на Рейне/Пер. Е. Голышевой. — М., 1971.

Война в Зазеркалье/Пер. М. Гребнева и В. Стадникова//Простор. — 1989.— № 9–11.

Западня: [фрагмент романа «Маленькая барабанщица»]/Пер. Ю. Зараховича//Лит. газ. — 1985.— № 20–21.

Убийство по-джентльменски/Пер. О. Сороки//Современный английский детектив. — М., 1971;//Мастера детектива. — М., 1989.— Вып. 1; пер. также под назв.: Долгие ночи в Карне/Пер. Л. Асанова//Наш современник. — 1971.— № 4–6.

Традиция соединения автора и сыщика в одном лице находит свое продолжение в творчестве венгерского писателя Берталана Мага (р. в 1911 г.). Сыщик в его «милицейских» романах — офицер уголовного розыска, занимающийся делами разного класса — от раскрытия рядового грабежа по «горячим следам» («Полмиллиона под кустом») до ретроспективного расследования убийства, происшедшего много лет назад («В тупике»). При этом автор, прошедший путь от рядового оперативника до руководителя Управления угрозыска МВД Венгрии, подчеркивает документальность и автобиографичность своих произведений, отдавая литературе такого рода преимущество перед детективами. «Так называемые „детективные истории“ с точки зрения опытного следователя, в подавляющем большинстве своем весьма примитивны. Надуманность и неправдоподобие так и вопиют во весь голос… Они не выдерживают никакой критики с точки зрения криминальной логики… Реальная действительность сама по себе всегда интереснее и волнительнее, чем любые вымыслы и домыслы. Но только в том случае, если читатель не будет себя заведомо обманывать и, взяв в руки очередной „детектив“, станет воспринимать его единственно как кроссворд или головоломку… При чтении же рассказов о раскрытии реальных преступлений он будет ясно отдавать себе отчет в том, что это и в самом деле отражение окружающей его действительности…» Венгерский специалист по детективу Т. Кестхейи отметил, что в поднявшейся с начала семидесятых годов волне «венгерских уголовных, так называемых подлинных историй» имя Б. Мага самое известное, хотя и определил жанр, в котором тот работал, «промежуточным между документальным романом и уголовным репортажем».

Как бы то ни было, повести Б. Мага вполне добротны с точки зрения детективной «фактуры», и их подчеркнутая приближенность к документализму проявляется прежде всего в тщательной проработке процедурной части расследования. В повести «Полмиллиона под кустом» классическая загадка «запертой комнаты» представлена в сопровождении пространных экскурсов в психологию преступника и сыщика, изображения методов работы следователя с подозреваемыми («я немедленно распорядился взять его под стражу… Тут же произвели у него на квартире обыск… Когда он был освобожден… его словно подменили…»). Следует отдать должное смелости и расчетливости преступника, но развязка, исполненная при явном нарушении подзабытых «законов жанра» (результат расследования основан на признании подозреваемого), не дает возможности насладиться интеллектуальным превосходством сыщика.

Гораздо более социально нагружена вторая повесть — «Красный автомобиль», связанная с традиционной для восточноевропейского детектива темой преступлений, обусловленных периодом гитлеровской оккупации. Здесь, так же как в романе «В тупике», первоначальное расследование убийства не дает результатов, и угрозыск возвращается к архивным делам спустя много лет. Любопытен решающий аргумент — недостающее звено: преступник опознан по характерному голосу, который запомнила одна свидетельница.

В разговоре о детективах часто отмечается, что даже при невнимании писателя к детализации характеров, слабом психологизме в них всегда есть материальные приметы времени, по которым интересно определять не только улики, но и атмосферу, без знания которой ни один сыщик не может обойтись. В «Красном автомобиле» такой приметой является процесс «приоткрывания границ», выразившийся в наплыве иностранных туристов и «лжетуристов», активизации связей с родственниками-эмигрантами, а в «Предательской авторучке» и того проще: при желании можно точно указать время действия, если знать, когда в Будапеште появились модные наборы шариковых авторучек трех цветов. Именно это невинное увлечение оказалось роковым для убийцы пожилого ростовщика, и следователь отлично распорядился неприметной уликой.

Мастерство построения многоступенчатой сюжетной конструкции продемонстрировал Б. Маг в романе «В тупике». Это расследование «в ретроспекции» — герой из профессионального любопытства заинтересовался делом об убийстве хозяйки пансионата на берегу Балатона, происшедшем в конце второй мировой войны. Тщательный опрос свидетелей тех уже далеких событий, показанный неторопливо, со множеством подробностей, дающих возможность познакомиться с местным населением (следователь в отпуске и никуда не спешит, хотя и не обходится без помощи коллег по службе), обнаруживает такой клубок родственных и прочих связей, что приходится вычерчивать ветвистое генеалогическое древо, проясняющее мотивы и характер преступления. «Совпадения просто фантастические», — изумляется герой.