Ангел с железными крыльями (СИ) - Тюрин Виктор Иванович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/111
• Следующая

— Пусть будет так. Кто пойдет — решайте сами. Дело сугубо добровольное.

Наступило молчание. Понять охотников можно было, лезть на станцию, полную немцев….

— Я пойду.

Только я успел так сказать, как следом раздалось сразу несколько голосов: — Я. Я пойду. Меня считайте.

— Прапорщик, вы лучше владеете обстановкой. Распределите сами людей под выполнение задачи.

— Слушаюсь. Для начала мне нужен человек, который сумеет тихо, без малейшего звука, снять часовых. Он пойдет со мной. Также мне нужен человек, который сможет быстро заложить заряд. Остальные должны быть готовы поддержать нас огнем и дать возможность уйти в случае провала.

Спустя короткое время мы распределили обязанности для каждого. Я шел в паре с Пашутиным. Его выбор, похоже, удивил опытных солдат, судя по их, бросаемым на меня, взглядам.

В связи с неразберихой, вызванной приходом нового состава, появление незнакомого унтера, немузыкально напевавшего фривольную немецкую песенку, не вызвало у часового особого волнения. Он решил, что тот новичок и еще не все знает, поэтому, не сдергивая ремня винтовки с плеча, просто предупредил: — Хальт! Сюда нельзя!

— О! Я понял! — тут же согласился с ним унтер — офицер и, развернувшись, пошел обратно к станции.

Солдат, глядя ему в след, только укоризненно покачал головой, дескать, откуда такой непонятный унтер — офицер взялся, что стало последним его в жизни движением. Он только начал разворачиваться, как мощный удар проломил ему височную кость, вбив осколки в мозговую ткань. Подхватив покачнувшееся тело, я осторожно засунул труп под вагон, и только после этого быстро огляделся. Пашутин уже развернулся и направился в мою сторону. Подойдя, тихо сказал: — Вагон с взрывчаткой — второй от конца состава. Часовой у самого вагона и еще один в конце состава. Плохо, что они недалеко друг от друга. Малейший шум и…. Сам понимаешь.

Я пожал плечами, дескать, как скажешь, так и сделаю.

— Идем.

Обойдя состав, мы осторожно выглянули из?за последнего вагона. Часового у крайнего вагона не оказалось на месте. Отойдя от своего поста на несколько метров, он сейчас вел живую беседу с часовым, стоящим у вагона с взрывчаткой. Пашутин толкнул меня в бок. Я посмотрел на него.

— Пойду назад и пролезу между вагонами. Увидев унтер — офицера, они тут же разойдутся. Пока я буду отвлекать часового у вагона, ты, тем временем, снимешь своего немца. Действовать надо быстро.

План мне не понравился, но Пашутину было похоже плевать на мое мнение, так как в следующую секунду он уже развернулся и пошел. Мне ничего не оставалось, как только последовать его указаниям.

Часовые, до этого мирно болтавшие, как и предположил прапорщик, тут же разошлись по своим местам. Мой немец так торопился занять свой пост, что почувствовал меня только в самый последний момент. Он повернулся, но не настолько быстро, чтобы успеть, хоть как?то отреагировать. Я убил его прежде, чем он успел закончить движение, после чего осторожно зашел за спину второму часовому. Удар и мертвое тело мешком стало оседать на землю. Пока я устраивал труп под вагоном, Пашутин добежал до крайнего вагона и трижды щелкнул зажигалкой. На вспыхнувший трижды огонек из леса сразу выбежали две черные фигуры и бросились к нему. Двадцать минут понадобилось взрывникам, чтобы поставить заряды, после чего мы все вместе, сломя голову, помчались в лес. Присоединившись к остальной группе, мы стали быстрым шагом удаляться от станции. Несмотря на ожидание взрыва, тот невообразимый грохот, который раздался за моей спиной, поразил меня своей силой и мощью. Сначала дикий сплав из скрежета, лязга и треска ударил по ушам, а уже потом мы почувствовали, как вздрогнула под нашими ногами земля. Остановившись и разом развернувшись, мы уставились на гигантский столб огня, который, казалось, своей верхушкой достиг осеннего ночного неба.

— Уходим! — резко скомандовал поручик спустя минуту, и мы торопливо зашагали дальше. После совершенной диверсии мы двое суток прятались на болоте, при этом, несмотря на холод и слякоть, все казались довольными, за исключением поручика. Впрочем, это было заметно, наверно только мне. Все это время я ждал, когда поручик объяснит, для чего он взял меня с собой. В конце вторых суток, во время обсуждения, где лучше переходить линию фронта, все стало на свои места.

— Наше задание выполнено. Старшим группы назначаю прапорщика Пашутина. Выйдете на рассвете, с тем, чтобы вечером оказаться у второй линии немецких окопов. Я остаюсь здесь. Объяснять ничего не буду.

Солдаты с недоуменными лицами уставились на своего командира. Они знали о том, что случилось с его невестой, но подходили к этому чисто житейски, не делая из этого драму. Вот и сейчас они догадывались, что его решение связано с местью, но по их глазам было видно, что они считали это господской блажью.

— Ваше благородие, а что сказать командованию? — разорвал, наконец, тишину голос Лещенко. — Нас же спросят.

— Я передам с прапорщиком письмо. Он отдаст его командиру полка.

Некоторое время все, молча, в тяжелой тишине, сидели у огня, а потом, не глядя друг на друга, стали один за другим укладываться спать. Утром, когда охотники уже были готовы выступить, я сказал: — Остаюсь с поручиком. Идете без меня.

Не успели солдаты удивленно переглянуться между собой, как подал голос Пашутин: — Я тоже остаюсь.

Поручик нахмурил брови и резко сказал: — Вы что не слышали приказ, прапорщик?!

— Мы сейчас в тылу германца, а когда выйдем к нашим, там и будем разбираться! Надо будет — отвечу по законам военного времени!

Я видел, как на скулах поручика заходили желваки, а правая рука потянулась к кобуре. В военное время невыполнение приказа каралось смертью, все это прекрасно сознавали и не понимали поведения Пашутина. Взгляды Мелентьева и Пашутина скрестились. С минуту продолжалось их противоборство, после чего поручик негромко сказал: — Так тому и быть. Ефрейтор Лещенко, вы назначаетесь старшим группы. Прапорщик, передайте ефрейтору письмо.

Мы втроем смотрели им вслед, пока последний солдат не растворился в предрассветных сумерках. Затем поручик повернулся к нам и сказал: — С вами, Богуславский, все понятно. А вам прапорщик все это зачем?

— Не вам, господин поручик, решать, как, где и с кем мне воевать. Это у вас конкретная цель, а у меня идет бой с каждым германским солдатом и офицером.

— Что ж, вы сделали свой выбор. Теперь для начала я вам обоим кое?что объясню. В сарае вместе с ездовыми и медсестрами был заперт мальчишка — фельдшер, который неплохо знал немецкий язык. Из разговоров солдат — часовых, он узнал не только имя офицера, который приходил в сарай, но и имя именинника — оберста фон Краузевица, командира уланского полка. Неделю тому назад от немца, которого притащили охотники, мне стало известно, что недалеко от станции квартирует именно тот самый уланский полк. Все мои сомнения исчезли. Судьба сама привела меня сюда для свершения святой мести!

При этих словах с лица поручика сошла угрюмость, на щеках появились слабые пятна румянца, а в глазах заплясали огоньки какого?то ненормального веселья.

"Похоже, эта месть стала его навязчивой идеей, — но так я только подумал, а спросил его о другом: — Где они квартируют?

Но вместо Мелентьева мне неожиданно ответил Пашутин:

— Если я правильно уточнил наше местоположение, то полк стоит от нас в четырех — пяти километрах. Там поместье и деревня. Думаю, что командиры полка квартируют в поместье. Я прав, поручик?

Мелентьев посмотрел на Пашутина с каким?то настороженным любопытством.

— Правы настолько, что я просто должен спросить: откуда у вас такие подробные сведения?

— Ничего удивительного в этом нет, Иван Васильевич. Две недели до того, как оказаться на передовой, я сидел в штабе, изучая район боевых действий. Плюс к этому у меня очень хорошая память. Вы удовлетворены?

— Вполне. Так вот, господа, предлагаю отправиться туда прямо сейчас, чтобы затем, ближе к ночи, проникнуть в поместье.

• Предыдущая
• 47/111
• Следующая