Бронепоезд. Сталинская броня против крупповской стали - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 25

– Пойдем, командиру роты тебя представлю.

Командиром оказался лейтенант Пчелинцев.

– Принимай пополнение, Пчела! Из полковой разведки парень, это о нем заметка в «дивизионке» была.

Взгляд у лейтенанта был жесткий, оценивающий. Пополнение, тем более опытное – это хорошо. В первом взводе потери, там и служить будет.

Майор ушел, а Пчелинцев привел новичка к старшине.

– Оружие выдай, куртку из немецких подбери.

Наши разведчики немецкие маскировочные костюмы любили. Надел пятнистой стороной наружу – летом и осенью носи, наизнанку вывернул – зимой, поскольку куртка была двухсторонняя и изнутри белая. Прочная, под дождем почти не промокала, и карманов много.

Встретили Сергея во взводе приветливо. О дедовщине и речи не было – в поиске на товарищей надежда быть должна. Не в Бога верили, не в коммунистические идеалы, а в собрата по оружию.

Дивизионные разведчики подчинялись только двум людям – командиру дивизии и начальнику разведки, только они могли отдавать боевые приказы. Оттого вели они себя вольно и независимо. Одевались зачастую не по уставу: сапоги почти всегда немецкие, куртки. И кроме штатного автомата носили на ремнях неуставные ножи и трофейные пистолеты. Политруки пытались воздействовать: разведчиков за вольности они не любили, впрочем, взаимно. Только сделать они ничего не могли – достать «языка» из чужих окопов не всякий сможет. Как можно разведчика наказать? На передовую, в пехоту отправить? Так для него это что-то вроде отдыха. Рисковали в разведке сильно, потери несли, но и награждали разведчиков чаще других. При отправке на задание медали и ордена, так же как и документы, старшине на хранение сдавали. Письма – в вещмешок, который в землянке на нарах лежал. А вот выпивкой не баловались, хотя трофейные бутылки со спиртным в заначке всегда были.

Были у разведчиков и суеверия, как у моряков или летчиков. Встретить женщину – санитарку, радистку, секретчицу (так называли шифровальщиц) – к несчастью. Было несколько случаев, когда встречалась по дороге к передовой снайпер в юбке или полевая походная жена – и группа нарывалась на неприятности: гибли люди, срывалось задание.

Женский пол на войне присутствовал в разных ипостасях: прачки из банно-прачечных отрядов, хлебопеки, зенитчицы, телефонистки – эти на лихих парней заглядывались. А политработники между собой называли разведчиков бандой головорезов. Но – видит око, да зуб неймет. Осознавали они, что без разведки полк, дивизия слепы. Сами же политработники ближе второй линии траншей к передовой не подходили.

Сергей быстро перезнакомился с разведчиками взвода. Командовал ими старшина Гладков. Вообще-то командовать взводом положено лейтенанту, только потери среди командного состава были велики. В разведке в случае гибели командира взвода на замену ему назначается наиболее опытный разведчик, и бывало, что взводами командовали сержанты.

Для командира дивизии разведрота, расположенная недалеко от штаба, была последним резервом в случае непредвиденной ситуации. Были случаи, когда немцы прорывались мощным танковым тараном и только разведчики успевали спасти знамя дивизии и вывести штаб в безопасное место.

Иногда, в период затишья, когда разведчики не участвовали в рейдах, они сопровождали в поездках командира дивизии или командира разведки. Был в дивизии взвод охраны, нес службу по охране штаба. Но комдив предпочитал брать в сопровождение разведчиков, стойких и надежных.

На четвертый день пребывания Сергея в штабе поднялась суматоха – выстрелом в грудь был убит наповал офицер связи. Заковыка заключалась в том, что крыльцо избы, в которой помещался штаб, «смотрело» в наш тыл, а не было развернуто в сторону фронта. Стало быть, стреляли из тыла, причем издалека, поскольку звука выстрела никто не слышал. Глушителей в дивизии никто никогда не видел, поэтому резонно предположили, что стреляли издалека и стрелял наверняка снайпер. Без оптики попасть столь точно издалека могут считаные единицы.

Командир дивизии был взбешен – с таким же успехом снайпер мог убить и более высокого чина. Тут же получил взбучку «особист». Ему выделили взвод охраны штаба и приказали прочесать местность в тылу. А поскольку разведрота была под рукой и бойцы в ней были опытные, на поиски стрелка были брошены и они.

Пчелинцев заданию немного удивился: это дело войск по охране тыла, НКВД, «особиста» – они за это жалованье и паек получают. Но и командира дивизии понять можно: работа штаба была парализована, его сотрудники боялись входить и выходить, не зная, что у стрелка в голове. И кто он? Немец, наш, из дезертиров, или заброшенный диверсант? Вопрос серьезный, и командир дивизии приказал по возможности взять стрелка живым.

Пчелинцев приказ до подчиненных довел, однако сильно сомневался, что стрелок все это время будет оставаться на месте. Не дурак же он, в конце концов? Сделал выстрел и исчез, и объявится повторно, может быть, на другой день или через месяц. А штаб все это время будет в напряжении.

Взвод охраны под командованием «особиста» растянулся редкой цепью и прямо от штаба начал прочесывание. Солдатики были в основном из новобранцев или из госпиталей, едва отошедшие от ранений.

Пчелинцев, увидев удаляющуюся цепь, сплюнул от досады. Времени, прошедшего после выстрела, и так было потеряно много, и сейчас надо было действовать быстро, иначе стрелка можно упустить.

Разведрота была невелика по численности – шесть десятков бойцов. И если выкинуть тех, кто в боевых действиях не участвовал – а это писари, повара, старшина роты – получалось еще меньше.

Пчелинцев задачу перед ротой поставил быстро:

– Ищем человека с винтовкой, скорее всего с оптикой. Задерживать всех, потом разберемся. При попытке сопротивления – стрелять в крайнем случае и по ногам. А лучше всего взять живым. Направо! Бегом – марш! – И сам побежал первым.

Привыкшие к длительным переходам, разведчики бежали быстро, тем более что они не были обременены грузом в сидорах и не волокли пленного.

Метров через четыреста Пчелинцев приказал:

– Стой! Рассредоточиться, искать возможную лежку стрелка или стрелковую позицию.

Находились они в лесу, на участке его, поросшем густым кустарником. Немного дальше – березы, дуб.

Лейтенант нашел точку, с которой был виден штаб. Двадцать метров вправо или влево от директрисы – и входа в штабное здание уже не видно.

Лейтенант подозвал бойцов:

– Осмотреть этот дуб и деревья справа и слева, пятьдесят метров. Исполнять!

Разведчики начали осматривать деревья, и почти сразу один из них подал голос:

– Товарищ лейтенант! На дереве недавно кто-то был: кора местами ободрана, ссадины свежие.

– Залезь и осмотри.

Разведчик оставил автомат, снял сапоги и ремень. Ремнем охватил дерево, и, опираясь ногами в ствол, полез вверх – у него получалось ловко. Сергей в первый раз видел такой способ. Сам в детстве лазил по деревьям, но не так – он охватывал дерево руками и ногами.

Добравшись до развилки, разведчик задержался:

– Штаб – как на ладони. Чужой здесь был, обрывок веревки есть.

Разведчик ловко спустился вниз.

– Всем искать гильзу.

Гильзу нашли быстро: среди прошлогодней полусгнившей листвы и свежей травы она в глаза не бросалась. Была она винтовочная, немецкая, причем довоенного выпуска, латунная, и для знающего человека это говорило о многом.

Во время войны немцы столкнулись с нехваткой цветных металлов, и гильзы для автоматов и винтовок стали делать стальные, лакированные. Качество их было хуже, поэтому снайперы для стрельбы отбирали боеприпасы из довоенных запасов – их качество было стабильно высоким. Стало быть, не случайный человек стрелял, опытный и, скорее всего, немец. Русский, даже заимев трофейную винтовку, выбора боеприпасов лишен. Да и где он найдет снайперскую винтовку, если она и у немцев редкость? Оптика – вещь качественная, дорогая, и рядовому охотнику ее не доверят.

– Рассыпаемся цепью, ищем след.

Тупо идти цепью, надеясь на удачу, потеря времени. Снайпер сделал выстрел и уходит. Догнать можно, если след взять. Собака бы очень кстати пригодилась, да где ее взять? У наших собаки в основном использовались в целях охраны в лагерях. Это уже после войны питомники появились, переняли немецкий опыт.