Подари мне все рассветы - Бэлоу Мэри - Страница 27

• Предыдущая
• 27/84
• Следующая

Впервые в жизни капитан Блейк пожалел о том, что на нем зеленый, а не красный мундир, какие носят англичане. Нельзя сказать, что он опасался побывать в хорошей потасовке. Напротив, он с удовольствием стряхнул бы с себя паутину, которой зарос во время вынужденного зимнего бездействия. У него вызывала нервную дрожь мысль о том, что не придется участвовать в бою.

— Мы проводим операцию вблизи города, а не в горах, потому что я якобы должен передать информацию вашему человеку, находящемуся в городе, — сказал капитан Блейк. — У вас есть люди в Саламанке, оккупированной французами?

— Сеньор! — воскликнул Антонио с удивлением, а все остальные фыркнули, услышав его вопрос. — Мы испанцы, И в нашей стране мы есть повсюду.

— Французы, наверное, ежатся от страха, — предположил Блейк.

— Конечно, как же иначе, — усмехнулся испанец. — Каждый из нас считал бы позором для себя, если бы позволил хоть одному французу спокойно проспать ночь на испанской земле. Нас, конечно, нельзя назвать негостеприимными, но у каждого француза здесь найдется друг или друг его друга, которому под покровом ночи при загадочных обстоятельствах перерезали горло.

Капитан Блейк поблагодарил судьбу за то, что англичане были друзьями испанцев.

Итак, все произошло в соответствии с планом. Операция проводилась ночью, что было, по общему мнению, опасно, ведь французы не сразу могли разглядеть военный мундир пленника. Опасно, но не слишком — они не стали бы убивать партизана, не подвергнув пыткам.

— Не понимаю, что думали ваши генералы, посылая вас сюда для того лишь, чтобы вы попали в плен, — пожал плечами Антонио. — Вы убийца, сеньор? Но ведь после того, как вы убьете, никакой военный мундир не спасет вас от верной смерти. Уж не собираетесь ли вы убить самого Массену? Если вы намерены убить его в постели, то убедитесь сначала, что убиваете его, а не его любовницу. Знаете, она сопровождает его повсюду и даже официально числится его адъютантом. Уж эти мне французы! Вот каких адъютантов им подавай!

Он весело рассмеялся.

— Говорят, он все еще в Саламанке, — сказал один из мужчин, — потому что сильно занят делами в постели, чтобы заниматься делами вне ее.

Снова раздался смех.

Всю ночь никто из них не ложился, они шумели, чтобы привлечь внимание французских пикетчиков. Антонио недовольно ворчал:

— Если французы поверят, что я могу выдать свое присутствие таким глупым поведением, моей гордости будет нанесен тяжелый удар, сеньор.

Капитан Блейк хорошо понимал, что он должен чувствовать. Сам он подвернул ногу в лодыжке, когда убегал вместе со всеми, а потом, споткнувшись о собственную саблю, тяжело рухнул на землю, громко ругаясь — по-английски — на тот случай, если пикетчики пройдут мимо, не заметив его, лежащего среди деревьев на южном берегу реки Дору в ста ярдах от римского моста, соединяющего южный берег с городом.

Итак, он с трудом поднялся на ноги, держа руки высоко над головой, пока испуганный французский солдат, приставив штык к его груди, отбирал у него винтовку, грубо и болезненно ударив прикладом по голове, а потом пнул в поврежденную ногу.

— Солдат! — крикнул парнишка кому-то, прибежавшему с фонарем.

— Английский. Офицер, — возразил ему прибежавший. Солдат, который только что стукнул и пнул его, стал явно более уважительным.

— Наверное, надо забрать у него саблю, — сказал парнишка по-французски. — Осторожнее. Как бы он не схватил твой штык и не повернул его против тебя. А остальные тоже англичане? Они перешли в наступление?

Если бы он сейчас прикрикнул на парнишку, подумал капитан Блейк, тот бы бросился наутек.

— Я сдам свою саблю только офицеру вашей армии, — надменно заявил Блейк, — но никак не рядовому. Проводи меня к офицеру.

Но шум уже привлек внимание офицера — тоже капитана, вынырнувшего откуда-то из темноты. Он направил луч фонаря на лицо пленника.

— Капитан? — спросил он, окидывая его взглядом — с головы до ног. — Стрелок? Вы всегда были нашими заклятыми врагами и первоочередной мишенью на поле боя. Я приму вашу саблю, сэр, и сопровожу вас через мост. Для нас большая честь взять в плен стрелка.

Капитан Блейк, глядя в глаза французскому офицеру, расстегнул пряжку ремня и передал ему из рук в руки свою саблю вместе с ножнами. Он почти ожидал, что офицер прикажет взять ее одному из солдатиков, но он принял ее лично.

— Благодарю вас, месье, — сказал он.

— Я капитан Антуан Дюпюи, к вашим услугам. Позвольте узнать, кого я имею честь сопровождать?

— Капитан Роберт Блейк из 95-го пехотного стрелкового полка, — представился он, испытывая чувство глубокого унижения. Снимая портупею, он чувствовал себя так, будто раздевается донага на глазах у французских солдат. Без привычной тяжести сабли на боку он и впрямь ощущал себя голым.

Жуана, как обычно, остановилась в монастыре Буссако, расположенном высоко в горах к западу от Мортагоа. Ее и Матильду всегда с радостью оставляли там на ночлег. К слову сказать, монахини хранили там ее сундучок, с тем чтобы она могла, не привлекая к себе лишнего внимания, изменить свое обличье.

Итак, маркиза дас Минас прибыла с некоторой помпой из Висо к концу дня, любезно улыбнулась кучеру, который помог ей выйти из белого с золотом экипажа, и одарила лучезарной улыбкой настоятельницу монастыря, приветствовавшую ее на пороге. Она тихо поужинала вместе с монахинями, отстояла с ними вечернюю молитву, а потом вернулась в маленькую келью, отведенную для нее и Матильды.

На следующее утро мрачная Матильда сидела за завтраком без маркизы, а потом ушла в свою келью, чтобы аккуратно убрать белые наряды и выложить одежду более ярких цветов. Самой маркизы нигде не было видно. Однако маленький сундучок был пуст, и отсутствовал также один из лакеев, сопровождавших экипаж. Довольно далеко от монастыря, на каменистой дорожке, ведущей в Мортагоа, ливрейный лакей устало тащился вслед за крестьянской девушкой, одетой в выгоревшее синее ситцевое платье и сандалии на босу ногу, темные волосы которой свободно рассыпались по плечам. Как видно, единственным ее украшением были заткнутый за пояс устрашающего вида нож да старый мушкет, перекинутый через плечо.

Матильда и Дуарте придут в ярость, и от их гнева ее спасет только молчаливое присутствие Жозе, с трудом поспевающего за ней, думала она, наслаждаясь чувством свободы. Ей хотелось запрыгать от радости и громко поприветствовать горы, но она не решалась из опасения, что Жозе подумает, будто она потеряла рассудок.

На самом деле Жозе был ей не нужен. У нее был мушкет, хотя мушкеты не отличались меткостью при стрельбе по определенной цели. Она с завистью вспоминала о винтовке капитана Блейка. Но у нее еще был нож, чтобы защититься от того, в кого не удастся попасть из мушкета. Ну а с тем, с кем не удалось бы справиться с помощью ножа и мушкета, не сможет справиться и Жозе. Однако почему-то считается, что женщина защищена только тогда, когда ее опекает мужчина. И у Жозе была достаточно внушительная фигура, чтобы успокоить в ее безопасности и Матильду, и Дуарте.

— Вот мы и пришли, — сказала она, обращаясь к молчаливому слуге, когда показалась Мортагоа. — Можешь пойти навестить своих друзей, Жозе.

Подходя к дому брата, она ускорила шаги. Она еще не видела новорожденного. Последний раз, когда она была в горах, Карлота была на последнем месяце беременности и возмущалась Дуарте, который запретил ей ходить на задания с другими членами группы. Она ему не жена, негодовала Карлота. Он не имеет права приказывать ей. И если она пожелает, то пойдет со всеми. Она умрет со скуки, если придется остаться дома с жен — шинами и детьми.

Нет, он имеет право приказывать ей, говорил Дуарте. Он возвышался над ней — такой красивый и внушительный — и сердито глядел на беременную женщину. Он руководитель отряда, а она рядовой член, и если он приказывает ей остаться, то она, будьте уверены, останется, иначе получит дисциплинарное взыскание от всего отряда.

• Предыдущая
• 27/84
• Следующая