Обещание весны - Бэлоу Мэри - Страница 8
- Предыдущая
- 8/45
- Следующая
Грейс так и не приняла решения до того, как ушла обсудить с кухаркой меню на следующий день. Он видел тревогу в ее глазах. Она предпочла пойти одна на прогулку, когда Перри сел с книжкой после того, как юные Уолтер и Анна Кэррингтон заглянули к ним, чтобы пригласить на завтрашний вечер поиграть в шарады.
— Расскажи мне о твоем отце и брате, Грейс, — попросил Перри, когда оба легли в постель; он подложил руку жене под голову и укутал ее одеялом. — И o твоем детстве.
Грейс прижалась щекой к его руке и стала рассказывать. Отца она помнила высоким и красивым человеком. Он был почти деспотически строг со своими сыновьями, к дочери же относился очень сердечно и все прощал, не находя в ней никаких недостатков, несмотря на постоянные жалобы часто сменяющихся гувернанток и ревнивые обвинения старших братьев. Она любила отца всем своим детским сердцем. Все переменилось в то утро, когда Грейс, стоя на турецком ковре перед его письменным столом и заносчиво вздернув подбородок, с пылающими щеками, объявила ему, что ждет ребенка.
Отец пришел в дикую ярость и разбушевался не на шутку, однако, сообразив, что гневаться поздно, стал холоден как лед и вел себя так, словно Грейс не существует. За все четыре года, пока Джереми жил в его доме, лорд Ховард, как ей казалось, ни разу не взглянул на своего внука и ни разу не произнес его имени.
— Теперь мне кажется, что у отца сохранились какие-то теплые чувства ко мне, нечто вроде любви помимо воли. Во всяком случае, он не выгнал нас с Джереми и никогда не отказывался платить по счетам за одежду для меня и моего сына, за игрушки и книжки для Джереми. А я не стеснялась в расходах, не хотела, чтобы мой сын был в чем-то ущемлен по сравнению с детьми брата.
Она рассказала Перри и о своем старшем брате Мартине, с которым никогда не была особенно близка, и о его жене Этель, сразу невзлюбившей Грейс, а впоследствии не упускавшей ни единой возможности показать невестке свое презрительное осуждение.
— Вероятно, у нее были основания ненавидеть меня. Я была своевольной и высокомерной девчонкой и ни с кем не хотела делить положение привилегированной особы в доме отца. Я бы тогда не понравилась тебе, Перри. Я сама себе не нравлюсь в воспоминаниях о том времени.
Он поцеловал ее.
— Ты слишком строго судишь себя, дорогая. Не верится, что ты так уж сильно изменилась. А сейчас ты мне очень нравишься.
Трудно представить себе другую Грейс, подумал он, и ее семью, и жизнь, которую он совсем не знает. Трудно представить и те призраки, которые преследовали ее до замужества и могут еще вернуться. Он обнял жену и поцеловал долгим нежным поцелуем.
Перри крепче, чем обычно, сжимал руку Грейс, когда они на следующее утро гуляли и сухие опавшие листья шуршали под их ногами.
— Ты такая тихая сегодня утром, — сказал он. — Грустишь из-за того, что ветви оголились, а листья умерли?
— Нет. Весна вернется. Она всегда возвращается. А в оголенных ветвях есть своя красота, Перри. Меж ду ними так хорошо видны бегущие по небу облака. Сквозь густую листву ты их не заметишь.
Перигрин рассмеялся:
— Я бы назвал это умением находить приятные стороны в грустных обстоятельствах. О чем ты думала, прежде чем я заговорил, Грейс? О своем письме?
Она кивнула.
— Мы поступим так, как ты захочешь. Я уже говорил тебе это вчера. Но если ты хочешь знать мое мнение, то я считаю, что тебе надо вернуться. Надо повидать отца, брата, да и невестку тоже. Повидать их де тей, которые росли вместе с твоим сыном. Думаю, тебе стоит заключить мир с твоим прошлым.
— Ты, вероятно, прав. Мне страшно ехать, страшно встретиться с родными и со своими воспоминаниями. Но видимо, я должна. Только, прошу тебя, не на Рождество. Ведь мы собираемся петь рождественские песни вместе с Кэррингтонами и Мортонами, а на вечер граф пригласил всех в Эмберли. И я хочу встретить сочельник в церкви вместе с нашими друзьями, а потом отведать дома рождественского гуся и сладкие пирожки у камина, в котором будет гореть рождественское полено.
— Моя мать и тетушка собираются весной в Лондон, — сказал Перри. — И я решил предложить тебе, Грейс, тоже поехать туда на несколько недель. Я хотел бы показать тебе город, побывать с тобой в театрах и на светских вечерах. Конечно, хочу снова повидаться с мамой. Эдмунд, графиня и близнецы всегда проводят там сезон. Что, если нам посетить дом твоего отца ранней весной, а потом перебраться в Лондон? Мы вернемся домой как раз вовремя, чтобы полюбоваться нашим садом в разгар лета. — Он усмехнулся. — Ты заметила, что я сказал — нашим садом?
— Заметила. — Грейс улыбнулась. — Хорошо, давай так и сделаем, Перри. Лондон? Мне всегда хотелось увидеть Лондон.
— Всего на несколько недель. Мне никогда не доставляло радости уезжать надолго из дома. А теперь мне особенно хорошо здесь. А тебе, Грейс?
— Да — произнесла она, глядя сквозь голые ветви деревьев на голубое осеннее небо и бегущие по нему облака. — Мне хорошо.
В конце февраля Грейс с каким-то неприятным предчувствием бросила из окна кареты прощальный взгляд на Рирдон-Парк. Она ни разу не покидала этот дом со дня их свадьбы. Как жаль, что они пропустят приход весны, хотя накануне отъезда обнаружили куртинку подснежников и несколько распустившихся крокусов в траве под деревьями.
Перри взял ее за руку как раз в ту минуту, когда особняк скрылся за поворотом. Он посмотрел на жену со своей обычной веселой и спокойной улыбкой и сказал:
— Дом все еще будет на месте, когда мы вернемся. Должен заметить, что как бы сильно я ни любил свое имение, я люблю его еще сильнее, возвращаясь даже после непродолжительного отсутствия.
— Да, — улыбнулась она в ответ и откинулась на подушки, довольная тем, что муж не выпустил ее руку из своей, даже когда наклонился, чтобы поплотнее укутать ей ноги меховой полостью.
Да, Рирдон-Парк, без сомнения, будет на месте, когда они вернутся. Однако вернутся ли они такими же, как уехали? Что, если уже сейчас наступил конец их взаимопониманию?
Они отправлялись в ее прошлое. Грейс не знала, какой прием ждет их там, как сложатся отношения с родственниками. И не знала, насколько сильными и болезненными окажутся воспоминания о Гарете и Джереми в тех местах, где все произошло целую жизнь назад. Она хотела повидать отца. Хотела повидать Мартина. Хотела побыть возле Джереми. Но не могла представить там Перри. Лучше бы ему не становиться свидетелем ее прошлого. И все-таки Грейс не в состоянии была даже на минуту вообразить, что поедет в отчий дом без него.
Ни в письме к отцу, ни в двух письмах к невестке Грейс ни словом не упомянула о возрасте своего мужа. При одной мысли о том, с каким выражением лиц все они уставятся на Перигрина, вспыхивало прежнее заносчивое упрямство: ей нет дела до того, что они подумают, пусть смотрят как угодно, думают что угодно и говорят что заблагорассудится. Ей все равно.
Однако, увы, Грейс было далеко не все равно. Она истерзала себя переживаниями. Разумеется, все решат, что она поступила как эгоистка, ухватившись за Перри. Подумают, что молодой человек пожалел ее. Не поверят, что в их браке есть взаимная радость и нежность. И это снова оживит ее чувство вины и ощущение неравенства, о которых она уже почти не вспоминала.
А потом они поедут в Лондон, где Грейс ждут новые испытания при встрече с матерью Перри. Что та подумает о своей невестке? Они, разумеется, встречались, когда Грейс была домоправительницей Пола. И что подумает весь этот бомонд, которому ее представят? И каково будет Перри в окружении множества людей… молодых женщин, гораздо более волнующих и привлекательных, чем его жена?
Грейс оставила свою руку в теплой ладони мужа, прижалась плечом к нему и смотрела в окно кареты на грязно-коричневые поля, где уже проступала пока еще блеклая зелень. Скоро придет весна и оденет все в прекрасный, яркий наряд. Но не для Грейс. Ее жизнь обернется осенью или даже зимой. Холодной и суровой.
- Предыдущая
- 8/45
- Следующая
