Горькие плоды смерти - Джордж Элизабет - Страница 54

И вновь тишина. Судя по табличке с именами жильцов, Виктория Стэтем жила на втором этаже. Барбаре показалось, что из-за балконной двери при втором звонке послышался собачий лай.

Что уже настораживало. Сержант нажала на другую кнопку, и ей ответил мужской голос. Она представилась и пояснила, что привело ее сюда. «Не могли бы вы открыть входную дверь и впустить меня в дом?» – спросила она. Дело в том, что ей не ответила обитательница квартиры номер три, но она слышала, как в той квартире залаяла собака…

– Черт побери, может, вы заодно пристрелите эту гадкую псину?! Лает вот уже несколько часов, – сообщил сосед Рори, и через секунду входная дверь открылась.

Барбара бросилась вверх по лестнице. На втором этаже была всего одна дверь, и именно из-за нее доносился собачий лай. В ответ на стук девушки лай усилился. Наверху хлопнула квартирная дверь, и кто-то, громкая топая, устремился по ступенькам вниз.

По голосу Хейверс узнала того самого жильца, что просил пристрелить пса. Мужчина рассказал, что тот не дает ему работать. Он же тщетно пытается сделать это с раннего утра. Он занят изучением процессов, которые происходят на мировых финансовых рынках, но собачий лай мешает ему сосредоточиться. Может, она что-нибудь сделает? Потому что если полиция не способна отреагировать в течение пяти часов с того момента, как ее вызвали, то, черт побери, кому нужна такая полиция?!

И тогда Барбара поняла: вместо того, чтобы отреагировать на звонок, ее коллеги из местного полицейского участка, у которых и без того было дел выше крыши, задвинули жалобу на собачий лай в самый конец списка вызовов. Достав служебное удостоверение, сержант дала возмущенному джентльмену возможность его изучить, после чего сообщила, что прибыла не для того, чтобы заниматься запертым в помещении животным – явно страдающим, подчеркнула она, – а для того, чтобы поговорить с хозяйкой квартиры. Знает ли он, где она?

Откуда, черт побери, ему это знать, ответил сосед и добавил, что если она не в состоянии что-то сделать с этой дворняжкой… пусть та хоть трижды называется гребаной собакой-помощницей, он не потерпит, чтобы…

С такими соседями, подумала Барбара, разве кому-то нужны бродяги, пристающие к прохожим на улицах, и торговцы наркотой в ближайшем парке? Поблагодарив джентльмена за его глубокую озабоченность благополучием хозяйки квартиры, она предложила ему вернуться к себе. У нее возникли самые серьезные мысли насчет того, куда именно, но она не стала делиться ими с разъяренным соседом.

Затем Хейверс вышла из дома и при помощи сложенного несколько раз отчета о вскрытии, который она захватила с собой вместе с сумкой, заклинила входную дверь. При этом она поискала взглядом портье или консьержку – это было маловероятно для такого дома, но всегда стоит надеяться на лучшее. Никого не увидев, девушка позвонила в одну из квартир на первом этаже. Вдруг у кого-то есть запасные ключи?

И вновь неудача. Барбара вышла на улицу.

У нее было несколько вариантов. Первый – позвонить местным полицейским и попросить их взломать дверь в квартире Рори Стэтем. Второй – позвонить по номеру 999 и попросить о том же самом. И в том, и в другом случае придется прождать несколько часов. Этого она позволить себе никак не могла, ибо тем самым навлекла бы на свою голову гнев Изабеллы Ардери. Оставался третий вариант.

Фасад дома украшала массивная глициния, которой на вид было не меньше пятидесяти лет. Ее толстый, перекрученный ствол тянулся вверх до самой крыши четырехэтажного здания. С нее еще не облетела листва, что, конечно же, должно было послужить некоторой помехой, не говоря уже о дожде. Зато она росла близко к балкону, на который выходили французские окна квартиры Виктории Стэтем. Если Барбаре повезет, они могут оказаться открытыми.

Хейверс решила, что сможет забраться по глицинии на балкон, потому что на ней было немало крепких на вид побегов, а балконная дверь, к счастью, находилась всего лишь на втором этаже. Барбара мысленно похвалила себя за то, что сегодня надела крепкие уличные ботинки, а не туфли-лодочки, в которых можно в два счета свалиться на землю.

С другой стороны, до киношного Тарзана ей далеко. Еще бы, в такой паршивой физической форме! Но что ей еще остается? И девушка шагнула к глицинии. Первая попытка оказалась неудачной – она довольно болезненно шлепнулась на землю, – однако следующая попытка увенчалась успехом.

К тому моменту, когда Барбара добралась до балконных перил, спереди она была вся мокрая от влажных листьев. Спина у нее, впрочем, тоже была мокрой, но уже от дождя. Слава богу, перила оказались мраморными, но она на всякий случай проверила их устойчивость. Вроде крепкие.

Пока все шло нормально. Чтобы перебраться на балкон, не потребовалось никакого прыжка, вроде тех, что обычно показывают в телефильмах.

Балкон находился на расстоянии вытянутой руки от сержанта. Хейверс вскарабкалась по стволу чуть выше, и тот угрожающе затрещал. Барбара же, уповая на удачу, бросилась на балкон. Она приземлилась животом на каменные перила и повисла на них лицом вниз, попой вверх, мысленно поблагодарив небеса за то, что сейчас на ней чистые трусы. Наконец, решительно дрыгая ногами, с оханьем и кряхтеньем перевалилась на балкон.

Правда, приземлилась девушка прямо лицом в лужу. Смачно выругавшись, она кое-как поднялась на ноги. Кстати, сделать это оказалось непросто, так как поверхность балкона состояла из скользких мраморных плит. Барбара едва не свалилась на край перил, поскользнувшись – ну кто бы мог подумать! – на мхе. «Разве мох растет на мраморе?» – удивилась она. Но он рос там, образуя миниатюрные континенты, выступающие над поверхностью лужи.

Сержант посмотрела на свою одежду. На плаще была сломана молния, бежевая юбка оказалась безнадежно изгаженной, колготки все в дырах, башмаки поцарапаны… Можно только представить себе, на что теперь стало похоже все остальное!

Собачий лай, раздававшийся внутри квартиры, переместился ближе к окнам. Было слышно, как Арло отчаянно скребется обо что-то по ту сторону оконного стекла. Черт, шторы, как назло, задернуты, и ничего не видно! Увы, присутствие в квартире Арло, его возбужденное состояние и отсутствие хозяйки наводили на самые худшие подозрения.

Барбара подергала балконную дверь. Разумеется, та оказалась закрытой. «Как же иначе?» – подумала девушка. Она огляделась в надежде найти способ проникнуть в квартиру, но не обнаружила ничего подходящего. На балконе не было даже обычного цветочного горшка с чахлой азалией.

В общем, вариантов было всего два. Первый – выбить стекло ногой, второй – локтем. Хейверс мысленно прикинула, какой крупный кровеносный сосуд может пролегать в ноге и следует ли ей рассчитывать на удачу. Лучше не стоит. Если она случайно перережет его, то истечет на балконе кровью прежде, чем сможет проникнуть внутрь. Предпочтение было отдано локтю.

Встав к балконной двери спиной и мысленно поблагодарив небеса за отсутствие двойного остекления, Барбара с громким криком, который она подглядела в фильмах про восточные единоборства, вогнала локоть в стекло.

Разбилось оно лишь с третьего раза, но ведь главное – результат! Все время, пока девушка била по стеклу, она пыталась успокоить несчастного пса, который уже после первой ее попытки зашелся безумным лаем.

Когда стекло со звоном разбилось, сержант решила, что кто-то где-то наверняка позвонил в местную полицию. Странно, но сирены пока еще не было слышно…

Убрав торчащие осколки, Барбара осторожно просунула руку внутрь. Балконные двери не были заперты на задвижку ни вверху, ни внизу. Тогда она нащупала ключ, торчащий в замке, и, повернув его, шагнула в комнату.

– Арло, хороший мальчик. Хорошая собачка, – произнесла Хейверс, мысленно поблагодарив судьбу за то, что песик Рори – не немецкая овчарка. Тогда бы он точно сначала оторвал незваной гостье руку, а затем вцепился в лицо. Стоило девушке шагнуть из-за штор, как Арло тотчас рванул ей навстречу. Было видно, что он рад ее видеть: скуля и повизгивая, пес подполз к ее ногам. Хейверс протянула к нему руку, и он принялся ее обнюхивать.