На все четыре стороны - Арсеньева Елена - Страница 16

• Предыдущая
• 16/17
• Следующая

– О, лифт, значит, уже починили! – облегченно вздохнула Алена.

– Починили? Да он вроде и не ломался, – удивилась библиотечная дама. – Я час назад уходила – работал, пришла – работает…

– А разве внизу на кабине не было объявления «Ferme!»?

– Нет…

– Нет? Ну, значит, я что-то перепутала. Извините, до свидания!

И Алена героически, как маленький спартанец, у которого лисица сидела на коленке, а не на животе, вошла в лифт, нажала на 0 и поехала вниз, на тот этаж, который французы называют нулевым, а мы первым.

Вышла, огляделась. В самом деле – нет объявления. Странно это… И странные мысли лезут в голову. Например, о том, что вовсе не случайный какой-то хулиган набросился на нее на лестнице. Что, если он подстерегал там добычу, нарочно повесив сначала объявление «Ferme!», которое уместнее смотрелось бы на двери магазина, а не лифта? Небось и стащил– то он ту табличку именно в каком-нибудь магазине и вывесил здесь, вынуждая людей идти пешком, и набрасывался на них…

Впрочем, почему это Алена говорит о себе во множественном числе? Пока ей достоверно известен только один случай нападения. Конкретно на нее. Грабитель вряд ли идиот, сбежавший из психушки: должен предполагать, что ограбленный и в полицию позвонить может. Значит, он собирался обчистить кого-то одного. Рассчитывал на везение, однако ему не повезло: у намеченной жертвы не оказалось кредитки.

Ну да, а до налички и мобильника ему просто дотронуться было противно? А книжку, между прочим, можно было бы сдать в антикварную лавку…

Хорошо. Если следовать логике, целью грабителя было нападение ради нападения. Или – украсть закладку из книги. Или – убить Алену Дмитриеву. Вернее, Елену Дмитриевну Ярушкину (таково ее настоящее имя, а Алена Дмитриева – писательский псевдоним, который она обожает), гражданку России, 1964 года рождения, рост 172 см, вес 65 кг, не замужем, детей нет… одинока, одинока, одинока…

Стоп.

Вернемся к происшествию дня.

Итак, нападавший хотел ее убить, столкнув с лестницы…

А что? Истории известен случай, когда Роберт Дадли, фаворит императрицы Елизаветы Тюдор, избавился от своей жены, столкнув ее (не сам, конечно, а чужими руками) с лестницы. Она сломала шею, красавчик Роберт сделался свободен, что счастья ему все равно не принесло…

Надо полагать, истории известен не один этот случай, но как способ убийства он себя не оправдывает. Слишком неверен, слишком ненадежен. Вот и Алена не сломала шею, а только ушибла колено. И даже если у нее перелом…

Ой, нет!

Ой, да – в смысле, а если да? А если именно ради этого ее и спихнули с лестницы? Перелом – значит, неподвижность, хотя бы временная. Неподвижность – значит, она никуда не ходит и не едет. Не ходит гулять с Лизочкой, не едет с друзьями в Тур.

То есть что получается – нападение затеяно ради того, чтобы она в Тур не ехала?! Или чтобы снова не появилась на Сакре-Кер, около карусели, чтобы не попадалась на глаза полицейским, которые, конечно, ведут дознание насчет странного убийства и опрашивают всех, кто что-то знает-видел-слышал или мог видеть-слышать… Стоп, а откуда полицейские могут знать, что Алена Дмитриева была около карусели именно в это время? Ну как откуда? От карусельщика, который регулярно строил ей глазки в прошлом году, с того же начал возобновление знакомства и в нынешнем!

Бред. Карусельщик не знает ни как ее зовут, ни где она живет, а чтобы напасть на нее на библиотечной лестнице, нужно точно знать, что она придет сегодня в этот дом. Или хотя бы следить за каждым ее шагом. Ну, тут целая организация потребуется, да каких масштабов!

Она не замечала никакой слежки. Правда, человек в черном «стетсоне», который ее обогнал, вполне мог следить…

Нет, он вошел в какую-то дверь раньше, чем Алена – в свой номер 11.

А может, она покля… то есть может она быть уверена, что незнакомец в «стетсоне» не вошел именно в эту дверь, именно в дверь дома 11?

Нет, не может. И все же, откуда ему было знать, куда именно она идет?!

Ну, например, незнакомец сообразил: если на рю де Валанс находится русская библиотека, то 99 процентов из 100, что русская женщина, идущая по рю де Валанс, направляется именно в русскую библиотеку.

Но откуда бандит знает, что она русская?!

Следил за ней, слышал, как она говорит по-русски… Но на рю де Валанс она ни словом не обмолвилась ни с кем, потому что шла одна. Говорила только с Лизочкой на Сакре-Кер…

И снова выглянули откуда-то хорьковые мордочки Руслана и Селин. Вот вам и организация, да каких масштабов!

Ну и чем помешала их гоп-компании Алена Дмитриева?

Почему она не должна ехать в Тур?

О господи… Ну что тебе лезет в голову, кому ты нужна? Только себе. И позаботиться ты должна сейчас о себе сама. На ногу наступить все больнее, колено распухает. Хорошо, что ты в брюках, а не в юбке, то-то была бы картина! Вспоминай-ка университетскую военную кафедру, курс медицины. Давящая повязка, холодный компресс, иммобилизация конечности, то есть обеспечение ее недвижимости… Алена вдруг вспомнила вывески, которые довольно часто встречала на парижских улицах: «Immobilier», что означает «Недвижимость», – и неожиданно для себя захохотала.

Может, она не только колено, но и голову ушибла? И у нее теперь сотрясение мозга? Нашла с чего хохотать!

Кривясь не то от боли, не то в улыбке, она, изо всех сил стараясь не хромать (а как же, гордыня-то ведь непомерная!), домаршировала до ближайшей аптеки и купила эластичный бинт. Вышла из аптеки, завернула за угол, в безлюдный тупичок, задрала брючину, обмотала колено жестким, негнущимся, каким-то лубяным бинтом, больно царапающим кожу, – с одной стороны бинт был почему-то проклеен бумажной лентой, – и озадачилась: как же его закрепить? Вот «у нас в России» эластичные бинты и правда эластичные – мягкие, плотно прилегают к коже, и с ними в комплекте продается такая хорошенькая скрепочка. А тут…

Она кое-как заправила конец бинта под намотанные кольца, одернула брючину, однако не сделала и пяти шагов, как бинт размотался. Снова остановилась, снова перебинтовала ногу, снова пошла… Тот же результат.

Нет, этот номер не пройдет, придется брать такси и ехать… Алена прислушалась к своим ощущениям… придется ехать к хирургу. Неподалеку от рю де Прованс, на бульваре Осман, находится медицинский центр, который так и называется: «Осман». И надо спешить: еще полчаса – и левая штанина просто лопнет на неудержимо распухающей коленке. По пути придется позвонить в Москву, в страховую компанию «Югория», поставить их в известность: мол, упала и, кажется… Неужели все-таки перелом?!

А кстати, как по-французски перелом? Ну, она скоро узнает это слово!..

Ночью увели всех офицеров, еще остававшихся в камере. Больше я их никогда не видела. А на другой день нас, оставшихся, развели по разным камерам. До тюремного начальства вдруг дошло, что опасно держать вместе мужчин и женщин. Более того – начали отделять политических от уголовников, поэтому в нашей бывшей камере остались воровки и женщина-убийца, а к ним должны были подселить товарок по ремеслу из других камер. Девочку, сдававшую комнаты офицерам, и старуху, замышлявшую убийство Ленина, отвели вместе к самым опасным политическим преступникам. А меня отправили в общую женскую камеру, где находились лица вроде меня: на которых лежало подозрение, но вина которых была не доказана.

Как будто была доказана вина той несчастной старухи! Ее ведь терзали за одни только пустые, бредовые мечтания!

Новая камера была похожа на предыдущую, только чище, просторнее, прохладнее, воздух в ней был свежее, хотя и холоднее, поэтому я не один раз вспомнила добрым словом Малгожату, оставившую мне свою камизэльку. Наверное, если бы не она, я разболелась бы всерьез, и так-то простудилась и несколько дней провела, лежа на нарах, почти все время спала, едва открывая глаза, когда приносили еду, и ела просто через силу.

• Предыдущая
• 16/17
• Следующая