Три орудия смерти (сборник) - Честертон Гилберт Кийт - Страница 36

Барбару усадили рядом с приятным пожилым священнослужителем, волосы которого были седыми и мягкими; столь же мягким, серебристым казался голос. Священник принялся занимать девушку разговорами о Библии и пирамидах. Барбара, вынужденная поддерживать одну беседу, одновременно прислушиваясь к другой, оказалась в чрезвычайно дискомфортной ситуации.

Эта задача была тем более сложной, что упомянутый священнослужитель, преподобный Эрнест Сноу, несмотря на всю свою мягкость, оказался весьма настойчивым собеседником. У Барбары сложилось смутное представление о том, будто святой отец имеет несгибаемые взгляды по поводу значения определенных пророчеств, касающихся конца света и судеб Британской империи. Он обладал чрезвычайно жесткой для невнимательного слушателя привычкой задавать неожиданные вопросы. Поэтому Барбаре удавалось уловить лишь обрывки беседы между двумя правителями провинции. Губернатор, взвешивая высказывания на мысленно покачивающихся чашах весов, говорил:

– Следует учитывать два фактора, и, прибегнув к этому методу, мы успешно достигнем цели. С одной стороны, мы не можем полностью отречься от своих обязательств. С другой, было бы абсурдно предполагать, что можно не принимать во внимание совершённое в недавнем прошлом зверское преступление и считать, будто нынешняя ситуация не обязательно меняет природу упомянутых обязательств. Все это по-прежнему позволяет нам провозглашать стремление к предоставлению свободы в разумных пределах. Следовательно, мы пришли к решению…

И в этот самый момент в сознание Барбары вторгся бедолага-священник со своим жалким вопросом:

– Как по-вашему, сколько локтей составит вся длина?

Чуть позже ей удалось расслышать реплику Смайта, говорившего значительно меньше своего приятеля.

– Со своей стороны, я не верю в то, что вы провозглашаете, – отрывисто произнес он. – Конфликты возникают тогда, когда у нас не хватает силы для их подавления. Когда же сил достаточно, никаких конфликтов нет. Вот и все.

– И как, по вашему мнению, обстоят дела в настоящий момент? – очень серьезным тоном спросил губернатор.

– Если вас действительно интересует мое мнение, то дела обстоят чертовски скверно, – понизив голос, проворчал собеседник. – Личный состав никто не обучает. Более того, я обнаружил, что стре́льбы проводятся не чаще пары раз в год и представляют собой некое подобие комнатных игр с винтовками. Я заставил насы́пать сразу за оливковой аллеей настоящий стрельбищный вал, но существуют и другие проблемы. Боеприпасы не…

– Однако в таком случае, – раздался в ушах Барбары мягкий, но пронзительный голос мистера Сноу, – в таком случае, какова судьба сунамитянок[35]?

У Барбары не было ни малейшего представления об их судьбе, зато ей показалось, что у нее есть все основания расценить этот вопрос как риторический. Сделав над собой усилие, она заставила себя внимательнее прислушаться к речам преподобного мистика, но услышала лишь еще один фрагмент политической беседы.

– Следует ли нам действительно стремиться ко всем этим военным приготовлениям? – чрезвычайно обеспокоенным тоном спрашивал лорд Толлбойз. – Когда, по-вашему, они нам понадобятся?

– Я могу вам ответить на этот вопрос совершенно точно, – жестко произнес Смайт. – Они понадобятся нам, как только вы обнародуете свою декларацию о свободе в разумных пределах.

Лорд Толлбойз, не вставая со стула, сделал резкое движение, как человек, собирающийся раздраженно окончить обмен мнениями. Но тут же, вероятно, передумал и, подняв палец, сделал знак своему секретарю, мистеру Миду, который бесшумно приблизился к нему, а затем исчез в доме.

Теперь над Барбарой не довлела громада государственных дел, поэтому она тут же угодила под очарование церкви и святых пророчеств. Девушка до сих пор имела лишь самое туманное представление о том, что же все-таки говорит ей старый священнослужитель, но в его словах ей уже начинала чудиться какая-то поэзия. Во всяком случае, было в них что-то завораживающее, как темные рисунки Блейка, доисторические города, неподвижные слепые провидцы и фараоны, закованные в камень своих усыпальниц, пирамид. Барбара на интуитивном уровне понимала, почему вся эта каменистая, озаренная звездами пустыня так влечет к себе всевозможных сумасбродов. Она немного смягчилась по отношению к одному из них в сане и даже приняла приглашение послезавтра прийти в гости, чтобы взглянуть на документы, а также исчерпывающие доказательства относительно сунамитянок. Но Барбара все еще не совсем понимала, в чем ей предстоит убедиться.

Священник поблагодарил ее и чрезвычайно серьезно произнес:

– Если пророчество исполнится сейчас, нас ждет большая беда.

– Я полагаю, – отозвалась она с какой-то мрачной дерзостью, – что, если пророчество не исполнится, это станет еще большей бедой.

Не успела Барбара договорить, как что-то зашевелилось за садовыми пальмами и над их листьями возникло бледное, немного удивленное лицо Тома. В следующее мгновение она увидела за его спиной секретаря дяди и учителя ее брата. Стало ясно, что ее дядя посылал мистера Мида именно за ними.

Казалось, Том Трейл слишком велик для своей одежды, такое ощущение часто возникает при виде недоразвитых в остальных отношениях людей. Его мрачноватую привлекательную внешность, характерную для остальных членов их семейства, портили неопрятные черные прямые волосы и привычка коситься на угол ковра.

Воспитатель Тома был крупным мужчиной, вялым и неухоженным на вид. Кажется, его звали Хьюм. Он сутулил свои широкие плечи, как человек, занимающийся тяжелым физическим трудом, хотя был еще не стар. Его некрасивое грубоватое лицо выражало усталость. И это было понятно: обучение неполноценных людей трудно назвать увлекательным развлечением.

Лорд Толлбойз коротко и добродушно переговорил с учителем, задав ему несколько простых вопросов. Он прочитал недолгую лекцию, касающуюся образования, все так же добродушно, однако ритмично покачивая при этом ладонями. На одной он словно взвешивал способность работать, определенно являющуюся жизненной необходимостью, избежать которую не удается никому. На другую ладонь условно поместил значительную долю удовольствий и отдыха, без которых неизбежно страдает даже любая работа. С одной стороны… Именно в этот момент, видимо, исполнилось Пророчество, и на чаепитии у губернатора произошло чрезвычайно прискорбное бедствие.

Мальчик внезапно разразился высокими булькающими звуками, очень похожими на карканье вороны. Одновременно он начал хлопать ладонями, имитируя поведение пингвина и без конца повторяя:

– С одной стороны. С другой стороны. С одной стороны. С другой стороны. С одной стороны. С другой стороны… Черт побери!

– Том! – воскликнула Оливия, и в этом резком возгласе прозвучала жестокая душевная мука.

Над садом повисла мертвая, жуткая тишина.

– А как иначе, – рассудительно произнес воспитатель. – У тебя ведь не три стороны и не три руки, ты не находишь?

– Три руки? – повторил мальчик, а затем после долгой паузы добавил: – Разве это возможно?

– Одной руке пришлось бы располагаться где-нибудь посередине, наподобие хобота у слона, – все тем же бесцветным и обыденным голосом продолжал учитель. – Ты не находишь, что было бы неплохо иметь такой же длинный нос, как у слона? Ты мог бы поворачивать его туда-сюда и брать со стола еду, ни на мгновение не расставаясь с ножом и вилкой.

– Да ты сошел с ума! – возмущенно выпалил Том, хотя в его голосе слышалось какое-то странное возбуждение.

– Я не единственный безумец в нашем мире, старина, – ответил мистер Хьюм.

Барбара слушала эту невероятную беседу, застыв на месте и остро осознавая всю неуместность обстановки, а также повисшую над ней гробовую тишину. Самым невероятным во всем происшествии было то, что, пока учитель делал эти безумные и нелепые заявления, его лицо оставалось совершенно непроницаемым.

– Разве я никогда не рассказывал тебе о ловком дантисте, который умел выдергивать свои собственные зубы своим собственным носом? – все так же тяжеловесно и бесцветно продолжал он. – Я расскажу тебе о нем завтра.