Настоящая любовь - Бэлоу Мэри - Страница 28

• Предыдущая
• 28/74
• Следующая

Она работала больше, чем было необходимо. Сначала ею двигал страх. А что, если он подумал, будто она простой наблюдатель, а не участница событий, которые происходили в поместье? Но если он видел ее на холме, вполне вероятно, что он заметил, как она шла от дома. Как только он вернулся к себе и увидел свою кровать, он наверняка все понял. И наверняка догадался, что она и есть тот зачинщик, имя которого он хотел у нее узнать.

Она не верила, что он прикажет ее арестовать. Это значило бы выставить себя дураком. Но уговорить себя, что это так, было делом сложным. Ледяной страх сковывал ее при мысли о тюрьме. Она боялась плавучих тюрем. Она боялась чужой земли и рабского труда – возможно, в цепях, возможно, под угрозой кнута.

Она жила в страхе день и ночь, и презирала себя, и держалась с таким невозмутимым спокойствием и отрешенностью, что даже бабушка заметила и спросила, не больна ли она.

Через несколько дней страх утих. Но вместо него пришла ненависть, еще более сильная, чем прежде. Она не могла вынести мысли о том, чтобы вновь увидеть его. Она не могла вынести мысли о том, чтобы увидеть его живым, красивым и… да, невероятно привлекательным, тогда как Юрвин давным-давно в могиле. Хотя нет, даже не в могиле. У нее не было утешения, которое получают вдовы, когда ходят на могилы мужей. Останки Юрвина покоились где-то на дне океана. Она не могла вынести мысли о том, чтобы увидеть графа Уиверна и вспомнить, как ее потянуло к нему в тот вечер, когда он проводил ее домой и поцеловал ее ладони.

Она даже пропустила службу в часовне в первое воскресенье, уговорив свою свекровь пойти вместо нее. Кому-то нужно было остаться дома с бабушкой – это был удобный предлог. Через две недели она все-таки пошла на утреннюю проповедь, съежившись от внутреннего страха. Он не появился. И она пошла на репетицию хора в следующий четверг. Ей казалось маловероятным, что она встретит его на полпути из Тайгуина к часовне. До нее дошли слухи, будто он приказал разрушить запруду на своей территории. Из упрямства она не хотела в это верить. Или не хотела верить, что такой поступок имеет отношение к ней или Юрвину. Она не хотела, чтобы он проявлял к ней доброту. Тем более с опозданием в два года. Юрвина все равно не вернуть.

Пение действовало как бальзам на душу. Она всегда это знала и сейчас вновь убедилась. Даже если она пела сама себе, выполняя будничную работу, ей становилось легче. Но пение рядом с другими людьми, многоголосие, в котором был и ее голос, чудесным образом успокаивало, словно купание в реке в жаркий день. Даже еще лучше. Она затянула репетицию, повторив больше гимнов, чем нужно было для предстоящей службы в воскресенье.

Никто не возражал.

Но, когда она подала знак, что репетиция окончена, Алед вскочил с места и поднял обе руки, призывая к тишине.

– Мне нужно сообщить что-то важное, – сказал он. Марджед заметила, что он бледен и держится решительно. – Те из вас, кто не хочет слушать, могут уйти. Мы никого не собираемся заставлять, как происходит в других местах.

Сердце Марджед замерло, а потом сильно застучало. Значит, началось. Она поняла по голосу Аледа, что он не собирается, как обычно, призывать к терпению. Она не сводила с него напряженного взгляда, пока несколько человек покидали классную комнату, среди них была и Сирис, которая поспешила уйти, уставившись в пол.

– Так вот, – заговорил Алед, когда дверь снова закрылась, – время пришло. Все спланировано. Послезавтра ночью. Мужчины, которые хотят последовать за мной, должны собраться с наступлением темноты около реки.

– Двинемся на заставы? – поинтересовался Дьюи Оуэн. – Какая рухнет первой, Алед? Или какие? Я пойду с тобой до конца, парень.

– Не могу сказать какая, – ответил Алед. – Чем меньше ты будешь знать, тем лучше, Дьюи. Мне жаль, но таков порядок.

– Ребекка? – Марджед подалась вперед. – Появилась Ребекка, Алед?

– Да. – Он коротко кивнул. – Мы нашли Ребекку, Марджед.

– И кого же? – Она сгорала от нетерпения. Алед покачал головой.

– Это я тоже не могу сказать. Чем меньше людей будут знать его имя, тем безопаснее для всех.

Марджед была разочарована.

– Он нездешний? – спросила она. – Скорее всего. Но может быть, мы все-таки его знаем? Он из соседней деревни?

– Алед прав, Марджед, – вступил в разговор Ивор Дейвис, – лучше нам ничего не знать. Тогда из нас не смогут вытянуть то, чего мы не знаем, девушка.

– Но подходит ли он? – Марджед никак не могла успокоиться. – А вдруг, Алед, его заставили взяться за это дело против воли? Или это какой-нибудь бесшабашный сорвиголова, который захочет без всякого смысла лезть на рожон? Или какой-нибудь безжалостный тип, готовый без разбору все крушить и ломать, даже если в этом нет необходимости?

– Он подойдет, Марджед, – ответил Алед. – Он будет лучшей Ребеккой, которая когда-либо возглавляла мятеж, я уверен.

Марджед удивленно приподняла брови. Не в характере Аледа было отзываться о ком-то с таким воодушевлением. Наверное, тот человек действительно достоин такой похвалы.

– Я поддерживаю его и полностью доверяю ему, а потому стану одной из его дочерей, – сказал Алед, едва заметно улыбнувшись, – Шарлоттой.

Шарлотта по традиции была любимой дочерью Ребекки. Правой рукой главаря. Значит, бунт возглавит тот, в кого Алед действительно верит. Марджед просто распирало от любопытства.

– Пусть каждый захватит лом или что-нибудь такое, чем можно разрушить ворота и посты, – продолжал Алед. – Но никаких ружей или другого оружия, которое придумано для уничтожения людей. Никакого насилия против людей. Ребекка поставил только одно твердое условие, при котором согласен послужить нам, и я поддерживаю его в этом целиком и полностью.

– Жаль, – произнес Илий Харрис, – а то я знаю парочку смотрителей застав, которых не отказался бы проучить… кулаком или чем покрепче.

– Ребекка не потерпит оголтелой толпы, – заявил Алед. – Наш предводитель ожидает встретить дисциплинированную армию и потребует послушания. Тот, кто не согласен, лучше пусть останется дома.

Илий начал было ворчать, но его никто не поддержал.

Марджед подумала, что Ребекка с каждой минутой все больше растет в ее глазах. Она надеялась, что Алед не преувеличивает. Но где же прятался до сих пор этот человек?

– Я целиком поддерживаю тебя, Алед, и Ребекку тоже, – сказала она. – По крайней мере мы сделаем то, о чем заговорят в правительстве. По крайней мере у Герейнта Пендерина, графа Уиверна, и ему подобных, теперь появится более серьезный повод для беспокойства, чем несколько мышек в столовой, или убежавшие лошади, или зола на постели. Поскорее бы увидеть, как он отреагирует.

Алед посмотрел на нее немигающим взглядом.

– Мoгy представить, что он очень рассердится, Марджед, – сказал кузнец.

Она радостно улыбнулась.

– Надеюсь, что так. Очень надеюсь.

Он успел забыть это чувство. А когда-то жил с ним многие годы – с этим сочетанием радостного возбуждения и страха, в котором одно было не отделимо от другого. Он тогда был мальчишкой и промышлял браконьерством, испытывая настоящий восторг от того, что добывает еду для себя и матери, и одновременно волнение, окрашенное страхом наказания, которое неминуемо последовало бы, если бы его поймали.

Теперь он стал мужчиной и понимал, что последние годы жизни прошли чересчур спокойно. Ему даже это нравилось, но все-таки не хватало острых, ярких событий, а сейчас к нему вернулись волнения детства, словно годы повернули вспять. Появилась возможность опять испытать риск, отдавая новому делу все свои силы. Ему предстояло возглавить бунты Ребекки в этой части Уэльса. Под его начало поступят несколько сотен мужчин, которых нужно повести за собой и уберечь от смерти. И при этом нужно будет сохранить свое имя в тайне и от властей, и от людей, которых он возглавит. Нужно подумать и о собственной безопасности, если в ряды восставших проникнут осведомители. Ему говорили, что за поимку Ребекки всегда предлагается большая награда.

• Предыдущая
• 28/74
• Следующая