Отпусти кого любишь (сборник) - Гольман Иосиф Абрамович - Страница 7

Ольга уходила из магазина ошарашенная, не зная, радоваться или негодовать. Покупка невероятная, сумасшедшая, безумная. Но такая приятная ее женскому сердцу! Она отдавала себе отчет, как копились эти деньги.

– Дурак ты, Бестужев, – на перроне сообщила она.

– Ты обещала любить меня до самой смерти, – напомнил он.

– Я выполняю свои обещания.

Зеленым вихрем на станцию ворвалась электричка. Стоянка – полминуты. Бестужев поцеловал Ольгу, запрыгнул в вагон и уже из окна крикнул:

– Я появлюсь завтра. Веди себя хорошо, обещаешь?

– Обещаю, – улыбнулась Ольга.

«Электропоезд следует до станции Москва-Курская», – прохрипели натруженные динамики.

Двери захлопнулись, перрон и Ольга остались, а Андрей уехал.

Ольга Сергеевна впервые за тринадцать лет опаздывала на работу.

С утра был тяжелый разговор с Санькой. Та спросила, не собирается ли мама замуж за Лорда. Ей очень нравился мамин жених-неудачник, и она, в отличие от мамы, не видела ничего предосудительного в том, чтобы отбить мужчину у женщины, которую тот не любит.

Ольга вспылила, сказала, что это не Санькиного ума дело и что она вообще больше Лорда видеть не хочет.

– Это почему? – заинтересовалась Санька. Вот тут-то Ольга Сергеевна и заявила:

– Потому что твой отец у нас в больнице. И в очень тяжелом состоянии.

Новость сильно задела Саньку. Она здорово убивалась в раннем детстве из-за отсутствия отца. Потом как-то смирилась, да еще с Лордом очень сдружилась, чувствуя его отношение к маме и не ревнуя при этом.

И вот теперь – нате вам! Папа приехал!

– Он у тебя отнял тринадцать лет! Сколько еще заберет?

– Не много, – холодно улыбнулась Ольга Сергеевна. – Он почти полностью парализован и долго не проживет.

– Отлично! – мгновенно отреагировала Санька. – Ты-то хоть за ним в могилу не собираешься?

Быстро выпалила и тут же получила ладонью по щеке. Никогда прежде не битая, застыла в недоумении.

А Ольга Сергеевна развернулась и пошла к двери.

Санька мгновение барахталась между страшной обидой и горьким раскаянием. Вид уходящей мамы перевесил. Санька догнала ее, повисла на спине.

– Мам, прости, пожалуйста! Я не хотела так. Но я действительно его не знаю. – Она искательно заглядывала Ольге Сергеевне в глаза. – Ведь мне тебя-то жальче, правда?

– Меня жалеть не надо, дочка, – сухо сказала Ольга. – У меня все хорошо. – Она открыла дверь, но на пороге вдруг остановилась: – Ты ведь понимаешь, что этот человек стал твоим отцом не случайно?

– Да уж, со случайным тебя трудно представить, – проворчала Санька, потирая горевшую щеку: рука у мамы была крепкой.

Ольга Сергеевна не выдержала, улыбнулась: дочка ей попалась не сахар. Зато – своя. И, повеселевшая, поспешила на работу, день предстоял нелегкий.

На подходе к больнице увидела большой медицинский автобус-лабораторию. И прямо при ней из низких туч вывалился вертолет и пошел на посадку. Вертолетная площадка у больницы для этих целей и строилась, но до сих пор ни одна винтокрылая машина ее не опробовала. Не составляло труда понять, что вся эта кутерьма – из-за Андрея. Ольгу даже посетило странное чувство гордости.

На вахте ей передали, чтобы срочно зашла к главврачу.

Она открыла дверь. Он по селектору велел никого не впускать, потом отправил секретаршу по какому-то поручению и повернул ключ в замке.

– Это невозможно, – просто и холодно сказала Ольга Сергеевна. Сказала так, что у Лорда даже и мысли не возникло проверить серьезность ее слов.

– О господи, – простонал он, обхватив руками свою начавшую лысеть голову. – Мы что, жениться не собираемся?

– А я тебе обещала? – удивилась Ольга Сергеевна. – Да ты и не мусульманин!

– Но я уже холостой! – не выдержал главврач.

– А Лену задушил, что ли? – поинтересовалась старшая медсестра.

– Она от меня ушла! – заорал Лорд. – Понимаешь, ушла!

– Тише ты, – разволновалась Ольга. – Что ты несешь?

– Что слышишь!

– Из-за меня?

– И не надейся! Она влюбилась! Оставила детей – и адью!

Ольга Сергеевна неуместно улыбнулась.

– Очень смешно, да? – обиделся брошенный. – Все написала в письме. Детей, говорит, заберет через месяц. Если я ей отдам, – сбавил накал Лорд.

Ольге стало жалко мужика. Ему никак нельзя быть брошенным – уж очень горд. Но и пожалеть его вчерашним методом тоже невозможно: в ста метрах отсюда лежал чуть живой – но живой! – ее Бестужев. Ее мужчина. А Лорд – ее друг. Что совсем не адекватно.

– Извини, Лорд, – обняла она его. – Я действительно не могу.

– Господи, до конца недели ждать? – испугался он, неверно трактовав ее слова.

– Гораздо дольше, – улыбнулась Ольга.

– Но почему?

– Потому что больной со сломанной шеей, которого сейчас пойдут смотреть москвичи, – отец моей Саньки.

Лорд некоторое время переваривал новость. Выводы, которые он сделал, прямо читались на его лице. Первое: любая оттяжка его обладания Ольгой – это плохо. Второе: оттяжка, связанная с паралитиком из блатной палаты, не будет слишком длительной.

Что ж, он, как карьерный человек, привык воспринимать жизнь такой, как она есть. Главное – результат. И если он требует больше времени, чем хотелось, то не станет от этого менее желанным.

Тут главврач вспомнил, что его бросила жена, и опять расстроился.

На столе внезапно ожил селектор:

– Александр Вахтангович, вас просят пройти в палату.

Лордкипанидзе не побежал встречать московских незваных светил: у нас, советских, собственная гордость. Но дальше отсутствовать было бы уже неприлично. Он осторожно повернул ключ в замке и, бросив на прощание Ольге Сергеевне какое-то начальственное указание, удалился.

С утра городишко переживал большие потрясения. Столько крутых московских профессионалов здесь не видели никогда.

Уже утром на завод с небольшим интервалом вкатили сразу три серьезных автомобиля, не считая машин охраны. Это приехали держатели крупных пакетов акций. У парализованного Бестужева их было не так уж и много – восемь процентов. Да беда в том, что они были «голосующими». То есть этими восемью процентами он мог, используя голоса противоборствующих группировок, практически рулить сбытовой политикой завода. А это – миллионы долларов. И большая политика к тому же.

Первым делом хозяева постарались убедить гостей в том, что произошел несчастный случай. Гости не удовлетворились медицинскими описаниями и с помощью своих специалистов в полдня разыскали очевидцев трагедии: и придурковатого подростка, и пугливую мамашу. После этого обстановка слегка разрядилась.

Во второй половине дня делегация отправилась в больницу, предварительно выяснив, что, даже потеряв голос, Андрей сохранил способность к общению. Самый нетерпеливый гость предложил сразу и нотариуса вызвать, чтобы зафиксировать его распоряжения, однако большинство, восприняв информацию о стабильном состоянии больного, решило не торопиться.

В больнице важных гостей ожидал казус, от которого они уже давно отвыкли. Их к больному не пустили. «Консилиум», – важно сказала баба Мотя, которой было решительно наплевать на рыночную стоимость завернутых ею господ.

Они и сами видели, что консилиум. Перед больницей стоял большой автобус с московскими номерами. Передвижной диагностический центр. Ими же и заказанный.

А на просторном больничном дворе непривычно выделялся вертолет, которым прилетели два выдающихся специалиста-спинальника. Это организовала Виктория. После свалившегося на нее известия она почти не спала, в минимальные сроки провела, по сути, спасательную операцию.

Утром приехала на своей «Лянче» сама и детей привезла: двенадцатилетнего Антона и двухлетнюю Маринку. Вика не знала, что будет с мужем завтра, и считала себя обязанной гарантировать ему последнюю встречу с детьми.