Больше, чем любовница - Бэлоу Мэри - Страница 32
- Предыдущая
- 32/73
- Следующая
– Это одно из моих условий, – продолжала Джейн. – Спальня и гостиная… Здесь все следует переделать по моим указаниям. Иначе я не смогу принять ваше предложение.
– Джейн, я не ослышался? Одно из условий? Значит, будут и другие? Скажи, а я имею право выдвинуть свои условия? Или мне придется стать твоим рабом? Что ж, в роли раба есть нечто привлекательное. Может, прикажешь заковать меня в цепи? – улыбнулся герцог.
Но Джейн не приняла шутки.
– Разумеется, в контракте будут и ваши условия. Такие, например, как неограниченный доступ…
– К вашим прелестям?
Джейн покраснела и молча кивнула.
– Значит, неограниченный доступ? – пробормотал Трешем, любуясь очаровательным румянцем, заливавшим щеки девушки. – Даже в тех случаях, когда ты будешь к этому не расположена? Даже когда у тебя головная боль или иное недомогание? Ты готова исполнять роль мученицы, если мои аппетиты окажутся чрезмерными, а наклонности, упаси Бог, извращенными?
Джейн в смущении потупилась.
– Я думаю, ваша светлость, у вас есть все основания требовать от меня выполнения перечисленных вами условий. Разве не для этого заводят любовницу?
– Глупости! – фыркнул Трешем. – Если ты действительно так думаешь, то мне ничего от тебя не надо. Неужели ты полагаешь, что мне требуется лишь женское тело? Для этого существуют бордели – их в Лондоне великое множество. Нет, мне нужна женщина, в обществе которой я мог бы отдохнуть и забыть о неприятностях. Нужна та, которой я мог бы дарить столько же, сколько она мне.
Румянец на щеках Джейн стал еще ярче. Но она все же заставила себя взглянуть в глаза герцога.
– А что, если вы будете приходить сюда десять дней подряд и каждый раз слышать «нет»? – спросила она.
– Тогда мне придется признать, что я – никудышный мужчина. Наверное, я отправлюсь домой и пущу себе пулю в лоб.
Джейн внезапно рассмеялась и стала еще более обворожительной. Джоселин невольно залюбовался ею.
– Какая нелепость! – воскликнула она.
– Если за десять дней мужчина не может уложить свою любовницу в постель, то он все равно что покойник. Такому и жить не к чему, – добавил Трешем.
Джейн снова посмотрела ему в глаза.
– Вы шутите, – сказала она. – Впрочем, в вашей шутке есть и доля правды. Вы очень боитесь утратить свое мужское обаяние, не так ли?
– А вы не боитесь утратить женское?
Джейн ответила не сразу. Трешем уже не раз замечал, что она в некоторых случаях тщательно обдумывает свои ответы.
– Для мужчины важно быть самой собой, ваша светлость. Что же касается венского обаяния… Видите ли, я не очень хорошо представляю, что это такое, поэтому и не пытаюсь быть обаятельной. Повторяю, для меня самое главное – оставаться самой собой.
Джоселин был приятно удивлен столь откровенным ответом.
– Знаете, Джейн, я впервые оказался в подобной ситуации… То есть впервые стою в этой комнате на почтительном расстоянии от женщины, рассуждающей на отвлеченные темы.
Полагаю, нам уже давно следовало бы обсудить все практические вопросы и вступить в определенные отношения. Иными словами, нам уже давно следовало бы лежать в этой постели, Джейн вспыхнула.
– Неужели вы рассчитывали, что я, очарованная обстановкой этой комнаты, тотчас же сдамся?
Именно на это он и рассчитывал.
– Полагаю, мы отвлеклись, – со вздохом проговорил герцог. – Но вы убедили меня в том, что не позволите мне и пальцем к вам прикоснуться, пока эта спальня не будет выглядеть, как монашеская келья. Что ж, не стану спорить, Джейн. Отдавайте распоряжения Джейкобсу. Делайте здесь, что хотите, а я оплачу счета. Может, нам спуститься в гостиную? Смею предположить, что миссис Джейкобс уже приготовила чай и вот-вот лопнет от переполняющего ее желания взглянуть на вас хоть одним глазком.
– Она может принести чай в столовую, – сказала Джейн, выпорхнув из комнаты.
Трешем последовал за ней.
– Где вы собираетесь сегодня спать? – спросил он. – На столе в столовой?
– Я найду место, ваша светлость. Не стоит вам об этом беспокоиться.
Герцог покинул Джейн час спустя. В первой псовине дня он так и не дождался Марша и теперь торопился домой, чтобы выслушать доклад о том, что удалось обнаружит в конюшне Фердинанда. Возможно, добыть неопровержимое улики против Форбсов не удастся, но если все-таки возникнут хоть какие-то подозрения…
В таком случае Форбсам придется иметь дело с герцогом Трешемом.
Интересно, пришли уже известия из Брайтона? Впрочем, результат гонок его не интересовал. Сейчас он хотел знать только одно: жив ли брат?
И не стоило делать Джейн Инглби своей любовницей. Что-то в этой ситуации его смущало.
Но ведь он желал ее – в этом не было сомнений!
Почему эта несносная женщина появилась в то утро в Гайд-Парке? И зачем она вмешалась? Ведь любая другая на ее месте поспешила бы прочь, предоставив джентльменам самим решать свои дела.
И если бы он не взглянул на нее в тот момент, то не задавал бы себе сейчас эти нелепые вопросы.
Джейн решила, что будет спать на диване в гостиной. Цветовая гамма этой комнаты тоже раздражала, но все же гостиная выглядела не так вульгарно, как спальня наверху.
Когда она разговаривала с герцогом в спальне, перед ее глазами то и дело возникала одна и та же картина – ей представлялось, что они с Трешемом лежат, обнявшись на той самой кровати, лежат в комнате, где все – в красных тонах. При этом она знала, что испытывает влечение к этому мужчине – во всяком случае, ей так казалось.
Неужели она станет его любовницей? Как она решилась на это?
Сидя на диване, Джейн снова и снова задавала себе эти вопросы. Разумеется, она не сможет спать с ним, если не будет чувствовать к нему привязанности, если не будет уважать его. Но разве ее влекло к нему как к человеку? Конечно же, она его не любила. Влюбиться в него было бы опрометчиво и глупо. Но нравился ли он ей? Уважала ли она его?
Джейн вспомнила их бесконечные перепалки и улыбнулась. Герцог был высокомерен и деспотичен, временами просто невыносим. Но у нее почти сразу же возникло ощущение, что Трешему нравится, как она держится. Что бы герцог ни говорил, он уважат ее. Уважал за то, что она не позволяла себя унижать. Уже тот факт, что в эту ночь он оставил ее в одиночестве, что их союз не вступил в законную силу, служил тому доказательством. Даже его странные представления о чести не могли не вызывать уважения. Он предпочел стреляться с лордом Оливером, не стал обвинять его супругу во лжи.
Джейн вздохнула. Да, он ей нравился. Разумеется, нравился. К тому же она узнала его и с другой стороны… Случайно заглянув ночью в музыкальную комнату, она поняла, что герцог Трешем – совсем не такой, каким хотел казаться. И, конечно же, он был умен и обладал чувством юмора.
Однако существовало еще кое-что… Их влечение друг к другу. Джейн почти не сомневалась в том, что это чувство было взаимным. Вернее, не чувство, а именно влечение. Но едва ли она для него – всего лишь одна из многих. Если бы это было так, он избавился бы от нее, как только она заговорила о контракте. И все же нельзя забывать: его влечение к ней – это только страсть, не более того. И не следует путать страсть с любовью…
Когда Джейн наконец-то уснула, ей приснился Чарлз. Снилось, что они сидят в садовой беседке в Кэндлфорде и Чарлз рассказывает о ребенке своей сестры. А потом начал строить планы на будущее – говорил, как они с Джейн обустроят детскую комнату и как будут воспитывать своих детей. Разумеется, он понимал, что она сможет стать его женой не раньше, чем ей исполнится двадцать пять…
Проснувшись, Джейн обнаружила, что ее подушка влажная от слез. Она запрещала себе думать о Чарлзе. Запрещала с тех пор, как покинула Кэндлфорд. Наверное, поэтому ей не пришло в голову, что она может отправиться к нему. А ведь теперь у нее уже были деньги на поездку… Но где он сейчас? Все еще гостит у сестры в Сомерсетшире? Или вернулся в Корнуолл? Может, найти его и обратиться к нему за помощью? Чарлз наверняка сумел бы защитить ее, сумел бы спрятать ее, если бы понадобилось. И самое главное: он поверил бы ей. Ведь он знал, что граф Дербери стремился женить на ней своего сына. И знал, как ведет себя Сидни, когда пьян.
- Предыдущая
- 32/73
- Следующая
