Беспутный повеса - Бэлоу Мэри - Страница 44
- Предыдущая
- 44/54
- Следующая
– Так, я четко и ясно слышала твой ответ. Я поступлю по собственному выбору, и тогда любая вина за то, что происходит, обрушится на мои плечи. Отлично, они у меня широкие. Увы, теперь я не такая хрупкая, как тогда, когда выходила замуж. Эдмонд, мне с трудом верится, что мы наконец познакомились и я сейчас прогуливаюсь здесь с тобой как с нормальным человеком, а не с пугающим фамильным призраком, как ты недавно выразился. Добрая старая тетушка Элинор.
– Старый друг, тетушка Элинор. Я, пожалуй, сказал бы так. Мне тоже приятно, что мы познакомились, Энн. Вижу, Уолли выбрал себе хорошую жену. Но, между прочим, он всегда был самым разумным из нас троих.
– Мне пора идти к детям, – сказала Энн, когда они, гуляя, подошли к подковообразной лестнице, – но я с нетерпением буду ждать полудня, Эдмонд.
– И я тоже. – Освободив ее руку, он отвесил Энн поклон.
Однако в некотором роде лорд Эдмонд чувствовал себя как осужденный, который только что узнал, что приговор будет приведен в исполнение именно в этот день. Это произойдет сегодня днем, и при этом не будет присутствовать никто, кроме его семьи – отца и брата, с которыми он не виделся пятнадцать лет, двух племянников и племянницы, с которыми он никогда не встречался, и жены брата, которая ему нравилась, но которая, похоже, задалась целью свести их всех вместе. Возможно, будут еще и Мэри с Гудричем, хотя их общество для лорда Эдмонда не было бы желательным.
«Возможно, – подумал он, – мне все же следовало утром уехать в Уиллоу-Корт».
Мэри чувствовала себя немного виноватой, хотя, по правде говоря, ее вины не было в том, что она оказалась единственным посторонним участником семейного пикника, в то время как Саймон с несколькими гостями отправился обследовать разрушенный монастырь в шести милях от Рэндалл-Парка. Вернее, Мэри почти не была виновата в том, как сложился день.
Графиня разыскала ее в кабинете, где Мэри писала письма, и пригласила принять участие в пикнике.
– Я собираюсь пригласить и виконта Гудрича, – сказала ей графиня. – Я слышала, он твой жених?
– О, это пока еще официально не объявлено. Окончательно ничего не решено. – Мэри стало немного досадно за вырвавшуюся у нее последнюю фразу, так как это не совсем соответствовало истине; она произнесла ее только потому, что по какой-то необъяснимой причине ей не хотелось, чтобы Энн знала правду.
– А-а, значит, я услышала что-то не то, – отозвалась графиня, явно обрадовавшись непонятно чему. – Но тем не менее я и его приглашу. Ты придешь?
– С удовольствием. – Однако, подозревая, что лорд Эдмонд тоже будет среди участников пикника, Мэри понимала, что ей следовало бы придумать какое-нибудь извинение и отказаться.
Встретив перед самым завтраком виконта, она спросила, получил ли он приглашение на пикник.
– Да, после того как я уже договорился отправиться к монастырю, – ответил виконт Гудрич. – Мне было несложно принести извинения и не принять приглашения. Конечно, приятно было бы поближе познакомиться с его светлостью, но, так как Уэйт должен быть на этой прогулке, я очень рад, что нас там не будет.
– Но я собираюсь пойти, – возразила Мэри. – Я приняла предложение Энн, зная, что она собирается пригласить и тебя тоже.
– Она пригласила, но слишком поздно. – Виконт помрачнел. – Но, Мэри, я сказал, что ты тоже пойдешь с нами к монастырю.
– Мне очень жаль, Саймон, но я не могу взять обратно своих слов.
Возник короткий спор, в результате которого виконт рассердился на Мэри за то, что она без его сопровождения пойдет на пикник, где будет лорд Эдмонд, а Мэри возмутилась тем, что он пытается распоряжаться ее жизнью еще до того, как они поженились, и оба остались верны своим первоначальным планам.
И все же Мэри чувствовала себя виноватой: она-то знала, что Энн пригласила виконта Гудрича уже после того, как окончательно сформировалась группа, отправлявшаяся к развалинам монастыря. Но неужели Энн сделала это специально, чтобы разлучить их? Может быть, потому, что Мэри сказала, будто помолвка еще под вопросом? Мэри чувствовала, что Энн ей симпатизирует. И вот теперь все сложилось так, что она участвует в пикнике, а Саймон отправился к монастырю.
Пикник было намечено устроить у озера, и его участники шли той же тропинкой, по которой несколькими днями раньше туда добиралась большая группа гостей, и только его светлость ехал более прямой и удобной дорогой в экипаже, который вез еду. На этот раз перебраться через изгородь Мэри помогал граф, а лорд Эдмонд и Энн с детьми уже шли впереди, и лорд Эдмонд вел какую-то серьезную беседу со старшим мальчиком, Найджелом.
– Вы давно знаете моего брата, леди Монингтон? – осторожно спросил граф.
– Не очень. Мы оказались вместе на одном вечере в Воксхолле этой весной. Потом лорд Эдмонд посетил один из моих литературных салонов, а через пару недель представил вашей тете, которая, оказывается, хотела со мной познакомиться и с тех пор стала приходить на мои вечера, а вот теперь пригласила меня сюда.
– Эдмонд посетил один из ваших литературных вечеров? – немного удивился граф. – Разве это в его стиле?
– Мистер Бисли излагал одну из своих самых радикальных теорий, – объяснила Мэри, – и лорд Эдмонд оказался единственным из присутствовавших гостей, кто решился ему возразить. Все остальные, мне кажется, раболепствовали перед славой мистера Бисли. В тот вечер шла очень оживленная дискуссия. – Мэри не могла точно сказать, почему говорила о том вечере так, словно поведение лорда Эдмонда было образцовым.
– Он стал совершенно другим, леди Монингтон, я едва узнаю его. О нет, внешние изменения не столь велики, если не считать того, что он стал старше, как это и должно быть с человеком по прошествии пятнадцати лет. Я имею в виду совсем другое. Конечно, это не явилось для меня неожиданностью, мы достаточно наслышались всякого о нем, но я полагал, что, встретившись с ним, увижу прежнего Эдмонда.
– А каким он был? – Мэри не смогла удержаться, чтобы не спросить об этом человека, прежде знавшего лорда Эдмонда.
– Тихим. Серьезным. – Граф ненадолго задумался. – Он был увлечен книгами, писал стихи. Мне кажется, он больше жил в своем вымышленном мире, чем в реальном, хотя я все же не совсем уверен в этом. У него всегда было обостренное чувство чести и справедливости. Он всегда считал, что богатые и привилегированные несут большую ответственность перед бедными и обездоленными.
– Он учился в университете, – подсказала Мэри.
– Да. – Последовало еще несколько мгновений тишины, пока граф мысленно возвращался в прошлое. – Он, казалось, совсем не умел веселиться. Мы беспокоились за него и старались придумать что-нибудь, чтобы он испытал радость. – Он невесело рассмеялся. – Но нам не нужно было бы волноваться, если бы мы могли заглянуть в будущее, ведь так?
– И вы придумали праздник в честь его совершеннолетия?
– Да, мы все. – Граф в замешательстве взглянул на Мэри. – Нам казалось, будет гораздо правильнее, если он войдет в свою взрослую жизнь по-мужски, а не уткнувшись носом в книгу. К сожалению, леди Монингтон, он оказался не в состоянии перенести спиртное. Но довольно об этом. Ваш покойный муж воевал в Испании? А вы сопровождали его?
И всю оставшуюся часть пути до озера они говорили об Испании, о Ватерлоо, о Веллингтоне и о заключенном мире.
После короткого разговора о лорде Эдмонде Мэри пришла к заключению, что граф Уэлвин, вероятно, чувствует, что так же виноват в смерти Дика, как и младший брат. Если бы только они могли откровенно поговорить между собой, залечить раны друг друга! А они были так близко – снова вместе впервые с того дня после трагедии – и все же так далеко друг от друга.
«Но это не мое дело», – напомнила себе Мэри, когда они подошли к озеру. Герцог уже сидел у воды и, улыбнувшись, кивнул внукам, совершенно не обратив внимания на младшего сына или, возможно, не зная, как приветствовать его, не поставив себя в неловкое положение.
- Предыдущая
- 44/54
- Следующая
