По закону перелетных птиц - Нергина Светлана - Страница 23
- Предыдущая
- 23/90
- Следующая
Словом, как бы то ни было, но факт есть факт: он вместе с пятью десятками своих людей[12] находится здесь, в палатках, разбитых в королевском лагере. Пьет кислую брагу и недовольно поглядывает на своих разбредшихся воинов.
Ночь вкрадчиво, но неотступно вступала в свои права, скрадывала очертания предметов, обманчиво «сворачивала» расстояния, стирала цвета… Лагерь постепенно затихал: выход в лабиринты был назначен на полночь, а до того времени опытные воины еще успеют выспаться, чтобы не брести потом по норам нежити с бодростью восставшего в неурочный час упыря. Только одно яркое пятно дерзкого костра выделялось, словно искра в темноте.
В кругу вокруг огня сидели человек пять, причем и воины, и маги. То и дело раздавались взрывы смеха, обрывки шумных многоголосных разговоров, шел по кругу рог с вином…
Заприметив среди сидящих двух Всадников, Райдас решительно поднялся на ноги и направился к костру. Еще чего не хватало – якшаться с магами, распивая один кубок вина! Довольно и того, что они вынуждены идти в бой вместе.
– Что здесь происходит? – строго осведомился он, приблизившись и собираясь разогнать это странное общество. – Ригл, Старден, разве истинным воинам перед решающей битвой надлежит пить черт знает что, черт знает где, черт знает с кем?!
– Добрый вечер, домн Райдас, – невозмутимо откликнулась на его упрек Лойнна.
Лойнна? Волосы, обычно хоть чуть-чуть присобранные, чтобы не лезли в глаза, теперь дико разметались по плечам, в янтарных глазах пляшет яростное пламя, причем невозможно понять, отражается ли то огонь костра, или же этот необузданный танец рубиновых отблесков рождается прямо в неестественно расширенных зрачках. Ну ведьма, мать ее…
– Добрый вечер, домна, – склонился в почтительном поклоне Всадник, не в силах оторвать взгляд от этой невиданной пляски янтарного пламени в ее глазах.
Ведьма, разрывая нить его смятения, сама отвела взгляд, с сожалением посмотрев на торопливо подскочивших при виде начальника Всадников.
– Не лишайте нас общества этих милых людей, домн Райдас, – тихо попросила Лойнна. – Лучше сами присоединяйтесь к нам!
– А можно? – вдруг неожиданно для самого себя спросил Всадник, неуверенно поигрывая массивным аграфом, скалывавшим плащ у горла.
Ведьма одарила его еще одним огненным взглядом и улыбнулась, и яд этой улыбки проник глубоко, в самое сердце, отравив Райдаса на весь вечер и всю ночь.
– Вина домну Райдасу! – звучно разнеслось над костром, и сразу с нескольких сторон к нему потянулись руки с кубками.
Он, помедлив, принял один из рук Стардена и осторожно отхлебнул.
О, дьявол!! Такого вина не на каждом королевском обеде нальют!
– Эстхардское, – опередила его вопрос Лойнна и пояснила: – Я оттуда родом.
Райдас кивнул и отпил еще глоток красного, терпкого, пряного и пьяного вина.
А все дальнейшее смешалось в какой-то безумно прекрасный и невероятный… обряд? Бред? Морок?
Память не запечатлела нить событий – только отдельные, яркие, как вспышки магических искр в ночи, картины, обрывки фраз…
Лойнна. Странная, необъяснимая и непредсказуемая. То безумно хохочущая, то украдкой смахивающая слезы с глаз. «Кто она такая? – небрежно скользило в голове Райдаса. – Порождение богов или сатаны? Послание ада или рая? Человек или высшее существо, сплетенное из прядей магических нитей?» Скользило и, не находя ответа, затиралось между сотнями других, таких же безотчетных и обрывочных мыслей.
Буйство костра, незримый танец раскаленного пламени не только в кругу дров, грамотно разложенных «шалашиком», но и везде: во взмахе небрежной руки ведьмы, в глазах людей, сидящих у костра, в плещущемся в кубке вине, в раздробленном, разбитом на осколки сознании…
Все расширяющийся и расширяющийся круг возле огня, в который входили и маги, и воины, и стражники, и знать, и всем было плевать, кто тот человек, с которым ты пьешь за здоровье короля. Люди, люди, люди – уже не круг, а толпа, словно пойманная в какую-то паутину, сплетенную безумной ведьмой у полыхающего безо всяких дров костра…
Яростный, страстный, дерзкий взгляд янтарных, в свете пламени полыхающих чистым золотом глаз, в которых ВСЕ. Ответы на все вопросы; последний довод разума перед свистом выхваченной шпаги; гневный огонь, расцветающий под ногами привязанных к столбу ведьм; шепот древних времен, когда не было еще ни людей, ни вражды, ни любви – лишь бесконечное всеведение, и трепет шелковых знамен в руках отчаявшихся королей…
Чья была гитара, откуда она вообще взялась посреди чисто мужского общества, занимающегося грязной работой войны? Никто не знал, но никому и дела до этого не было. Особенно когда струны запели под тонкими, нервными, унизанными серебряными кольцами пальцами Лойнны, а ее голос вплелся в причудливую древнюю мелодию седьмой струной…
…И бесконечное, необъяснимое чувство ПРИЧАСТНОСТИ, захлестнувшее душу каждого, кто стоял в отблесках огромного полыхающего костра и слышал хоть слово из этой старой, известной каждому, но получившей в ее устах второе бессмертие воинской песни…
Райдас впервые в жизни понял, как люди сходят с ума, какое нечеловеческое напряжение может обрушиться на неподготовленную человеческую душу и насколько всесильной может быть женщина, не умеющая даже сжать в руках шпагу…
Дьявол, да как же можно было так упиться одним кубком вина?!
Вернулась она никакая…
Безучастно сбросила легко стукнувшие об пол сапоги, с шелестом накинула плащ на спинку стула и осторожно, опираясь о стену, добралась до кресла.
Церхад, заслышав шум, оторвался от каких-то своих расчетов, поднял голову и коротко, зло выругался. Уж ему-то хватало одного взгляда, чтобы понять, что с ней такое.
– Сумасшедшая! Чем ты думала, скажи мне, пожалуйста! Тоже мне, самопожертвование во славу его величества! – гневным шепотом выговаривал он, торопливо подхватывая Лойнну на руки и перенося на кровать.
Чародейка не отвечала, молча склонив голову на его плечо. Сил в ней оставалось ровно на сохранение сознания – не больше. Укатали ведьму крутые горки…
– Лойлинне! – Церхад осторожно тряхнул ее за плечи, с тревогой наблюдая за нефокусирующимся взглядом золотисто-коричневых глаз. – Ты меня вообще слышишь?
Она медленно кивнула, закрыв глаза.
«Да, слышу», – бесплотным шепотом прошуршало в его сознании. На телепатическую связь энергии тратилось куда меньше, чем на обычный разговор.
– Ох, глупая ты моя, ну на кой черт надо было так…
Церхад осторожно коснулся пальцами растрепавшихся волос, погладил ее по плечу. Аура Лойнны пугливо сжималась от любого постороннего звука, от обрывков доносящихся с улицы разговоров, от тревожного трепыхания огонька на полуоплавленной свечке. Она и сама казалась бессильно затухающей свечой. Эх, если бы только он умел делиться энергией! Хоть магической, хоть жизненной – без разницы. Такой профессионал, как она, легко превратил бы одну в другую при необходимости.
12
Десятники начинали службу с десятью подчиненными, постепенно их количество росло, но, пока под руководством десятника не оказывалась сотня людей и он, соответственно, не становился сотником, наименование должности не менялось.
- Предыдущая
- 23/90
- Следующая
