Беглец. Трюкач - Диллард Майкл Дж. - Страница 72

Пленку перемотали. Теперь машина удалялась от моста весьма неторопливо, грациозно развернулась в отдалении и стала возвращаться. Вот медленно раскрылась дверца, за ней появилась сначала голова, потом плечи, руки и ноги мужчины, сгруппировавшегося в каком-то жутком, но, черт возьми, красивом телодвижении. В его полете было что-то, захватывающее дух.

Как только пленка кончилась, начальник полиции снова поднялся с места и, тыча в экран сигарой, зажатой между большим и указательными пальцами, потребовал:

— А ну, еще разочек! С того момента, когда этот ваш трюкач выпрыгивает из машины… Вот-вот… ну-ка, что это там вываливается? Смахивает на сумку, а?

В голове Камерона помутилось, сердце глухо забилось, а потом и вовсе ухнуло куда-то вниз, но пока он судорожно подбирал слова, чтобы объяснить появление этой чертовой сумки, раздался спокойный голос режиссера:

— А, это! Так это же подушка. Ну, как бы вам объяснить? Эта штука используется для подстраховки трюкачей при падении на больших скоростях.

Зажегся свет, и Камерон увидел несколько растерянное лицо полицейского.

— Подушка, — пробормотал он, склонившись к своему таинственному соседу. Тот тоже поднялся с места и что-то прошептал ему на ухо. — М-да, это интересно, — хмыкнул Бруссар и развернулся к Камерону. — Скажите, почему вы выпрыгнули с правой стороны, то есть с пассажирского места? Это несколько странно, вы не находите?

Мысли Камерона в этот момент были заняты сумкой, которую он отдал горничной для стирки. Каверзный вопрос начальника полиции вернул его к действительности. Стараясь сохранять спокойствие, он ответил:

— Дверца распахнулась так внезапно, надо было что-то делать, вот я и хотел ее закрыть. Потянулся, но… — он пожал плечами, как бы показывая, что дальнейшее не нуждается в пояснении, и вернулся к размышлениям о сумке, вернее, о том, что он дал ее горничной в первый же день, а это значит, что она тоже видела его настоящее лицо. Как же он мог упустить это из виду? Это уже серьезный промах…

Полицейский сунул сигару в рот, подбоченился и лукаво ухмыльнулся.

— Вы не возражаете ответить на один вопрос, мистер Готтшалк? — он перекатил сигару из одного уголка рта в другой. — Этот ваш парень валится с моста, ныряет с высоченного пирса, в общем, рискует головой. Так вот, хочу поинтересоваться, о чем же, собственно, ваш фильм? Пока что я так и не понял.

— Как о чем? — воскликнул режиссер. — А я-то думал, вы знаете. Мы снимаем картину о дезертире, о молодом человеке, который стремится ускользнуть от преследования полиции и избежать ареста.

— Черт меня побери, — протянул Бруссар с неподдельным изумлением.

— Как видите, жизнь всегда копирует искусство, а не наоборот, как принято считать.

Начальник полиции нахмурился и нацепил свою форменную фуражку, сразу же придавшую ему официальный вид.

— Понятно. Видимо, поэтому киношные дезертиры всегда так удачливы, а полицейские так тупы. Я вас правильно понял, мистер Готтшалк?

— Как вам сказать… В картинах все, конечно, несколько преувеличено, но это делается специально, чтобы компенсировать обывателю, приходящему в кинотеатр, чувство неполноценности от собственных ошибок, — произнес режиссер. — В реальной жизни люди очень часто совершают ошибки, за которые им впоследствии приходится краснеть, киноискусство же пытается это исправить, то есть, придать им уверенности в себе. Вот возьмите, к примеру, историю другого дезертира, того, что умудрился бежать во Францию…

На губах Бруссара мелькнула мимолетная усмешка, но сразу же исчезла. Лицо вновь посерьезнело, словно полицейского осенила новая мысль.

— Ну хорошо, — сказал он, — примем на веру, что кино дает ответы на все вопросы. И как же, по-вашему, герою удастся бежать?

Готтшалк пожал плечами.

— Ему помогают люди.

— Какие люди?

— Обыкновенные, с которыми его сталкивает жизнь.

— Например?

— Ну, в сцене в дансинге ему помогает рок-н-ролльная группа. Когда он внезапно сталкивается с этими волосатиками, положение его просто отчаянное. Полиция идет по его следу. Фактически, его уже готовы схватить в тупике на пирсе, где и расположен этот дансинг, осталось только вытащить наручники. Хиппари дают ему в руки гитару и нахлобучивают на лоб смешную плюшевую шляпу, чтобы скрыть его короткую армейскую стрижку. Вот, в сущности, и все.

— Значит, он умеет играть на гитаре?

— Да ничего подобного, он и в руки ее раньше не брал. Да и гитара не подключена к сети, это его, кстати, и выдает с головой. Одна из оглушительных композиций группы заканчивается внезапной тишиной буквально на полузвуке. Наш герой этого, естественно, знать не может и продолжает бить по струнам, но звука как ни бывало. Он в изумлении озирается. Но этот факт не ускользает от внимания его преследователей.

— И что потом?

— Вы это только что видели, — с улыбкой ответил режиссер. — Тот самый трюк, который мы сейчас просмотрели. Он самый свежий, снят только вчера вечером.

Полицейский задумчиво полыхал своей сигарой.

— Знаете, вы натолкнули меня на интереснейшую мысль. Мы в своих поисках были нацелены на поиски парня со средне-школьным образованием, который в поисках работы может стать официантом, барменом или еще кем-то в этом роде. Но ведь он вполне может походить на вашего героя. Почему бы нет? Значит, он способен заняться чем-то таким, что раньше ему и в голову бы не пришло, а?

— Все возможно в этой жизни, — многозначительно проговорил режиссер и посмотрел в сторону спутника полицейского, вступившего в разговор с человеком у кинопроектора.

Бруссар усмехнулся.

— Это мистер Конкэннон из ФБР. Он прибыл из центра, чтобы оказать нам, провинциалам, помощь в совершенно другом деле, но не отказался проконсультировать нас и в этом. Мне думается, что он захочет сейчас показать на вашем экране некую фотографию — как раз фото нашего дезертира. У мистера Конкэннона веские основания надеяться, что показ этого лица крупным планом может произвести потрясающий эффект, как известные стенды «Разыскивается опасный преступник», развешанные во всех почтовых отделениях. Идея таких стендов в том, чтобы привлечь внимание широкой общественности, но если ваша идея работает, то есть, если дезертиру помогают незнакомые люди, значит, наш план вполне может привести к неожиданным и даже обратным результатам, не правда ли?

— Так, может, вы поделитесь своими мыслями с мистером Конкэнноном?

Бруссар энергично потряс головой, в результате чего сигарный пепел рассыпался по его плечам.

— Ничего я не собираюсь говорить мистеру Кон-кэннону, — промычал он. — Мистер Конкэннон — человек образованный, закончил академию по борьбе с преступностью, как никак. И он не только специалист по географии нашей страны, но и очень искусный ловец преступников.

Агент ФБР услышал свое имя и, передернув плечами, взглянул на Готтщалка, затем обратится лицом к аудитории и вынул изо рта сигару.

— Леди и джентльмены, — начал он официальным тоном. — Сейчас мы собираемся продемонстрировать вам изображение человека, разыскиваемого полицией и властями штата. Если кто-либо из вас встречался с этим человеком или знает его местонахождение, пожалуйста, свяжитесь с местным отделением полиции.

Когда он замолк, последовало мгновение напряженной тишины, сменившейся смешками, шепотком, а потом кто-то невидимый в дальнем углу проговорил:

— Брехня, ребята, из нас хотят сделать элементарных доносчиков!

Восклицание вызвало у присутствующих аплодисменты.

В это мгновение экран снова вспыхнул, и появилось изображение мужчины.

Игнорируя возникший шум, Бруссар повернулся к нахмурившемуся Конкэннону.

— Прикажите выключить проектор. Неужели вы не понимаете, что эти люди не дадут никаких показаний? Они же на его стороне.

Камерон вздохнул с облегчением. Фотография на экране была очень расплывчата, увеличенная карточка с военного билета. Начальник полиции показывал ее Камерону накануне, но на экране его лицо было практически неузнаваемо.