Подвиг на Курилах - Меерович Ефим Израилевич - Страница 11

Агриппину Яковлевну Вилкову, которая благополучно долетела на самолете до нужного ей места, пригласили в одно из подразделений гарнизона. Слегка ссутулясь, шла она по живому коридору, образованному моряками.

Они знали, что женщина эта воспитала, кроме сына-героя, еще двух детей. Но сколько на это потребовалось забот и сил, знала только она одна. Их надо было и одеть, и обуть, и накормить, и отправить в школу. Вырастила всех троих. А когда они выросли, началась война.

Младший сын Аркадий прошел тысячи километров фронтовых дорог. В Берлине войну закончил. Когда вернулся домой, припала к его груди мать и, ощупывая твердыми от работы пальцами ордена и медали, сказала:

— А ты, Аркаша, вроде в кольчугу одетый.

Дочь Ольга с июня сорок первого года добровольцем на войну пошла и до самой победы гимнастерки не снимала. Первенец Николай служил на Тихом океане, как его отец в молодые годы. И был очень похож на него, кстати…

Когда Аркадий и Ольга уже перестраивали свою жизнь на мирный лад, прислал Николай с далекой Камчатки письмо. Поздравлял с победой, радовался, что вернулись брат и сестра с войны живыми и здоровыми. Чуткое материнское сердце уловило в скупых строчках сына скрытую надежду, что, может быть, и ему придется бить врага. Это была последняя весточка…

И вот сейчас Агриппина Яковлевна шагала по земле, на которой служил и сражался сын.

После ужина ей рассказали о распорядке дня, по которому живут воины, затем провели в Ленинскую комнату. Еще с порога увидела она большую, в полстены, картину. Каменистый склон сопки, синее море, цепи идущих в атаку моряков и дот, из которого по ним хлещет пулеметный огонь. А прямо на него бежит широкоплечий моряк. Ее Коленька…

Под картиной мемориальная доска, которая рассказывает о подвиге старшины 1 статьи Николае Вилкове.

…Во вместительном помещении были заняты все свободные места. Коваленко — плотный офицер в обтягивающем широкие плечи кителе рассказал морякам о бое за остров Шумшу. А потом попросил выступить Агриппину Яковлевну Вилкову.

Что могла она поведать о своем сыне? Биография у него была самая обычная.

Школьные годы его прошли в небольшом волжском городке — Наволоке Ивановской области. Рос он сильным, выносливым. Любил погонять мяч на пустыре, за школой, зимой бегал на коньках по синему льду замерзшей реки. А когда подрос, научился управлять шлюпкой. Однажды в непогоду его лодка перевернулась на самой середине Волги. Но он не растерялся. Не только сам благополучно добрался к берегу, но и товарища спас…

В Волгу Николай был влюблен с детства. Поэтому-то и решил посвятить себя службе на речном флоте. А в августе 1935 года приехал в Горький и поступил на судоводительское отделение речного техникума.

Ночи напролет просиживал он над учебниками и конспектами. Учился отлично, что подтверждает выписка из протокола квалификационной комиссии Горьковского речного техникума.

«Политэкономия — отлично, судовая и речная практика и правила плавания — отлично, общая и специальная лоция — отлично, теория устройства и ремонт корабля — отлично, эксплуатация речного транспорта — отлично, навигация — отлично, судовая механика — отлично.

Гражданину Вилкову Н. А. присвоена специальность техника-судоводителя речного и озерного флотов».

Закончив техникум, Николай решил ехать на Ангару. Хотела его мать отговорить, да где там! Обнял ее за плечи и сказал: «Волгу я, маманя, люблю. Но ведь эту реку я уже всю исходил. А вот Ангара… Про нее мало что знаю. Там интересно работать будет». И он уехал в Иркутск, стал там работать первым помощником капитана. А через год ушел служить на Тихоокеанский флот.

Писал оттуда часто. Просил о нем не беспокоиться. Приходили письма и от командира, который очень хвалил его…

В конце выступления Агриппины Яковлевны старший матрос Ващенко передал ей матросскую бескозырку.

— Уважаемая Агриппина Яковлевна, разрешите мне от имени личного состава подразделения вручить вам наш скромный подарок. Пусть он напоминает вам о вашем славном сыне, который в такой же бескозырке совершил свой героический подвиг во имя Родины.

— Этот подарок мне дороже всего, — со слезами на глазах дрогнувшим голосом ответила мать Николая.

Позднее она встретилась с человеком, который лично знал сына — с Алешей Перминовым. Он тоже в числе первых высадился на остров в тот памятный день 18 августа 1945 года.

— Вот с тех пор и живу здесь, — с застенчивой улыбкой сказал он. — Я ведь сам видел тогда, как все произошло. Как полз ваш Николай, как бросал гранаты… Ваш сын — герой!

Возвратившись домой, Агриппина Яковлевна достала из выдвижного ящика шкафа стопку конвертов, написанных разными почерками. Письма, письма, письма… Со всех концов страны. От совсем незнакомых людей.

Но все они об одном — о ее сыне Николае. Когда тоска по нему становилась нестерпимой, она перебирала эти письма, перечитывала их. И ей становилось легче от искренних добрых слов. Сознание, что в людской памяти сын продолжает жить, то уважение и любовь, которыми окружены были его имя, хоть как-то облегчали материнскую боль.

Вот и сейчас Агриппина Яковлевна принялась читать, медленно шевеля бескровными сухими губами. Некоторые письма она знала почти наизусть, например, это, полученное от пионеров дальневосточной школы. Пришло оно еще несколько лет назад, глубокой осенью, в ненастный дождливый день.

Тот день хорошо запомнился Агриппине Яковлевне. Она тогда приболела, ныли припухшие суставы ног, и настроение было под стать погоде. Сидела у окна, смотрела на косые дождевые струйки, стекавшие по стеклу, думала свою невеселую думу. Неожиданно постучали. На пороге стоял почтальон, совсем молоденькая девчушка, в плаще и цветастой косынке, из-под которой выбивались темные кудряшки. Она высыпала на стол кипу писем.

— Вам, Агриппина Яковлевна, почти вся сумка. Читайте на здоровье.

Почтальонша хотела уйти, но Вилкова не отпустила ее. Заставила снять плащ, напоила чаем с вареньем, попросила вслух прочитать свежие письма. Вот тогда-то она впервые и услышала строки, написанные аккуратным детским почерком ученика четвертого класса школы номер три из Советской Гавани, что на самом берегу Тихого океана.

«Уважаемая Агриппина Яковлевна! Наш отряд борется за право носить имя Вашего сына Николая Александровича Вилкова. Подвиг Вашего сына глубоко затронул наши сердца. Мы побывали на корабле, где с глубоким уважением моряки хранят память о Вашем сыне. О нем нам рассказал капитан 3 ранга. Как относился Ваш сын к своей службе, каким примером был своим товарищам. Мы благодарны Вам за то, что Вы воспитали такого сына-героя.

Сейчас мы собираем материал о Вашем сыне, готовим альбом „Герои не умирают“. Нам очень хотелось бы побольше узнать о нем. Просим Вас написать хоть немного о Николае Александровиче, о его детских годах, об учебе в школе, об участии в делах пионерского отряда».

Агриппина Яковлевна засиделась далеко за полночь, отвечая пионерам из далекой Совгавани…

Одно письмо особенно взволновало ее. Было оно от Ивана Ивановича Галактионова, офицера с «Севера».

«…Давно уже не писал Вам и прошу меня извинить. Служба перебросила меня на другое место. Теперь на „Севере“ я не служу. Но этот корабль для меня по-прежнему очень дорог — ведь я на нем прослужил восемь с половиной лет. Дорог памятью о Вашем сыне, и несмотря на то, что я больше не служу на „Севере“, я остаюсь его патриотом…»

Да… Помнят люди сына. Знают о маленьком острове Шумшу.

Затерянный в Тихом океане, он, как утенок, в стае гордых лебедей — островов, разбросанных дугой от мыса Лопатки на Камчатке до японского острова Хоккайдо. На Шумшу нет огнедышащих вулканов, покрытых вечными льдами высот, горделивых и неприступных скал, пышной зелени. Просто клочок земли с чахлой, как в тундре, растительностью.

Но здесь сложил голову ее Николай. И Агриппина Яковлевна пересыпает с ладони в ладонь сухую, как песок, землю, ту самую, что с могилы сына… А утром, едва забрезжит рассвет, в наброшенном на плечи темном платке она выходит из дому. Шагает по пустынной улице, туда, к центру города, где на постаменте поднялся бюст ее сына.