Хорошо забытое старое. - Осинская Олеся - Страница 43

Ольгу Дрейк встретил позже, в послеобеденное время, поймав ее в одном из министерских коридоров. Глаза девушки метали молнии.

— Ты! Как ты мог! — вместо приветствия набросилась она на Колина.

— Как я мог что?

Ольга шумно выдохнула. На мгновение замолчала и прикрыла глаза, видимо считая про себя до пяти.

— Ты согласился на должность руководителя отдела безопасности.

— Да, согласился. Денисон уверил меня, что ты будешь не против. А ты… против?

Ольга горько хмыкнула, отводя взгляд. Губы едва заметно дрогнули.

— А ничего, что он обещал эту должность мне? Если справимся с тем делом, с покушением… Да, обещал, — сквозь зубы проговорила девушка, поднимая глаза. — Я давно хотела ее получить. Я много работала! И теперь… мне чертовски обидно. Ты даже представить себе не можешь насколько.

Колин почувствовал себя неуютно.

— Прости, я не знал. Контракт еще не подписан. Я откажусь.

— Да какая теперь разница, — махнула рукой Ольга, разворачиваясь и собираясь уходить.

Колин смотрел на девушку, понимая, что никогда сознательно бы ее не обидел. Но сейчас… Даже если он откажется от должности, и ее получит капитан Ершова… У девушки не будет ощущения победы. Награды за ее труд и усилия. Останется осадок. Останется мысль, что ее назначили только потому, то он, Колин, вовремя отказался. Гордая…

Дрейк с удовольствием дал бы по морде Денисону. Только вряд ли это исправило бы ситуацию.

— Ольга, погоди, а… — Колин запнулся. — Пойдем со мной на ужин?

— Нет.

— Ты обещала.

Девушка остановилась и резко развернулась. Сжала и разжала кулачки, стараясь успокоиться.

— Обещала, значит, пойду. Когда-нибудь. В другой раз. А сейчас я хочу побыть одна. Не хочу никого видеть. Особенно тебя и Денисона.

Дрейк еще несколько минут задумчиво смотрел в ту сторону, куда ушла девушка. Затем встряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли. Послал сообщение министру с вежливым отказом, записался на полугодовой рейд — чего ж в Городе без дела торчать. Потом обратил внимание, что Ярик Волошин в Городе, и пригласил его на ужин вместо Ольги.

— Миленько, — со смешком оценил Ярик обстановку ресторана "Ла Роса".

Полутемное помещение, романтичные свечи на столах, тихая музыка. Даже цветы в кадках настоящие, живые, не смоделированные. Волошин аккуратно потрогал пальцем листочек, чтобы убедиться.

— Нам точно сюда?

Колин угрюмо вздохнул.

— Точно. Я утром столик забронировал. Хотел Ольгу пригласить. Но… не сложилось.

Молчаливый официант в белоснежной рубашке проводил гостей к столику. Друзья сели в плетенные, покачивающиеся кресла, неспешно выбрали блюда и сделали заказ.

— Да, слышал уже. Олька жаловалась… Ты не сердись на нее. Она такая, какая есть. И эту должность она очень хотела.

— Я не сержусь. Жаль, что раньше не знал. Зато Денисон… — Колин замолчал. Непроизвольно сжались в кулак пальцы.

— Политики все такие… скользкие, — отозвался Ярик. — А Олька… Понимаешь… ее же в детстве родители оставили. Лет в пять. И она по-детски решила, что сама виновата. Что сделала что-нибудь не то, или была недостаточно хорошей. Это не я придумал — я как-то с психологом универским говорил, у брошенных детей такое бывает. Ольку из детдома отдали в школу при универе. И она старалась, она очень старалась. Наверное, думала, что если будет лучше всех, то родители вернутся. Козлы они были, я так считаю. Прошло несколько лет. Олька наконец поняла, что нет, не вернутся. А привычка верить, что любовь покупается за заслуги осталась. Появились новые друзья. А Олька… она всегда старается быть лучше, ни разу не ошибиться. И многие считают ее гордячкой, и что нос дерет, и вся такая… А она не такая. Она просто боится. Боится, что за ее ошибки окружающие станут хуже к ней относиться. А уж если и правда на козла какого нарвется, то и вовсе любую грубость принимает на свой счет — не потому, что тот дурак, а, мол, сама заслужила, что-то не так сделала. Глупо, конечно, — Ярик на минуту прервался с приходом официанта, подождал, пока тот расставит еду. Затем продолжил. — И она сама это понимает. А поделать ничего не может. Пашет на работе как лошадь, будто ей больше всех надо… И эта должность… Просто очередная цель, очередное признание заслуг. Вот как мне ей объяснить, что она все равно останется моей любимой сестрой, независимо ни от чего. И что другие не отвернутся, если она где-то оступится…

Ярик замолчал. Приятели вяло поковыряли принесенные деликатесы. Есть особо не хотелось. Колин отложил вилку и откинулся на спинку кресла.

— Я люблю ее, — неожиданно признался парень. — Очень.

— Здорово. Почаще говори ей об этом, — улыбнулся Ярик.

— Знаешь, глупо получилось. Я ведь на ту должность как раз из-за Ольги и согласился. Решил, что пора осесть на одном месте, дать шанс нашим отношениям. Она мне и раньше нравилась, только сам себе не признавался. А сейчас уже в рейд собрался на полгода, контракт подписал.

— И ты уедешь?

— А что делать? Но полгода — не такой уж большой срок, верно? Расскажи лучше, как она твоей сестрой стала.

Ярик погрустнел.

— Мне тогда восемь исполнилось. Я ждал, что в день рождения приедут родители. Они военные, по всей галактике мотались, но на мой день рождения приезжали всегда, подарки привозили. А в тот раз не прилетели. Вместо подарков меня ждал другой "сюрприз". Мне сообщили, что родители пропали в открытом космосе. Это была официальная версия. На самом деле они летали на Калею. И исчезли там, в оранжевом пятне. Да, мне не положено об этом знать… но знаю, чего уж там. Помню, я забился в какой-то темный угол среди подсобных помещений и полдня проплакал. Вечером меня нашла Олька. Я ей рассказывал о своих родителях, она качала меня на руках и слушала. Она говорила, чтобы я не боялся, что я не останусь один. Обещала, что когда-нибудь мы обязательно отправимся на Калею и найдем моих родителей. Что одному быть плохо — уж она-то знает. Потом Олька придумала странный ритуал, или в старых книжках вычитала… Мы достали ножики, порезали себе ладони и смешали кровь. Вот здесь, смотри. Тут раньше даже шрамик был, хотел его оставить, не сводил… Но он сам зажил. И тогда Олька сказала, что с этого момента я ее брат. И всем так стала говорить, начала помогать с учебой, подарки на день рождения дарила… И вынесла мозг ректору Ксонгу требованиями, чтобы эти отношения узаконили. Уж не знаю, чего ей это стоило. Но у нее получилось! Она моя сводная сестра по закону. Даже в личном деле записано. Вот так… И на практику на Калею она из-за меня ездила. Потом делилась впечатлениями, хоть и не положено.

Колин молчал. От рассказов Ярика девушка открывалась с другой стороны. Нежная, ранимая, вынужденная постоянно что-то кому-то доказывать, о ком-то заботиться. В груди защемило. Захотелось позаботиться о ней самой… опекать, дать ей ту любовь, которую она недополучила… Он неосознанно сорвал листик с рядом стоящего растения, повертел его в пальцах.

"Полгода быстро пройдут. Я вернусь", — с нежностью подумал Колин. — "Обещаю".

23 декабря 2х33 по земному календарю. Земля

Ночью Колину приснился кошмар. Сначала была девушка. Все та же незнакомка из снов. И, если верить гадалке Таре, из его прошлого.

…Мягкие губы, ждущие поцелуя, длинные волосы, щекочущие его грудь. И знакомая нежность, и любовь.

И вдруг… подбираются, сплетаясь, девичьи волосы, стягиваются вместе, образуя темный дождевой капюшон. Нежное дыхание меняется на тяжелое мужское. Руки Колина тянутся к грубой ткани, стремясь сорвать покров…

Но вместо лица незнакомца из-под капюшона показываются знакомые жесткие глаза, и шрам, пересекающий бровь, и бордовые волосы. Двойник Дрейка хрипло, каркающе рассмеялся. Напряглись старые шрамы, искажая, уродуя лицо…