Полное собрание сочинений. Том 1. 1893–1894 - Ленин (Ульянов) Владимир Ильич - Страница 7

По поводу этого следует только заметить, мне кажется, что возрастание надела от низшей группы к высшей не может быть вполне объяснено увеличением состава семей. Постников дает следующую таблицу о составе семей по группам для трех уездов:

Из таблицы видно, что количество надельной земли на двор повышается от низшей группы к высшей гораздо быстрее, чем число душ обоего пола и работников. Иллюстрируем это, принимая цифры для низшей группы по Днепровскому уезду за 100:

Ясно, что определителем величины надела является, кроме состава семьи, и состоятельность двора.

Рассматривая данные о количестве купчей земли в различных группах, мы видим, что покупают землю почти исключительно высшие группы, с посевом выше 25 дес, и – главным образом – совершенно крупные посевщики, с посевом в 75 дес. на двор. Следовательно, данные о купчей земле вполне подтверждают мнение Постникова о разнородности групп крестьянства. Такое, например, сведение, которое дает автор на с. 147, говоря, что «крестьянами Таврических уездов куплено 96 146 дес. земли», – совершенно не характеризует явления: почти вся эта земля находится в руках незначительного меньшинства, наиболее обеспеченного уже надельной землей, крестьян «зажиточных», как говорит Постников, а таких не более ^х/ь населения.

То же самое приходится сказать и об аренде. Вышеприведенная таблица содержит общую цифру арендованной земли, надельной и вненадельной. Оказывается, что размер аренды с полной правильностью возрастает по мере большего обеспечения крестьян, что, следовательно, чем обеспеченнее крестьянин своей землей, тем более арендует он земли, лишая таким образом беднейшие группы необходимой для них земельной площади.

Следует заметить, что это явление – общее для всей России. Проф. Карышев, подводя итоги крестьянским вненадельным арендам по всей России, где только имеются земско-статистические исследования, формулирует прямую зависимость между размером аренды и обеспеченностью арендатора как общий закон[4].

Впрочем, Постников дает еще более детальные цифры о распределении аренды (вненадельных и надельных земель вместе), которые я и привожу:

Мы видим и здесь, что средние цифры совершенно не в состоянии характеризовать явления: говоря, например, что в Днепровском уезде к аренде прибегает 56 % крестьян, мы сообщаем очень неполное представление об этой аренде, потому что в тех группах, которые имеют (как ниже будет показано) недостаточно своей земли, % арендаторов гораздо ниже – только 25 % в 1-ой группе, между тем как высшая группа, вполне обеспеченная своей землей, почти вся прибегает к аренде (91 %). Разница в количестве арендованных десятин на 1 арендующий двор еще значительнее: высший разряд арендует в 30–15–24 раза более низшего. Очевидно, что это изменяет и самый характер аренды, потому что в высшем разряде это уже коммерческое предприятие, а в низшем – может быть, операция, вызванная горькой нуждой. Последнее предположение подтверждается данными об арендной плате: оказывается, что низшие группы дороже платят за землю, иногда даже вчетверо дороже сравнительно с высшим разрядом (в Днепровском уезде). Напомнить следует по этому поводу, что и возрастание арендной платы по мере понижения размеров аренды не составляет особенности нашего юга: труд Карышева доказывает общую применимость этого закона.

«Арендой земель в Таврических уездах, – говорит Постников по поводу этих данных, – по преимуществу занимаются крестьяне зажиточные, имеющие достаточное количество надельной и собственной пашни; в особенности это следует сказать об аренде вненадельных земель, т. е. земель владельческих и казны, находящихся на более дальних расстояниях от селений. В сущности это и весьма естественно: для аренды более дальних земель нужно иметь достаточное количество рабочего скота, а крестьяне менее зажиточные не имеют его здесь в нужном размере и для обработки своих надельных земель» (с. 148).

Не следует думать, что подобное распределение аренды зависит от съема земли в одиночку. Дело нисколько не изменяется при съеме земли обществом, не изменяется по той простой причине, что распределение земли делается по тем же основаниям, т. е. «по деньгам».

«По окладным книгам Управления государственными имуществами, – говорит Постников, – в 1890 г. из 133852 дес. казенных земель трех уездов, сдававшихся в аренду по контрактам, в пользовании крестьянских обществ состояло 84756 дес. удобной земли, т. е. около 63 % всей площади. Но земля, арендуемая крестьянскими обществами, находилась в пользовании сравнительно небольшого числа домохозяев и притом преимущественно зажиточных. Подворная перепись земства указывает этот факт довольно рельефно» (с. 150)[5]: [см. таблицу на стр. 17. – Ред.]

Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни

«Таким образом, – заключает Постников, – в Днепровском уезде у зажиточной группы крестьян находилось в пользовании более l^ всей арендованной пашни, в Бердянском уезде – более ²1 % а в Мелитопольском, где всего более арендуется казенной земли, даже более ⁴А арендованной площади. У беднейшей же группы крестьян (засевающих до 10 дес.) находилось во всех уездах всего 1938 дес, или около 4 % арендованных земель» (с. 150). Автор дает затем целый ряд примеров неравномерного распределения снятой обществами земли, но приводить их излишне.

По поводу выводов Постникова о зависимости аренды от достатка арендаторов крайне интересно отметить противоположное мнение земских статистиков.

В начале книги Постников поместил свою статью: «О земско-статистических работах в губерниях Таврической, Херсонской и Екатеринославской» (с. XI–XXXII). Здесь он рассматривает, между прочим, изданную Таврическим земством в 1889 году «Памятную книжку Таврической губернии», в которой были подведены краткие итоги всему исследованию. Разбирая тот отдел этой книги, который посвящен аренде, Постников говорит:

«В наших многоземельных южных и восточных губерниях земская статистика обнаружила довольно видный процент зажиточного крестьянства, которое, сверх собственного значительного надела, довольно много еще арендует земли на стороне. Хозяйство здесь преследует не только удовлетворение собственных потребностей семьи, но еще и получение некоторого излишка, дохода, благодаря которому крестьяне улучшают свои постройки, заводят машины, прикупают землю. Желание довольно естественное и ничего греховного в себе не заключающее, так как никаких кулацких элементов в нем еще не выражается». [Кулацких элементов здесь действительно нет, но элементы эксплуатации, без сомнения, есть: арендуя землю в размере, далеко превышающем потребность, зажиточные крестьяне отбивают у бедных землю, нужную тем на продовольствие; расширяя размеры хозяйства, они нуждаются в добавочных рабочих силах и прибегают к найму.] «Но некоторые из земских статистиков, видимо считая такие проявления в крестьянской жизни чем-то незаконным, стараются умалить их и доказать, что крестьянская аренда главным образом руководится нуждою в продовольствии и что если крестьяне достаточные и арендуют много земли, то % этих арендаторов все-таки постоянно уменьшается с увеличением размеров надела» (с. XVII) – составитель «Памятной книжки» г. Вернер, чтобы доказать такую мысль, группировал по величине надела крестьян всей Таврической губернии, имеющих 1–2 работников и 2–3 штуки рабочего скота. Оказалось, что «с размером надела правильно понижается процент арендующих дворов и менее правильно размер арендуемой на двор земли» (с. XVIII). Постников совершенно справедливо говорит, что подобный прием совсем не доказателен, так как часть крестьян (только те, кто имеет 2–3 штуки рабочего скота) выделена произвольно, причем устранено именно зажиточное крестьянство, и кроме того – соединять вместе материковые уезды Таврической губернии и Крым – невозможно, ибо условия аренды в них не одинаковы: в Крыму /г– Ц населения – безземельные (так наз. десятинщики), в северных уездах – только 3–4 %. В Крыму почти всегда легко найти землю для аренды; в северных уездах – иногда невозможно. Интересно отметить, что у земских статистиков других губерний замечались такие же попытки (конечно, одинаково неудачные) затушевать такие «незаконные» проявления крестьянской жизни, как аренда с целью получения дохода. (См. Карышева, назв. соч.)