Универсальный сионизм - Радышевский Дмитрий - Страница 18

Один из краеугольных камней – «палестинскую проблему» – мы подробно рассмотрим в следующей главе. А пока возьмемся за глыбу, что увязла поглубже.

Исламский феминизм

Уже многие западные эксперты, абсолютные атеисты, но подходящие к проблеме без парализующей ум политкорректности, признают: главная причина исламской ненависти к Западу – это чудовищная неповоротливость коллективного сознания мусульман, его неспособность дать адекватные ответы на вызовы современности.

Помимо теологической тирании, запрещавшей последние десять веков любые обновления в интерпретации Корана, одной из главных причин этой косности духа является гендерный апартеид – реальная, а не высосанная из сигарет западными феминистками, жесточайшая дискриминация по половому признаку. Женщину в исламском мире на самом деле не держат за человека – и это главная причина серьезной недоразвитости человеческих качеств у мусульманских мужчин.

Еврейские патриархи недаром имели одну жену – их половинку, суженую, единственную избранную. Их браки потому и стали для мира образцом моногамии, что Сара, Ривка, Рахель – несмотря на техническое существование наложниц или второй жены Иакова, – дали человечеству образец подлинных духовных партнеров своих мужей. С единственной женой, спутницей и советчицей, мужчина вступает в подлинный диалог: он вынужден понять это непохожее на него существо, обладающее другим складом ума и сердца. Это усилие понять чужое сознание развивает сознание собственное: делает его гибким и чутким к изменениям окружающего мира, а значит, повышает адаптивность и конкурентоспособность. Этими качествами евреи обязаны своему институту брака не меньше, чем талмудическим штудиям и непрерывным гонениям.

Узаконенная шариатом уступка похоти (мусульманин должен во всем подражать пророку, а Мохаммед имел 16 жен), полигамия сыграла с правоверными злую шутку: имея четырех жен, ни с одной из них невозможно вступить в подлинно партнерские отношения – нет нужды понимать женщину, потому что все ее желания и немногие права строго регламентированы, и тем более незачем, да и непозволительно советоваться с ней, принимая какие-либо решения, – советоваться мусульманин идет к себе подобным, к мужчинам, обладающим точно таким же умом.

В результате сустав их сознания остается вечно согнут в одном положении, зацементированный духовным артритом, и когда время дает пинка согбенному в намазе, требуя подпрыгнуть и побежать, умма вопит от боли и хватается за пояс шахида.

Женский Джексон-Вэник

Куда эффективнее вооруженных вторжений для Запада было бы оказание жесткого дипломатическо-пропагандистского давления на исламский мир: снятие эмбарго, торговля, дипотношения – только после предоставления полного равноправия женщинам (а заодно религиозным меньшинствам и либеральным толкователям Корана). Эмансипация угнетенной женщины Востока – это резкое уменьшение рождаемости в исламском мире, поднятие их уровня жизни, смягчение нравов, а главное – индивидуализация сознания в обществе, удаление краеугольного камня в тоталитарной структуре их социума, после которого вся тюрьма начнет осыпаться.

Именно Израиль должен поставить на повестку дня американских неоконсерваторов необходимость ввести против исламского мира этот феминистический вариант поправки Джексона-Вэника.

Израиль должен нести свет всем страдающим, освобождение узникам, а узниками ислама являются сотни миллионов женщин, – почти половина исламского мира.

Это, повторим, было бы куда эффективнее бомбежек, потому что прежде чем мусульмане увидят в христианах и евреях не презренных «неверных», а людей равных им самим, они должны осознать равноправие собственных женщин.

Это, а не бесплодные попытки откупиться от исламского монстра кусками своей крошечной земли, было бы профетическим действием израильской теополитики.

Сократиться и забыться

Как бы это ни было тягостно, нам следует понять: пока мы не сделаем этого, они нас не оставят в покое. Они будут бесконечно провоцировать нас, чтобы мы ими занялись. Потому что на дне исламской ненависти к Израилю лежит жажда близости с ним – лежит страстное желание освобождения, «спасения через евреев».

И чем больше Израиль отказывается выполнять свою миссию, нести освобождение узникам бесмыслама, чем больше он упорствует в своем желании отгородиться, отделиться, сократиться и забыться, тем больше они ненавидят его.

Трагедия в том, что даже патриотический лагерь Израиля не мыслит в этих категориях и, не глядя дальше реки Иордан, не имеет видения будущего ислама, тем более не желает брать на себя ответственность за его трансформацию. Однако выбор Израиля таков: или быть спасителем мусульман, или вообще не быть.

Как было сказано выше, каждый раз, когда Всевышний возвращает Израиль в обетованную ему землю для того, чтобы дать человечеству новое Откровение, новые степени духовной свободы, происходит атака сил зла, чтобы предотвратить это возвращение. Сначала фараон. Потом злой Аман. Фараону новейшего времени Гитлеру почти удалось уничтожить европейское еврейство накануне последнего Исхода. Исламский джихад – тот элемент чистого зла в нем, о котором мы говорили выше, – пытается доделать то, что не удалось Гитлеру.

Таким образом, конфликт с палестинцами – не феномен новейшего времени, а продолжение древнего конфликта Израиля со своим извечным врагом, лишь меняющим личины.

Современные палестинцы недаром зовут себя «фылыстыним». Не являясь потомками древних филистимлян по крови (хотя их лжеисторики тщетно пытаются доказать обратное), они являются потомками Голиафа по духу: воскресив не только филистимлянскую ненависть к Израилю, но и древнюю филистимлянскую мерзость человеческих, и особенно детских жертвоприношений: готовя своих младенцев в шахиды на алтарь нового Молоха – Джихада.

Иными словами, мирно, то есть компромиссом со Злом, согласившись сосуществовать рядом с ним, решить этот конфликт невозможно, как невозможно было сосуществовать с нацизмом.

Это невозможно не только метафизически, но и практически. Любой непредвзятый историк и политолог подтвердят: не было в истории прецедента мирного сосуществования двух суверенных государств на таком крошечном куске территории (например, источники более 60% нашей питьевой воды находятся в Палестинской Автономии), каким является Израиль западнее реки Иордан, и невозможно создать такой прецедент, если эти государства принадлежат к разным цивилизациям, исповедующим абсолютно разные ценности.

Однако это не означает, что носителей зла надо уничтожить. Бог дал им поселиться здесь недаром: не для того, чтобы мы, вернувшись, вновь изгнали отсюда пришлые народы, как при Иисусе Навине. История, как мы замечали, не ксерокс, но спираль. В отношении палестинцев перед Израилем в духовном плане стоит уже более высокая задача – не трансфер, но трансформация, ибо палестинцы являются сердцем той новой тьмы, которая пытается поглотить весь мир. И справиться с этой тьмой можно, только просветив ее сердцевину, а не периферию, типа Афганистана с Ираком. Именно они, арабы, которым Всевышний разрешил жить в Эрец-Исраэль, могут стать зерном преображения исламского мира. И сделать это можем только мы.

Однако непонимание миссии Израиля как интегратора Востока и Запада, как преобразователя тьмы в свет, заставляет и «правых», и «левых» упрямо пытаться совершить трансфер, а не трансформацию.

Единственное различие: «правые» (в их изначальном виде) пытались совершить трансфер арабов за реку Иордан, а «левые» и примкнувший к ним «центр» – за ограду коряво проведенной по карте в 1948-м линии прекращения огня, так называемой «зеленой черты», проходящей, иногда буквально, через собственную спальню. Однако суть одна – оба лагеря не хотят брать на себя ответственность за палестинцев. «Свет народам» не хочет нести свет ближайшему из народов. Поставляем им электроэнергию, и пусть освещаются сами, за забором.