Опрокинутый купол - Буянов Николай - Страница 11

• Предыдущая
• 11/91
• Следующая

– Что вы ели?

– Мясо в горшочках. Никогда не пробовала ничего вкуснее. Потом он возил меня в Осташков – знаете, такой городок-теремок в верховьях Волги. Там между озерами по реке ходит пароходик с двумя громадными гребными колесами. Даже не представляла, что такие могли где-то сохраниться.

Взгляд зеленых глаз стал мягче, затуманился… Она видела перед собой оранжевые предзакатные небеса (сердце заходилось от немого восторга) и на их фоне – черный зубчатый силуэт леса, черепичных крыш и широкой маковки деревянной церквушки… А еще он читал ей стихи, в основном Бунина – из тех, что были написаны в эмиграции. Они стояли на верхней палубе (всего их было две – верхняя и нижняя, но на нижней гуляла компания новоруссов, отмечали то ли слияние фирм, то ли удачное покушение на конкурента, земля ему пухом).

Сзади подошел капитан, козырнул с великолепной щеголеватостью старого морского (речного) волка, спросил, всем ли довольны господа пассажиры, не нужно ли чего. Благодарим, кэп, ответили они. Все великолепно. Хотим устроить завтра экскурсию по Троицкому плесу.

– Что ж, места здесь чудесные, скучать не придется. Если не возражаете, прошу нынче отужинать со мной в капитанской каюте.

– Почтем за честь, кэп.

Ужин превзошел все ожидания – легкое вино искрилось в высоких бокалах, на сверкающих тарелочках лежали крабовые палочки, нарезанные тонкими ломтиками сыр и ветчина, а потом их угостили макаронами по-флотски, но не простыми, а «фирменными» («Рецепт мне дал под большим секретом один капитан – он когда-то пиратствовал в здешних водах»). Мужчины были галантны и остроумны, кэп по такому случаю облачился в белоснежный китель с золотым шевроном («Так вы, оказывается, капитан первого ранга?!» – «На пенсии, мой друг. Но было время, командовал подразделением торпедных катеров. Морские охотники – может, приходилось слышать?»).

– Вам, должно быть, скучновато на этой посудине?

– Представьте, нет. Здесь покой, красота. Душа по-настоящему отдыхает.

Потом появилась гитара, зазвучали песни – сначада веселые, про пиратов и моря-окияны («Мы с тобой давно уже не те…» в исполнении капитана. Олег очень умело подпевал, получился классный дуэт), затем плавные, лиричные, исполненные прелести и потаенной печали. Она чувствовала себя в центре внимания, и это ей льстило. Немного кружилась голова от вина, сердце билось слегка учащенно в ожидании чего-то… Чего-то особенного – сказки, приключения (внутренний голос бормотал нечто нечленораздельно-предостерегающее… «Да ну. В конце концов, взрослая женщина, сама разберусь»). Да и разбираться не хотелось – хотелось зажмуриться, раскинуть руки и плыть по течению. Они снова оказались на палубе, на этот раз под звездами и вдвоем (капитан в своей каюте продолжал лениво перебирать струны). Здесь Олег впервые поцеловал ее – робко, застенчиво, будто школьник. И это ей тоже понравилось.

В каюте он медленно, с невероятной нежностью раздел ее. Она стояла в темноте, вытянувшись в струнку и не смея дышать от наслаждения. Сначала она хотела помочь ему, но он остановил:

– Не надо. Не шевелись.

И она плыла среди глубин космоса, через тонкие пересечения миров, ощущая прикосновения ласковых рук и губ… Потом он осторожно опустил ее на кровать, с улыбкой любуясь ее волосами, разметавшимися по подушке. Он не спешил. Он был очень терпелив, нежен и настойчив – он довел ее до самого края… Она застонала от наслаждения, почувствовав его внутри себя, на секунду прикрыла глаза и протянула руку, чтобы погладить Олега по обнаженной груди…

– Продолжайте, – сказал Марк.

Женщина молчала.

– Что было потом?

– Свет, – через силу ответила она. – Очень яркий, ослепляющий. Как солнце…

– Это было утром? Когда вы проснулись?

– Я не спала.

«Я не спала, думала она. – Наверное, я потеряла сознание, когда огромный черный вепрь вырвался из чащи и всей массой ударил лошадь в левый бок. Это была очень красивая лошадь – белая как снег, с лебединой изогнутой шеей и тонкими нервными ногами. Она звалась Луной».

Это наверняка был не сон.

В снах всегда и все происходит так, как никогда не случится в реальности. Это душа, покинув уставшее за день тело, пускается в странствия по загадочным уголкам разных миров. Попадет в злой мир – и видятся страшные чудовища, засевшие в лесных чащобах, водяные, покрытые зелеными водорослями, они хохочут и цепляют за ноги, норовя утянуть в трясину. Пещерные карлики-варары подкрадываются в темноте, сжимая длинные боевые ножи…

Испугаешься, перевернешься на другой бок под теплым меховым одеялом – и душа заглянет в добрую страну, где благоухают цветы и травы, а ты, босая, с непокрытой головой, стоишь на дороге, с тревожно-радостным чувством ожидая ТОГО, КОГО ЖДЕШЬ ВСЕГДА. И Он всегда возвращается (сказка – так уж сказка!). Вот он останавливает своего могучего коня, вынимает ногу из стремени и сходит на землю…

Она много раз видела это. Ей даже казалось, что она ощущает запахи, что исходят от него, – запахи чужих ветров и нагретой на солнце брони из толстой кожи и медных пластин. Он осторожно брал ее маленькие ладони в свои, широкие и огрубевшие от тяжелой мужской работы, прижимал ее, трепещущую от счастья, к груди… «Заждалась, родная?»

– Заждалась.

Она бы и рада сказать больше, да горло сжимает спазм.

Но был и другой мир, который она теперь принимала за странное видение. Там была неширокая река, огоньки на берегу и кораблик, флегматично плюхавший по воде гребными колесами. В первую секунду она испугалась, но потом вспомнила про Олега: он стоял рядом, облокотившись о поручень, красивый, стройный, в легкой светлой водолазке и черных джинсах.

– Что с тобой? – ласково спросил он.

– А?

– У тебя глаза тревожные.

– Нет, – улыбнулась она. – Мне хорошо.

Но ей и в самом деле было тревожно. И захотелось домой.

– Вы испугались?

– Почему вы решили…

– Но вы ведь захотели вернуться.

– Бессознательно.

– Голубушка, да мы и имеем дело с бессознательным! Вытаскиваем, так сказать, на свет божий. Я понял вас так. Олег (пусть будет Олег – для условности) сделал вам предложение. Вы готовы были согласиться, но тут произошло нечто, о чем вы не можете вспомнить и что вас остановило. Вы хотите разобраться. Иначе говоря, я должен попытаться восстановить вашу память. Гм… Скажите, вас никогда не подвергали гипнозу?

– Нет.

– Так давайте попробуем. Например, дня через два… Вас устроит?

– И что я буду делать? Представлять себя маленькой девочкой?

– У вас пещерное представление о гипнозе.

– Вообще нет никакого представления. Была когда-то на концерте с подругой. Ее вызвали на сцену и заставили играть в песочнице. Ужасно унизительно.

– Не беспокойтесь. Я как-никак целитель, а не эстрадный артист.

И вот сегодня женщина пришла во второй раз. Недавняя сцена повторилась: Марк открыл дверь, впустил, принял пальто – меховой воротничок искрился капельками воды. Волосы ее на этот раз были собраны в длинный хвост и перехвачены бархатной ленточкой, и платье было другое – нарядное и строгое, опускавшееся почти до лодыжек. Марк, облаченный в костюм из черной замши и серые итальянские туфли, мельком взглянул в зеркало, поправил воротник белоснежной рубашки (галстуков никогда не носил: петля с направленным вниз концом, «плохая энергетика»), полюбовался на два отражения… «А мы были бы красивой парой, друг другу под стать. В обоих сквозит порода – весьма редкое нынче явление».

Все было подготовлено. Он провел ее в гостиную, зажег свечи, подвинул кресло, освободив проход между столом и кадушкой с пальмой, стоявшей возле окна. Увидев, что пациентка села на стул, как в прошлый раз, покачал головой:

– Нет, голубушка, прошу сюда, в кресло. Нам сегодня предстоит работа.

Она подчинилась. Низкое сиденье обволокло, она положила руки на подлокотники, откинулась на спинку и расслабилась под взором Марка…

• Предыдущая
• 11/91
• Следующая