12 историй о настоящей любви (сборник) - Блэк Холли - Страница 28

– Но вы это так оставили.

Устыдившись, Мериголд не ответила на незаданный вопрос. Почему? Она и сама не могла точно сказать. К счастью, Норт уже снова энергично расхаживал по квартире.

– Сначала нам понадобятся самые крупные и самые плоские вещи, – сказал он.

– Например, сервант?

– Именно.

Они перенесли его вдвоем, тяжело и неуклюже, но как только он оказался на новом месте, Мериголд стало… легче. Стеклянная дверь балкона была свободна. Сквозь нее она увидела улицу, ларек, деревья, продуктовый магазин, декабрьское небо. Серп луны. При желании можно было даже выйти на балкон. Если бы не было так холодно и ветрено, конечно.

Но главное – появилось пространство для елки.

– Что дальше? – Мериголд с трудом сдерживала волнение. – Книжные шкафы?

Норт помотал головой.

– Это пустой сервант. Место тратится впустую.

– А, – Мериголд засомневалось. Обычно в серванте стояла разная керамика ручной работы, сделанная друзьями друзей матери, и фамильный фарфор, который дедушка с бабушкой привезли из самого Китая. Но она понятия не имела, где сейчас все это.

– Я не помню, где лежат красивые тарелки, – призналась она.

– Красивые тарелки нам ни к чему. Просто нужно его чем-нибудь наполнить.

Норт выбрал коробки и сумки подходящего размера, которые отлично поместились в сервант. Работа спорилась: большой фермерский стол из маминой спальни поставили на бок, напротив серванта. Между ними всунули шкафы, которые набили книжками прямо в коробках, и два стула с горками вещей на них. Подвесная лавка для террасы, два кресла-качалки, четыре стула для внутреннего двора, газонокосилка и половина обычных стульев для столовой – все это тоже мастерски было размещено в комнате.

Норт действительно укладывал вещи, как в тетрисе: что-то вверх тормашками, что-то боком. Блоками. Устойчиво. Каждый предмет мебели наполнялся, обкладывался постельным бельем и полотенцами, а все оставшиеся щели забивались безделушками и мелкой утварью. Прежде чем занять свое место, вещи тщательно протирались. Норт наложил вето только на несколько предметов: лампу, стол, ковер и парочку других. Их отложили в сторону.

В квартире стало чище, появилось больше места, и Мериголд вздохнула свободнее. Она поняла, что может дышать. Жадно, полной грудью.

– Что будем делать с диваном? – спросила она. – Он все еще у меня в спальне.

Норт вытер лоб рукавом рубашки. Он вспотел.

– Перенесем в гостиную, чтобы вы могли им пользоваться.

Эта мысль, такая невероятно простая мысль, казалась необычайной.

– Вам нужно где-то сидеть помимо кроватей. Нужно место, где вы сможете расслабиться, придя с работы. – Он расстегнул пуговицы фланелевой рубашки в красную клетку. – Где вы сможете сидеть и любоваться моей елью.

О, господи. Мериголд порадовалась, что она уже и так вся красная от уборки. Она попыталась сосредоточиться, но при виде раздевающегося Норта сделать это было нелегко.

– Ты по-прежнему называешь ее своей.

Он улыбнулся.

– Я же вырастил ее, не так ли?

– А я уже купила ее, не так ли?

– И я очень этому рад.

Норт откинул рубашку в сторону и остался в черной футболке… с логотипом NPR.

Мериголд окончательно потеряла дар речи.

Где-то в глубине души она предполагала, что нравится Норту. А иначе зачем он все это делает? Но сейчас Мериголд впервые призналась себе в том, что, возможно, Норт пришел к ней домой не только с целью продемонстрировать свои сверхчеловеческие организационные навыки.

Ее это взволновало.

И потом… эта футболка. Радио NPR обычно слушали парни с домашними интересами. Возможно, у Мериголд с Нортом было больше общего, чем она предполагала. Возможно, их объединяло не только удовольствие от словесных перепалок.

Когда в ответ не раздалось ни единого колкого словечка, остроумие Норта немного угасло. Казалось, Норт засомневался в себе, опасаясь, что неправильно все понял. Может быть, он вовсе и не интерсовал эту девушку?

О, Мериголд была заинтересована.

Мериголд точно была заинтересована.

Она дерзко ему улыбнулась.

– NPR, значит?

Увидев выражение ее лица, Норт расправил плечи, и Мериголд невольно обратила внимание – пристальное внимание – на его торс. Отлично очерченный торс. Но тут до парня дошел смысл вопроса. Смутившись еще больше, он развернулся и стал засовывать коробку из-под обуви с винтиками и гайками в одну из оставшихся расщелин.

– Я получил ее во время одной из недавних выездных трансляций, – сказал он, имея в виду футболку.

– Угу, – кивнула Мериголд.

– Мне нравится быть в курсе событий. Узнавать что-то новое.

– Моя мама слушает NPR.

Норт по-прежнему стоял, отвернувшись.

– Так, я должен был спросить это раньше, но есть ли здесь коробки с украшениями к Рождеству, – он помотал головой, – к Йолю, которые нам стоило бы поискать?

Сменил тему вместо того, чтобы подхватить игру? Интересно. А раньше казалось, что он не упустит случая подколоть в ответ.

– Или на солнцестояние елки не наряжают? – продолжил он сухо. – Оставляют в первозданном виде?

Вот, это уже похоже на Норта. Хотя… откуда ей знать, что похоже на него, а что нет? Внезапно Мериголд поразило то, как сильно ей захотелось узнать его получше.

Она шагнула к нему.

– У нас в семье – наряжают.

Норт обернулся, не осознавая, что она стоит почти вплотную. Но не отступил и не дрогнул.

– Значит, коробка с украшениями где-то есть.

Низкий голос отзвуком прокатился по всему ее телу.

– Да. Целых две.

Норт улыбнулся.

– Можешь их описать?

– Одна из-под игрушечного замка от «Fisher-Price», другая – из-под домика «Fisher-Price Tudor».

– Кажется, такие мне пока не попадались.

Его тон стал еще ниже. И даже – ладно, признаемся честно – сексуальнее. Низкий и сексуальный голос… который говорил о коробках из-под игрушек.

Мериголд отвернулась, улыбаясь самой себе.

– Тебе принести что-нибудь? Воду? Кофе? Чай?

Похоже, Норта забавляло ее веселое настроение.

Хоть он и не знал, в чем причина.

– Ага, кофе. Спасибо.

Кухня тоже лежала в руинах, но, в отличие от остальной квартиры, здесь было куда больше пространства для маневра. Пока Мериголд варила кофе, Норт переставил в угол гостиной круглый стол для внутреннего дворика и два стула для столовой. Получилось уютное место для ужина. Мериголд обычно перекусывала стоя, здесь или у себя в комнате. Она уже и забыла, когда в последний раз ела вместе с мамой.

Появившись откуда-то у нее из-за спины, Норт указал на устройство для приготовления кофе.

– Что это?

– Френч-пресс.

– Прикольно.

Она пожала плечами.

– Мама не верит в электронные кофеварки.

– Ну, зато она верит в кофе.

Мериголд рассмеялась, доставая из шкафчика две чашки ручной работы: ее мать верила в поддержку местных мастеров.

– Какой кофе ты пьешь?

– Черный.

– Ну, надо же. Какой крепкий дровосек.

Норт фыркнул.

Мериголд улыбнулась.

– Я тоже пью черный кофе.

Он наклонился к ней, вытянувшись во весь свой немаленький рост над островком посреди кухни.

– А я думал ты из тех девушек, кто пьет травяной чай.

– Ну, конечно. – Мериголд закатила глаза, протягивая ему кофе. – Из-за ресторана, да?

– Из-за солнцестояния. И твоего имени. И этой керамики, – он поднял чашку повыше. – А что за ресторан?

Она забыла, что не рассказывала ему. Казалось, он уже все знает и так. Мериголд уселась за столик, Норт сел напротив.

– Мама держит ночной веганский ресторан домашней еды в центре города, – выпалила она на одном дыхании. – Да, я знаю. Это очень поэшвиллевски.

– «У Генриетты?» Твоя мама – Генриетта?

Брови Мериголд от удивления поползли вверх.

Норт пожал плечами.

– Тут не так уж много ночных ресторанов, а в Шугар Коув их и вовсе нет. Так что я часто забегал туда после кино или концертов. Все знают твою маму, – добавил он. – Или, по крайней мере, слышали о ней. О том, как она помогает бездомным и все такое. У нее отличная репутация. Это очень круто.