Модернизация России: сохранится ли после 2012 года? Уроки по ходу - Дискин Иосиф - Страница 6

• и, конечно же, возможно, это самое главное – политическая воля высшего руководства осуществлять интегрированную модернизацию институциональной среды.

Это уже совсем не либерализация, а сложнейшая инструментальная задача, требующая ясного понимания специфики российской модернизации, возникающих институциональных проблем, позиций различных слоев и групп, участвующих как на стороне, так и против модернизационного проекта.

Задача институциональных преобразований в современной России также обладает большой политической спецификой. Как уже отмечалось в предыдущих работах, да и следует из охарактеризованных выше задач, необходимые преобразования могут быть реализованы лишь в рамках демократических процедур. Без этого невозможно ни реализовать функции представительства и нахождения баланса интересов, ни организовать диалог и систему обратной связи. Но и на эту демократическую систему задачи модернизации будут накладывать свои специфические требования и ограничения.

Современная политическая система, как это вполне справедливо отметил Г. О. Павловский, буквально пронизана волюнтаризмом. В условиях слабости и неартикулированности сигналов, посылаемых различными группами, власть сосредоточила в своих руках основные креативные функции и прокладывает курс своими политическими волениями.

В принципе многие успешные модернизации, включая советскую, держались на волюнтаризме лидеров, позволявшем подавлять сопротивление оппонентов. Но на концентрации политической воли и ресурсов можно прокладывать Турксиб и Беломорканал, строить ДнепроГЭС и Магнитку. Однако наша современная модернизация, ориентированная на инновации, на использование рыночных механизмов, требует достаточно тонких инструментов, которые наверху не сконструируешь и внизу не навяжешь. Тем более это не сработает при тонкой институциональной настройке, когда нужен чуткий слух к специальным запросам небольших групп, от которых будет зависеть многое в успехе модернизации. Тут политическая воля необходима совсем для другого: удерживать балансировку системы, не дать проектам сбиться с курса.

Другая угроза для проекта – популизм. В течение десятка лет руководство страны, и прежде всего В. В. Путин, сосредотачивали свои усилия на повышении жизненного уровня людей. Это был подлинно демократический (отнюдь не либеральный) курс, отвечающий запросам большинства населения. Результаты налицо – кардинальный рост жизненного уровня и очень высокий уровень поддержки руководства страны.

Этот уровень поддержки – необходимый стартовый ресурс модернизации. Но налицо стремление и дальше двигаться в том же направлении, просто наращивая социальные расходы. Здесь нужно оговориться, что в последнее время во власти появилась фракция, борющаяся с таким подходом, но борющаяся, мягко говоря, своеобразно. К этому мы еще вернемся при обсуждении проблем «декоративного государства».

Модернизация потому и политический проект, что она требует не просто следовать за текущими запросами всех. Напротив, здесь и сейчас придется выбирать те группы, запросы которых важнее для успеха. А это, в свою очередь, определяется специфическими задачами данного очень специфического проекта. К тому же популизм чаще всего рождается из опасения социальных конфликтов, из неуверенности в легитимности режима и надежности социальной поддержки. Но кризис ясно показал, что здесь особо опасаться нечего, если помнить о необходимости контроля над социальной напряженностью.

Отдельно следует упомянуть и консерватизм. Опросы показывают, что консервативные настроения широко распространены в нашем обществе. Еще свежа память о 90-х, да и терять есть что. Тезис «хуже не будет, так жить нельзя» это уже не про нас. Но, обсуждая проблемы модернизации, следует помнить об еще одном измерении консерватизма.

Сегодня «Единая Россия» взяла на вооружение лозунг консервативной модернизации. Смешная сторона дела заключается в том, что идеологи этой партии сами не могут объяснить смысл этого тезиса. Они лишь попытались скрестить свои прежние лозунги консерватизма с новым курсом на модернизацию. Их оппоненты, заявляющие, что консервативная модернизация – жареный лед, просто не понимают, что в принципе это совсем не глупо.

Изначально консерватизм был течением, отвергавшим идеологические изыски и опиравшимся на практический опыт, на традиционные ценности и верования. Его девиз: не сломано – не чини. Потом новомодные течения сделали консерватизм жупелом, да и сам он, отбиваясь от наскоков, потерял прочный фундамент реализма и практики.

Но собственно концепция интегрированной модернизации покоится на схожих представлениях отказа от идеологического доктринерства, от авантюризма и маниловщины, на обращении к практическому опыту, к тщательному обдумыванию проекта. Консервативным также является подход, направленный на выработку реалистичной программы-минимум, на последовательное продвижение вперед шаг за шагом. Следует учитывать и то, что консервативный принцип римлян festina lente вполне созвучен современным массовым настроениям[15].

Теперь следует обсудить характеристики российского проекта, его критерий и специфику.

Существует много определений и критериев модернизации. Эту проблему мы разобрали раньше[16]. Но это про модернизацию вообще. Также мы стремились указать на специфические отличия модернизации российской, обсуждали ее общие цели и задачи. Теперь важно сфокусироваться на специфике текущей российской модернизации. Для этого можно пойти путем всеобъемлющего описания проекта в его научно-техническом, экономическом и социально-политическом измерениях. Это вообще малоподъемное занятие, да и скорее всего ведущее к множеству внутренних противоречий, инфлирующих все затраченные усилия.

Но можно пойти и другим путем – задать два-три критерия, характеризующих граничные линии проекта, заступить за которые значит лишить его основного смысла. Про один критерий – экономический – говорилось многократно: снижение зависимости экономики страны от волатильности цен на сырьевые ресурсы. Но есть и другой критерий – социологический – создание макросоциальной системы, обеспечивающей активным, квалифицированным и талантливым гражданам России комфортные условия воспроизводства и реализации своего человеческого потенциала. Это социологическое измерение вполне созвучно словам Д. А. Медведева: «Мы должны сделать все, чтобы люди хотели остаться в стране, где они получили образование, – наши люди, молодые люди»[17]. Эта система призвана обеспечить своего рода социальное равновесие с Западом, чтобы лучших не утягивали из дома привлекательные условия труда и жизни, чтобы они оставались дома и работали и на себя, и на Россию.

Предлагаемый критерий – одновременно индикатор, способный тестировать характер модернизации всех основных социальных подсистем. Если дело вдет плоховато, это сразу же проявится в соответствующих оценках и, более того, в поведении наиболее активных, профессиональных и талантливых. Но мониторинг «нерва модернизации» – позиций ключевых для модернизации групп – позволяет корректировать по ходу различные нестыковки и неустройства модернизационного проекта.

Если же модернизация начнет приносить первые плоды, это проявится в изменении интенсивности «утечки мозгов». Да и исторически модернизация всегда обращалась за поддержкой к молодым, наиболее образованным, в общем «прогрессивным» слоям и группам. Идеи модернизации и прогресса долго стояли рядом. Л. Д. Троцкий, общепризнанно незаурядный социальный мыслитель, не был ни первым, ни последним с его лозунгом: «Молодежь – барометр партии». За этими представлениями – длительная и совсем не случайная социальная традиция.

Предлагаемый критерий, связанный со сложившимся социальным неравновесием, вызывающим значимую «утечку мозгов», очень связан со спецификой российской модернизации.