За краем земли и неба - Буторин Андрей Русланович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/68
- Следующая
Откровенно говоря, если бы ему предложили слетать туда и заранее предупредили, что назад вернуться будет невозможно, он бы все равно, наверное, согласился… Хотя кто бы тут спрашивал его согласие! Только вся беда, что он летит не один. С ним будет Кызя, а значит – вернуться надо во что бы то ни стало. Эта девочка не должна погибнуть! Несмотря на Кызино фырканье, Хепсу еще раз поговорил с ней накануне полета. Он очень просил, чтобы она согласилась остаться. Насколько ему было бы легче, если бы его сердце перестало разрываться от тревоги за девочку! Но та не просто фыркнула в ответ, а, похоже, еще и всерьез обиделась. По крайней мере, с тех пор ни разу с Хепсу не заговорила.
До места запуска добирались недолго. Хепсу и Кызя сидели уже на своих местах в капсуле. Ведь когда корабль поднимут вертикально, та окажется на большой высоте – забраться в нее станет невозможно. Конечно, для этого можно использовать тот же подъемник, но тогда пилотов придется одевать в защитные гермокостюмы, ведь стартовая площадка находилась вне атмосферы. А это – лишний вес для корабля. Да и зачем нужны громоздкие костюмы во время полета? Ведь капсула герметична. Так что юных пилотов одели в легкие, но прочные комбинезоны из блестящей светло-серой ткани и прорезиненные короткие сапожки белого цвета.
Хепсу и Кызя молчали всю дорогу до старта. И без того нервничающего за девочку, Хепсу ее молчание сильно расстраивало. В конце концов, когда прибыли на место и корабль стал медленно подниматься, мальчик не выдержал:
– Кызя! Ну сколько можно дуться? Я прошу у тебя прощения. Извини, а?
Девочка отвернулась и с преувеличенным вниманием стала изучать гладко-черный пейзаж на обзорном экране. Она не собиралась прощать этого маленького умника так быстро. Да нет, если честно, она его уже простила! Ее и саму давно подмывало заговорить, извиниться, даже поплакать, прижавшись к плечу друга… Но что-то не давало это сделать, какое-то дурацкое чувство, словно бы втайне от нее самой поселившееся в душе. Непонятно, что такое с ней вообще происходит! Почему ей так важно стало быть все время рядом с Хепсу? Ведь и обиделась она на него, потому что испугалась, что он хочет улететь без нее! По-настоящему испугалась. Ведь если Хепсу улетит один и не вернется, что она будет делать без него? Как будет жить дальше? И зачем?
Девочка вздрогнула от неожиданно громкого звука. Казалось, ее чувства, ее мысли вырвались вдруг наружу и зазвенели, обволакивая все вокруг нежным теплом, освещая невидимым светом!.. Кызя повернулась к мальчику и замерла, широко распахнув серые глаза. Хепсу держал возле губ непонятную штуковину, состоящую из нескольких блестящих трубок, и дул в нее. Трубочки были разной длины и толщины; выровненные по верхним краям, они крепились поперек черной тонкой пластиной, очень напоминая один из приборов, и Кызя не сразу поняла, что чарующие звуки льются именно из них.
– Что это? – восторженно спросила она, когда мальчик убрал от губ трубочки и с доброй улыбкой заглянул ей в глаза.
– Это дусос, – ответил Хепсу, продолжая улыбаться. – Когда-то я сделал такой из дерева – еще там, дома… Но я потерял его, когда разбился корабль, на котором меня везли пираты. А недавно я попросил Орбода сделать мне такой, только уже из металла. Я начертил схему – она ведь очень простая! – подобрал нужные трубки по звучанию, и вот…
– Но как ты научился делать так… красиво? Как называется то, что ты делаешь на этом… дусосе?
– Я не знаю, – пожал мальчик плечами. – Правда, не знаю. Получилось случайно. Я еще маленьким любил дудеть в трубочки дусоса. А потом догадался, что от размера трубочки зависит звук – он может быть тонким и басистым, нежным и грубым… Звуки – они словно живые, только надо это суметь услышать. Тогда я собрал несколько разных трубочек вместе – и вот что получилось.
– Удивительные звуки! – прошептала Кызя. – Удивительные!..
– Вот, – обрадовался Хепсу, – давай и назовем это – «удизв»! «Красл» – красивые слова, а «удизв» – удивительные звуки!
Девочка поморщилась:
– «Удизв» – не красиво! Так не должно называться это чудо.
– Ну… – задумался мальчик. – Тогда «звуди». Так лучше?
– Ага, – улыбнулась девочка и протяжно повторила: – Зву-у-уди… Да, так хорошо.
– Между прочим, – сказал Хепсу, довольный, что подруга больше не сердится, – я и красл новый придумал. Хочешь послушать?
– Конечно, хочу!
– Правда, я хотел прочитать его, когда мы взлетим…
– Когда взлетим, еще раз прочтешь! Ну, давай! Я не смогу так долго терпеть…
– Ладно, слушай…
Хепсу замолчал и посмотрел на подругу. Кызя просто задохнулась от восторга:
– Это… Это так здорово!.. – Она наклонилась вдруг к Хепсу и быстро чмокнула его в щеку. Пришла очередь задыхаться мальчику.
– Э-э-э… – промычал он, стремительно краснея. – Спасибо…
– Глупый, – улыбнулась девочка. – Это тебе спасибо.
Впрочем, обмен любезностями пришлось прекратить – корабль, вздрогнув, замер. Теперь, когда нос его целился в небо, Хепсу и Кызя оказались лежащими на спинах. Может, положение это и выглядело нелепо, но ученые рассчитали, что при старте корабль – разумеется, вместе с пилотами – будет испытывать перегрузки. Многие опасались, что юные организмы их не выдержат и пилоты непременно потеряют сознание. Тогда стали думать, как уменьшить вредное воздействие перегрузок. Оказалось, что для этого пилотам лучше лежать на спине. Видеть то, что творится «за стенами» они прекрасно могли из любого положения: экран наружного обзора опоясывал всю внутреннюю поверхность капсулы на манер своеобразной «обшивки» – не зная, что это экран, можно было подумать, что никакой оболочки вокруг нет вовсе. К тому же, перед обоими креслами были установлены дополнительные экраны с пультами – любой участок окружающего пространства можно было вывести на них, увеличить, как нужно обработать… Сейчас же на этих экранах появилось суровое лицо Орбода, которое, впрочем, выглядело скорее испуганным.
– У вас все в порядке?
– В порядке, – ответил Хепсу. – Что-то не так?
– У вас пульс зашкалило… у обоих! Точно все в норме?
– Да все в норме, не переживай, – ответил умнику мальчик и украдкой подмигнул Кызе. – Это мы обрадовались, что корабль поднялся и не грохнулся.
Девочка прыснула. Орбод нахмурился:
– Не время шутить. Проверьте еще раз показания всех приборов. После вашего доклада о готовности начинаем обратный отсчет. У нас все готово.
Юные пилоты справились с задачей быстро. Проверить показания – дело нехитрое, все учено-переучено. Да и будь что не так, уже завыла бы сирена, замигали тревожные индикаторы.
– Орбод, все в норме, – сказал Хепсу. Он стал вдруг настолько спокоен, что сам удивился. Подумать только – сейчас ему предстоит такое, о чем еще сотню междусоний назад он не только мечтать, а вообще измышлять не пытался! Казалось, вот сейчас-то и должно выскакивать из груди сердце!.. А оно билось себе и билось, обыденно и равномерно, словно и не в пилотском кресле находился Хепсу, а валялся на лежанке в старенькой своей хижине…
Орбод будто подслушал мысли мальчика:
– Да, понял. У вас тоже все показатели пришли в норму. У Хепсу пульс даже стал, как у сонного. Не заснул там?
– С тобой уснешь, – улыбнулся Хепсу. – Вот стартуем, вырублю связь и отосплюсь.
Орбод страдальчески поморщился:
– Хепсу, я же просил не шутить!
– Ладно, все. – Хепсу стал серьезным. – Давай отсчет!
- Предыдущая
- 25/68
- Следующая
