Все на продажу - Бушнелл Кэндес - Страница 5
- Предыдущая
- 5/115
- Следующая
Мать Мими, Табита Мейсон, родилась в знатной филадельфийской семье и была кинозвездой пятидесятых годов, отец, Роберт Килрой, происходил из клана калифорнийских Килроев. К моменту их женитьбы в 1955 году он был одним из самых молодых сенаторов в американской истории. В 1956 году, произведя на свет первенца, Сэнди, Табита рассталась с Голливудом, чтобы заниматься семьей. Через два года она родила девочку Камиллу, которую все называли Мими.
В детстве Джейни знала о Мими все: от ее излюбленного цвета (розового) до клички лошади (Блейз), на которой Мими выиграла кучу трофеев и синих ленточек. Все это Джейни знала потому, что на протяжении шестидесятых и в начале семидесятых годов женские журналы — «Образцовый дом», «Дневник леди» и другие — без устали публиковали репортажи о блестящем семействе Килроев. Праздник Дня благодарения в доме Килроев был для менее удачливых американцев привычным и лакомым, как клюквенный сок. А еще они могли наблюдать, как взрослеет Мими: сначала девочка в розовом платьице с белым кружевным передником, с косичками или хвостиком с блестящей ленточкой, потом девушка, первый раз надевшая платье «хозяйки дома», с зачесанными назад или собранными в модный в начале семидесятых пучок не слишком здоровых волос. На этих фотографиях Мими всегда выглядела немного изможденной, с вылупленными синими глазами и выражением дерзости на лице, словно она понимала, как все это смешно, и предпочла бы проводить время с большей пользой.
Шестилетняя Джейни Уилкокс с пухлой мордашкой и густыми волосами неопределенного цвета рассматривала эти снимки и жалела, что не родилась в доме Мими Килрой. Жизнь, выпавшая на долю этой Мими Килрой, должна была достаться ей, Джейни!
Но время шло, в жизни случалось всякое, Джейни напрочь забыла о Мими Килрой и не вспоминала, пока не приехала в Нью-Йорк в конце восьмидесятых. Джейни только что исполнилось двадцать лет, за плечами было летнее турне по Европе с показом мод. Она сразу подцепила банкира-инвестора по фамилии Пити, мужчину тридцати с небольшим лет, казавшегося ей стариком. Он зачесывал блестящие черные волосы со лба назад, у него были слишком близко посаженные глазки и изящные мягкие ручки, как у девочки, зато им было легко вертеть. Однажды он взял ее с собой на частную вечеринку в клубе «Гройлер», куда не было приглашения даже у него самого, тем не менее его впустили, ведь он был для клуба одним из главных источников средств.
Вечеринку устроили в честь писателя с Юга Рэдмона Ричардли, прогремевшего своими шалостями. Участники много шумели и много пили, корча из себя сливки нью-йоркского общества, а свое сборище провозглашая наилучшим в городе. Джейни сразу увидела, что Пити в тяжелом костюме английского покроя в тонкую полоску здесь чужой: раньше она принимала его масленую гладкость за изысканность, а оказалось, что он презренный денежный мешок и больше ничего.
— Давай уйдем, — позвала она его шепотом.
Он посмотрел на нее как на сумасшедшую, схватил за руку и потащил наверх, где был бар. У стойки сидела молодая женщина в окружении нескольких мужчин. Увидев, что Пити заказывает выпивку, она сверкнула глазами и соскочила с табурета. Джейни не видела фотографий Мими Килрой уже много лет, но сразу поняла, что это она, и от изумления сделала шаг назад.
Она навсегда запомнила, как выглядела Мими на этой вечеринке, и с тех пор подражала ее изящному, обманчиво дорогому стилю. На Мими была белоснежная рубашка с большими манжетами, завернутыми почти до локтя и закрепленными золотыми мужскими запонками. Рубашка была небрежно заправлена в бежевые замшевые джинсы, на левом запястье сверкал, как браслет, золотой мужской «Ролекс», на пальце правой руки красовалось большое кольцо с овальным сапфиром. От нее исходил запах не только дорогих духов, но и больших денег.
Мими подошла к Пити сзади и закрыла ему ладонями глаза. Пити вздрогнул, схватил ее за руки и обернулся. Она сказала, томно на него глядя:
— Хэлло, дорогой.
Она принадлежала к тем женщинам, которые в жизни гораздо лучше, чем выходят на фотографиях, ибо то, что делает их особенными, слишком большая редкость и слишком неуловимо, чтобы запечатлеться на пленке. В последующие годы Джейни постепенно пришла к мысли, что именно поэтому Мими, неподражаемая Мими никогда не выходила за рамки своего маленького, строго очерченного мирка: ее достоинства не могли стать достоянием масс…
Держа Пити за руку, она наклонилась и произнесла:
— Давайте отойдем, мне надо кое-что с вами обсудить.
На физиономии Пити появилось выражение недовольства, смешанного с покорностью, как будто он понял, что его снова хотят использовать.
— Минутку! — бросил он и притянул к себе Джейни. — Ты знакома с Джейни Уилкокс?
Мими протянула худую руку и проговорила без всякого интереса:
— Рада с вами познакомиться.
Джейни была поражена звучанием ее голоса. Она не знала, чего ждать, но такого голоса еще никогда не слышала — глубокого, благородного, полного оттенков и полутонов.
— Джейни недавно в Нью-Йорке, — сказал Пити. — Она модель.
Мими холодно взглянула на Джейни, усмехнулась и бросила:
— Как все.
И тогда Джейни, поддавшись неосознанному желанию произвести впечатление на своего идола, услышала собственный голос, лепечущий:
— В детстве я рассматривала ваши фотографии в журналах… Воцарилась неловкая тишина. Джейни могла думать только об одном: угораздило же ее издать этот позорный писк! Мими окинула ее оценивающим взглядом и, решив, что ею можно пренебречь, сказала:
— Неужели? Понятия не имею, о чем это вы. — И, бросив на Пити многозначительный взгляд, отвернулась.
Потрясенная, Джейни смотрела на нее не отрываясь: она поняла, что ее сознательно и грубо отвергли, но не могла понять, за что. Видя ее выражение, Пита тихо сказал:
— Не обращай внимания. Все, кто знает Мими, в курсе, что она ненавидит других женщин, особенно если они моложе и интереснее ее… Ничего, ты привыкнешь. — И он со смехом подал Джейни ее стакан.
Джейни сделала глоток, не в силах отвести взгляд от Мими. Она была уничтожена, но одновременно покорена тем, как та жестикулирует, как наклоняет голову, как шевелятся ее губы; Мими еще не произнесла ничего нового, а Джейни показалось, что она снова слышит ее голос, и она приросла к месту, боясь новой унизительной реплики в свой адрес.
Но страх оказался напрасным: сколько она с ней ни сталкивалась в следующие десять лет, Мими всякий раз смотрела через ее плечо и произносила своим роскошным холодным голосом: «Рада снова вас видеть». К этому приветствию Нью-Йоркцы прибегали тогда, когда понятия не имели, с кем говорят. Джейни усвоила то, что ей старались внушить: они с Мими могут очутиться в одном помещении, но она останется так же далека от мира Мими, как в детстве, когда любовалась ее фотографией в «Образцовом доме».
Но постепенно в отношении Мими к Джейни стали происходить изменения. Если раньше Мими просто уклонялась от общения с ней, то последние пять лет ее слова «рада снова вас видеть» начинали граничить с откровенной неприязнью. Джейни подозревала, что причина тому одна: ей и Мими случается спать с одними и теми же мужчинами и что ту душит ревность.
Джейни прикинула, что общих любовников у нее с Мими набралось не меньше десятка, включая Рэдмона Ричардли и сценариста Билла Уэстакотта. Ее страшно злило, что Мими, известную всем любительницу разнузданных вечеринок, спавшую с любым, на кого клала глаз, никто никогда не называл потаскухой и не смотрел косо на ее выходки. Так подтверждалась еще одна истина касательно нью-йоркского общества: богатую сучку, переспавшую с сотней мужчин, снисходительно назовут богемной, а бедную, не отстающую от нее, — авантюристкой и шлюхой.
Но все это разом изменилось, стоило Джейни стать моделью в «Тайне Виктории». Казалось, проведя столько лет в Нью-Йорке, она только сейчас предстала во всем цвету. Люди внезапно ее увидели, поняли, кто она такая и чего от нее можно ждать. А за этим последовало желанное приглашение на прием к Мими.
- Предыдущая
- 5/115
- Следующая
