Не будите спящую тайгу - Буровский Андрей Михайлович - Страница 14
- Предыдущая
- 14/93
- Следующая
А господин Тоекуда, тихий японский толстячок, деловито и сноровисто скрутил вошедшего шнуром, залепил рот скотчем, после чего вышел в коридорчик, послушал, выглянул наружу, закрыл дверь и запер ее на два поворота ключа. Вернувшись, господин Тоекуда мгновенно раскрутил телефон, вырвал тускло блестевшую коробочку и сунул ее в карман.
А потом он тем же электрическим шнуром привязал вошедшего к кровати лицом вниз, спустил штаны и вставил в задний проход предусмотрительно купленный кипятильник. Шнур не доставал до розетки, и господин Тоекуда, поцокав языком и говоря какие-то иностранные слова, передвинул, сопя от напряжения, кровать. И только после всего этого господин Тоекуда плюхнулся в кресло, вытянул ноги и с наслаждением закурил.
Прошла минута или две, прежде чем вошедший начал подавать признаки жизни, и, в числе прочих признаков, он остановил мутный взор на желтой круглой физиономии, торчащей напротив. В числе других признаков разумной жизни были попытки напрягать мышцы, проверяя прочность вязки, и сокращение ягодичных мышц, с явной попыткой определить характер торчащего в анусе инородного тела.
Тоекуда дал вошедшему проделать все это, после чего, приблизив свою физиономию к его, произнес, как ему казалось, по-русски:
— Сисяс вы долзен будес говорить, ково посирара. Твоя почтенная бандита понимара?
Лежащий интенсивно закивал. Не потому, что он все понял, а потому, что понять очень хотел. Ну очень.
— Нет, ты не готовый есть.
Тоекуда окинул лежащего критическим взором, пришел к какому-то выводу и быстро всунул вилку кипятильника в розетку. С наслаждением затянулся и какое-то время курил, пока лежащий не начал проявлять беспокойства, не начал вертеться и мычать.
Тогда Ямиками выключил кипятильник, плюхнулся на прежнее место.
— Твоя почтенно говорира, ково твоя господина посирара… Говорира?
Лежащий опять закивал, с большой убедительностью и силой. Удовлетворенно глядя на мелкие капельки, оросившие лоб и щеки вошедшего, Ямиками Тоекуда начал отдирать скотч.
Лежащий не запирался. Рассказал, что зовут его Степан (здесь, может быть, и соврал). Следить велели такие важные люди, что он про них говорить никак не будет и японцу знать не советует. На этих людей они давно работают, он и Василий. Василий — это его подельник, работали вместе и сидели тоже вместе. Тут японец заинтересовался, и Степан долго рассказывал ему про то, что такое зона. Впрочем, языковой барьер был высок, и детали могли от Тоекуды ускользнуть.
А встречались они с этими людьми, с очень важными, очень серьезными людьми на одной квартире, тут, неподалеку. Номер квартиры? Глаза у Степана расширились так, что чуть не вылезли из орбит, а головой он мотал, словно хотел ее оторвать.
— Хоросо, ты сама решира…
Тоекуда сам себе напоминал водяного духа каппу — человечка сантиметров двадцать высотой, с тонкими ручками, комариным носом и впадиной на голове, в которую всегда налита вода. Каппу можно заставить быть своим рабом, если поймать его и вылить воду из темени. Но знающие люди не советуют иметь с ним дело, потому что они живут в горных ручьях и выходят из воды только по ночам. Каппы маленькие, но очень сильные и совершенно безжалостные. Если удавалось найти тех, кто попадался к ним в лапы, сразу становилось очевидно, что умирали люди нелегко.
С хладнокровием каппы, поймавшего человека, Тоекуда прилаживал на место скотч.
— Скажу! Скажу!
— Не-е, ты теперя не готовая есть…
И Тоекуда с наслаждением сделал несколько затяжек и только потом вынул кипятильник из мычащего, исходящего потом, изгибающегося Степана.
— Будеш говорира?
— Да…
И Степан назвал адрес, хотя и очень просил никому не говорить, что он сказал, потому что если узнают, ему конец. Сообщил он и то, что Василий сейчас мается внизу, возле гостиницы, а на квартиру они должны идти прямо сейчас. Сфотографировать все, чего не было в документах утром, и отнести пленку. А фотографировать чем? Вот этим, в кармане. Кадров в нем сколько? Шестьдесят четыре. И засвеченных нет? Нету.
Тоекуда сфотографировал лежащего Степана: общий вид, вид спереди и сзади, лицо без скотча и со скотчем.
После чего аккуратно оделся и тихо выскользнул из номера.
— Номер когда будем убирара?
— Ой, а уже нужно сегодня?!
— Соо дес не-э… е нада! Я просира, не нада убирара, и просира, чтобы никакая не входира!
Коридорная кивала и кивала, засовывая под платок зелено-серую бумажку.
— Надо средира, чтобы никакая не заходира! Кто захотера заходира, мне рассказара!
В международных отношениях особенно действует принцип: кто хочет, тот всегда поймет. Коридорная прекрасно понимала гостя, кивала и засовывала под платок еще одну такую же бумажку.
Ямиками Тоекуду вела безошибочная интуиция. В редкой толпе всяческого люда, ошивающегося у входа в гостиницу, он мгновенно заметил того, кто при его появлении внутренне напрягся, с особым ханжеством потупил очи.
К нему-то и направился Тоекуда, ухватил за руку повыше локтя, оттащил за угол здания, прижал к стенке. Василий отбивался, но не сильно, он не слишком понимал, что происходит.
— Сисяс пойдем квартира!
Глаза у Василия сделались размером с блюдечко, он рванулся было уже по-настоящему, и тут же взвыл, покрылся потом, привалился обратно к стене: Тоекуда надавил на нужное место на локте.
— Квартира 44, дом 130, урица… этот! — махнул Ямиками рукой вдоль проспекта Карлы Марлы. — Ты квартира заходира! Понимара?
Василий постепенно проникался духом ситуации. Тоекуда сфотографировал еще и его, после чего тот кротко прошествовал по нужному адресу. Характерно, что он не сделал ни малейшей попытки вырваться и убежать или же напасть на японца. Наверное, и правда «понимара».
Уже на лестнице он… нет, не оказал сопротивления. Но там он все же обернулся, шагнул было к Тоекуде с расширенными глазами, пытаясь что-то произнести… А! Вот в чем дело! Он не знал, как теперь поступать!
Тоекуда дал сигнал — мол, звони. И встал у стены, возле входа. Никак нельзя сказать, что ожидающий в квартире лейтенант не получил достаточной подготовки. Получил. Если большинству из нас, чтобы освоиться с неожиданной ситуацией, нужна примерно секунда, лейтенанту нужны были доли секунды. Для того чтобы начать действовать в новых условиях, большинству из нас нужна еще одна секунда. Лейтенант начинал действовать мгновенно. Он не принимал решений, не думал, не взвешивал шансов. На каждую нестандартную ситуацию были свои способы действовать, лейтенант их усвоил и ни в чем больше не нуждался.
Но все же были эти какие-то доли секунды, и Тоекуде их хватило. Словно кирпич обрушился на голову бедняги лейтенанта. Отрешенно смотрел на происходящее обалдевший Василий, а потом Тоекуда и его втащил в коридор и втолкнул в знакомую комнату.
Трудно сказать, для кого эти полчаса были более мучительны: для Василия или для лейтенанта. С одной стороны, это лейтенанта укладывали на столе, вставляли ему в анус кипятильник и заставляли выдавать государственные тайны. С другой стороны, Василий был уверен — живым его отсюда не выпустят. И, скорчившись, поджав колени к подбородку, старался поглубже забиться в угол, зажать уши ладонями и локтями, не быть, не слушать, не присутствовать.
Хорошо было только Тоекуде — лейтенант хоть и через пень-колоду, но все же понимал по-английски, и Тоекуда с облегчением перешел на этот язык.
Спустя менее чем полчаса Ямиками Тоекуда опять стоял, раскачиваясь с выгнутой назад спиной, с заведенными туда руками. Потом достал из внутреннего кармана диктофон, щелкнул рычажком… Из диктофона раздался голос лейтенанта, рассказывавшего, что от кого был сигнал, он не знает, а также какую информацию он должен был принести об японце полковнику, кто такой этот полковник, где живет и как выглядит. После чего сказал, почему-то по-русски:
— Твои фото резат в конверте. Будис прохо поступать — посрю фотки. Пропаду — тозе рюди посрют фотки. Посрют и это (взмах в сторону диктофона). Твоим хозяевам посрют. Тебе этого надо? — риторически спросил Тоекуда. — А не нада — не месай! — заключил Тоекуда по-русски, и перешел на английский. — Уважаемому господину не грозит никакая опасность, пока он соблюдает все, о чем мы договорились в этой почтенной комнате.
- Предыдущая
- 14/93
- Следующая
