Тайна Нереиды - Алферова Марианна Владимировна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/93
• Следующая

– И кто это тебе нашептал такое? – презрительно фыркнул Скавр. – Уж не тот ли гений, что служит у тебя фрументарием?

Элию хотелось закричать. И дать Скавру по зубам. Но он сдержался.

– Надо постараться как можно быстрее и как можно менее болезненно включить их в нашу жизнь. Неужели вы не видите, что многие готовы к сотрудничеству. Им надо только, чтобы их признали равными.

– Ты слишком умничаешь, мой маленький сыночек. Умничать вредно, – хихикнул Руфин и погрозил Элию пальцем.

– Гении находятся под пристальным вниманием «Целия», – заверил префект.

– Согласен, надо создать префектуру, – неожиданно поддержал Элия Макций Проб. – Но в одном ты ошибаешься, Цезарь. Они не ищут равенства. Они всегда будут считать себя выше нас. Гении очень опасны.

– Значит, надо их выслать, – тут же предложил Скавр. – Вышлем всех в Новую Атлантиду. Пусть создают там свою колонию.

– Я выступлю с моим предложением в сенате, – Элий и сам понимал всю безнадежность затеянного. Но бывший гладиатор чувствовал опасность – будто дымом пожара несло по всей Империи. Огня пока не видно. Но пламя появится вот-вот.

– Мой маленький сыночек обожает сражаться… – хихикнул Руфин.

Когда заседание закончилось, Элий и Руфин удалились в таблин императора. Руфин не скрывал, что устал от разговоров и хотел бы остаться один. Он демонстративно растянулся на ложе.

– У меня есть еще один вопрос. – Элий сделал вид, что не обращает внимания на нелепое поведение Руфина.

– Говори… – Император притворно зевнул и прикрыл лицо полой тоги. – Говори, я слушаю. Обожаю слушать, что ты говоришь. Это довольно интересно. И почти всегда необычно.

Слуга принес золотые чаши с разбавленным вином и удалился. Руфин сел на ложе, взял чашу, сделал большой глоток. На лице его изобразилось высшее блаженство.

– Что же ты не пьешь, сыночек? Надо пить вино и наслаждаться. Есть и наслаждаться. Предаваться Венериным удовольствиям и наслаждаться… – Император причмокнул, как будто целовал кого-то.

– Это по твоему приказу Трион и Корнелий Икел вновь занялись изготовлением бомбы?

Руфин выронил кубок. Бледно-розовое разбавленное вино расплескалось по мозаичному полу.

– Что? – Руфин сделался бледен. – Но Три… его же убили?

– Все так думали. Но теперь выяснилось, что он жив. И Корнелий Икел забрал из тайника запас плутония. Из плутония точно так же можно сделать бомбу, как и из обогащенного урана.

Руфин прикрыл глаза. Губы его беззвучно шевельнулись. Но император все же сумел взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, открыл глаза и произнес довольно твердым голосом:

– Я не пытался убить Триона. И я не приказывал ему делать бомбу.

– В этот раз, – уточнил Элий.

– В этот раз, – покорно подтвердил Руфин.

– Тогда кто?

– Не знаю…

– Ну что ж, кое-что становится ясным. Нам устроили дешевый спектакль: я еще прежде подумал, почему все комнаты и ванна Триона были залиты кровью? Зачем эти забавы маньяка? Теперь все ясно: люди убили гения Триона, выпустили из него платиновую кровь, но так аккуратно, что нигде не осталось ни капли. Потом бросили труп в ванную и напустили туда человеческой крови. Ясно, что исполнитель спектакля Корнелий Икел. Но кто заказчик? Надеюсь, «Целий» узнает это. И поскорее.

– То есть Трион и Корнелий Икел объединились? – От притворной сонливости императора не осталось и следа.

Бывший академик и бывший префект претория… Что у них общего? Ответ напрашивался сам собой: оба они отвергнуты Римом, их обоих Руфин предал лично. Теперь эти двое ненавидят императора и… Рим?

– Мы оба сделали глупость. Надо было казнить Триона, – прошептал Руфин.

Элий ничего не ответил, повернулся и, стараясь ступать ровно, что стоило ему огромных усилий, покинул таблин императора. Цезарь был уверен, что в этот раз император ему не солгал. Но наследник Империи был этому не рад.

Небо было чистое, прозрачное хотя и выцветшее к осени. Префект Северной Пальмиры Гай Аврелий уже привык к этому бледному небу и порывистому холодному ветру. А вот к дождями привыкнуть не мог. В отличие от большинства римлян, которые к морским просторам равнодушны и моря боятся, Гай Аврелий обожал море. Сегодня вместе с сыном Марком (отлично звучит имя Марк Аврелий, и копию статуи префект у себя перед базиликой поставил, в Риме отлили по его заказу и привезли) шел он по заливу на моторной яхте. Свевское [30] море отсвечивало серебром, будто рыбью чешую раскидало поверх воды. Как не похоже на густую яркую синь Внутреннего моря! Поверх шерстяной туники Гай Аврелий надел еще толстую кожаную куртку с капюшоном. Берег был недалеко. Но Гай Аврелий не смотрел на берег. Стоя на корме, глядел он на горизонт, вернее туда, где полагалось быть горизонту. Потому что настоящего горизонта не было. Между светлым небом и светлой водой лежала хрустальная полоса, не небо и не земля, а нечто третье, быть может, недоступный Элизий, где души, позабывшие земные горести, пребывают в вечном счастье и вечном покое. Гай Аврелий всегда жалел беспамятных бестелесных духов. Душа без памяти – что это такое?

Он не сразу заметил, что стало задирать корму. Море по-прежнему было покойно, но волна за кормой медленно вспухала гигантским нарывом. Гай Аврелий тогда лишь сообразил, что происходил неладное, когда палуба начала уходить из-под ног. Разом закричали двое матросов. Префект обернулся. Матросы вцепились в леерное ограждение, а ноги их беспомощно болтыхались в воздухе. Маленький Марк попытался схватиться за поручни, но пальцы соскользнули, и его понесло к носу яхты. К носу, который радостно зарывался в белую густую пену. Гай Аврелий из последних сил держался за поручни, меж тем как его сандалии скользили по палубе.

– Марк! – заорал он. – Хватайся!..

За что хвататься, крикнуть не успел – мальчонка исчез в хлопьях пены. Гай Аврелий разжал пальцы и заскользил следом. Неведомо, на что он надеялся: отыскать крошечное ребячье тело в кипящей пене было немыслимо. Но до самого носа докатиться он не успел. Волна за кормой внезапно опала, и яхта, хлопнув днищем о воду, встала горизонтально, палубу залило кипящей пеной. А когда пена схлынула, Гай Аврелий увидел, что подле него лежит Марк. Он поднял беспомощное тельце… Марк закашлялся и ожил.

– Хвала Нептуну… – прошептал Гай Аврелий.

– Это Нереида, – сказал один из матросов. – Ее шутки.

– Здесь такое часто случается, – подтвердил второй. – Ты, верно слышал, доминус. Она живет здесь уже двадцать лет. И чудит постоянно.

Пляж был пуст. На белом песке одиноко чернела пустующая с лета беседка. Коренастые сосны пытались пробиться к воде, но увязли в песке и застыли, подняв к светлому небу причудливо вывернутые ветви, будто плакальщицы заломили руки. Огромные валуны были сложены друг на друга, образуя маленький грот. Обнаженное женское тело сверкало белизной свежевыпавшего снега на фоне тускло поблескивающего песка. Женщина расчесывала черепаховым гребнем длинные волосы и смеялась, глядя на косой парус яхты, медленно уходящей в сторону Северной Пальмиры. Женщина слышала шорох песка под сандалиями, но она не торопилась оглянуться. И лишь когда шаги замерли у нее за спиной, медленно повернула голову.

• Предыдущая
• 30/93
• Следующая