Гений и злодейство - Булычев Кир - Страница 6

• Предыдущая
• 6/12
• Следующая

Он обнял Зинаиду, и она сказала:

– Глупый, дай хоть бигуди из волос вытащу. Да погоди ты!

А сама занялась не бигуди – вот какое легкомыслие, – сама раскрыла на груди халатик, чтобы он догадался, как она хочет, чтобы он поцеловал ее в грудь.

– А грудь у меня, – сказала она, – совершенно девичья. Знаешь почему? Потому что еще не рожала… Ой, ну что ты такой настойчивый!

И в этот момент как назло позвонили в дверь.

– Не открывай! – взмолился Шпак.

– Нет, это может быть Клавдия. Она знает, что я не уходила. Ей из окна, гадюке, все видно.

Зинаида запахнула халатик и, придерживая его пальцами, побежала к двери.

Шпак сидел на кровати.

Послышались невнятные голоса. К сожалению, слух Шпака далеко уступал слуху, которым раньше пользовался гений. Слух там, дома, вырабатывался как часть инстинкта самосохранения. Опасность можно услышать.

Он хотел подняться и привести себя в порядок. Но не успел.

В комнату вошел пружинистый, быстрый в движениях, словно гуттаперчевая кукла, Изя Иванов. Шеф Шпака из газеты.

– Опять напился, друг любезный! – запел он от двери. Изя думал, что он очень смешно поет.

– И даже не пил, – откликнулась из-за его спины Зинаида. – Поверь моему слову.

– Ах, мы защищаем своего благоверного!

Изя извернулся и ущипнул Зину за бедро. Привычно ущипнул, не впервые. И Шпак понял, что Зинаида делала с этим толстяком то же, что и с ним. И ему стало очень неприятно. Он никогда не подозревал, что человеку может быть неприятно из-за такого пустяка.

– Ты чего пришел? – спросил Шпак.

Зинаида отпрянула в коридор. Ей не хотелось, чтобы Шпак догадался. Хотя, вернее всего, Шпак об этом знал давным-давно.

Он даже почувствовал, как напряглась Зинаида – враждебно напряглась, будто ее в чем-то справедливо обвинили, но ей не хочется признавать свою вину.

– Вставай, собирай себя по кускам, – сказал Изя. – Большое дело есть. Шанс прославиться на всю Россию. Выполнишь – все тебе прощу.

– Надо еще подумать, – мрачно ответил Шпак, – кто кого будет прощать.

– Он офигел, – сказал Изя Зинаиде. – Ты, Зинка, его приструни. Хороший был журналист, надежды подавал.

– Я сейчас приду на работу, – сказал Шпак.

– Можешь не спешить. Я и не надеюсь. К тому же нечего языками трепать. Задание конфиденциальное. Хоть ты и алкаш, но не дурак, цвет мой. Будешь слушать?

– Говори.

Шпак уловил странный легкий запах. На тумбочке у спального дивана стоял пузырек. Красивый пузырек из золотистого стекла.

Шпак взял пузырек и вынул стеклянную пробочку.

– Есть мнение, – сказал Изя, – что с нами идут на контакт.

– Кто идет на контакт?

– Некая инопланетная цивилизация, – сказал Изя. – И попрошу без глупых ухмылок.

– Я не ухмыляюсь. – На самом деле Шпак ухмылялся, но причиной тому был запах, исходивший от жидкости в пузырьке. Он не мог оторваться, он не мог поставить пузырек на место.

– Причем есть мнение, что луч, по которому к нам перемещаются засланцы…

– Кто это – засланцы?

Изя засмеялся во весь голос.

– Забыл, да? Забыл, что ли?

– Забыл.

– Засланец – это пришелец, который прилетел к нам по заданию.

– А зачем он прилетел?

Странно, но Шпак в тот момент не испытывал тревоги. Как будто эти слова не могли к нему относиться.

– Чтобы нас поработить, – сказал Изя и снова засмеялся.

– Чего гогочешь? – спросила Зинаида.

– Да мы сами кого хочешь поработим. А самих себя – тем более, разве не так? Дай тебя порабощу!

Он демонстративно приставал к Зинаиде, но его забавляла перемена в его сотруднике. Как будто Семен переживает, морщится, недоволен – даже смешно. Раньше даже поощрял и подговаривал, понимая, что, если Изя увлечется Зинкой, ему, Шпаку, будет легче – начальник, любовник жены, неизбежно становится покровителем мужа. Об этом даже писали в художественной литературе.

– Я понял причины твоего прихода к нам, – туманно сказал Шпак. – И я вскоре приду на службу, чтобы выяснить детали, а сейчас мне надо одеться.

Новый взрыв хохота.

– Господин граф, я потрясен вашей щепетильностью. Может, мне покинуть вашу опочивальню на время эксгумации?

Гений не все слова понял – возможно, их не понял бы и Шпак. Но решил игнорировать Изю.

Встал, сунул ноги в ботинки.

– Мы рассеянны, – сказал Изя, показав на ботинки.

Шпак в растерянности поглядел себе на ноги. Все в порядке. Ботинки надеты.

– Пошел, Изя, пошел! – Зинаида выталкивала главного редактора из квартиры, слишком привычно и даже интимно. Гению захотелось убить Изю – чувство, совершенно недоступное настоящему Шпаку, но обычное для засланца с того мира.

Хлопнула дверь.

Вернулась Зинаида.

– Тоже мне, рассеянный с улицы Бассейной, – сказала она. – Не заметил, что ботинки не на ту ногу надел.

– Не на ту?

У меня две ноги, лихорадочно думал гений. Какая из них – та? Можно попасться на пустяке, тем более я до сих пор не понимаю, в чем моя ошибка.

– А впрочем, сними их, – сказала Зинаида, – мы не сказали с тобой последнего слова.

– Какого?

Он не выдерживал нервного и физического напряжения. Голова отказывалась перерабатывать сложную информацию.

Зинаида подошла к нему и ласково обняла.

– Мальчик мой, – сказала она, – трудно начинается новая жизнь?

Он ответил на ее поцелуй.

Было сладко, почти как вечером, но тревожные мысли не уходили. А что с ботинком? Что там случилось с ботинком, почему в памяти нет выражения «не на ту ногу»?

– Ты будешь раздеваться? – спросила Зинаида.

– Он с тобой это делал? – спросил Шпак.

– Что ты имеешь в виду?

Она, конечно же, догадалась – не надо быть эмфатом, чтобы почуять. Но попыталась отговориться непонятливостью.

Она быстро раздела его – впрочем, и раздевать-то почти нечего.

– И ты ему говорила такие же слова?

– Сеня! – Зинаида отодвинулась от него. – Что-то вчера еще эти проблемы тебя не волновали.

– Тебе неприятно, что они волнуют меня теперь?

– Наоборот, дурашка. Любая женщина цветет, когда ее ревнуют.

Она навалилась на него – словно очень мягкое толстое стеганое одеяло. Она мягко и влажно принялась зацеловывать его… и все повторилось… Почти все. Потому что, когда все кончилось, он упрямо спросил:

– Ты с ним это делала?

– Это что, сцена ревности? Наконец-то спохватился. Забыл, что ли, как ты меня ему в койку закладывал, чтобы тебя из газеты не поперли?

Она побледнела от гнева и стала еще красивее.

– Мне это неприятно.

– Послушай, Сеня, если ты мне обещаешь так же любить, как ночью, ну ты понимаешь, на хрен мне другие мужики нужны? Считай, что заполучил самую верную жену в мире. Не баба, а Крупская.

– Кто?

– В школе надо было лучше учиться.

– Извини.

Зинаида ушла на кухню варить кофе, она без чашки и часа прожить не могла, как другие без сигареты.

Он слушал, как она гремит там посудой.

Она – существо низшего порядка. Так устроена Вселенная, что мы превосходим всех прочих. Считай, повезло. Но об этом каждый ребенок знает с инкубатора. Очевидно – впрочем, он не задумывался об этом специально, – сам факт соития с туземкой сродни скотоложству. Само слово пришло в голову неожиданно, оно было чужим словом, из языка Семена Шпака, но смысл его был очевиден – половые сношения с животными.

Преступление, которого у нас быть не может, потому что нет животных? Что за чепуха крутится в моей голове!

Но ведь я исполняю задание. Я – последняя надежда нашей планеты, я ее последний гений, и дело моей чести совершить подвиг, который оказался не под силу достойным господам офицерам… Я должен подготовить почву, задействовать тела для моих коллег. Земля будет покорена и приобщена к делу…

– Тебе кофе с молоком или черный будешь? – спросила Зинаида из кухни.

– Как всегда, – осторожно откликнулся Шпак.

Он шел по улице и размышлял.

• Предыдущая
• 6/12
• Следующая