В ловушке - Штрауб Мария Элизабет - Страница 18

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая

– Ну да, так оно и было. А потом я не выдержал, понял, что не могу тут находиться. Что, инквизиция удовлетворена?

– А что это ты сегодня такой обидчивый?

– Вовсе нет. Но с какой стати я должен оправдываться? Перед тобой. Или перед этой сплетницей, Вереной Глиссман. – Йон достал из шкафчика сухой корм и насыпал в кошачью мисочку. Пакет заканчивался, надо срочно купить новый.

– Как это «оправдываться»? – Роберт пожал плечами. – Твои слова звучат так, словно у тебя совесть нечиста.

– Хватит, Роберт, а? – В другую мисочку он подлил воды.

– Прости, – вздохнул Роберт. – Похоже, у нас обоих нервы уже на пределе. Займусь-ка я лучше бумагами, мне не хватает еще одного страхового полиса. Подпиши заявление о принятии наследства.

И Роберт снова уселся в гостиной за секретер Шарлотты. В это время зазвонил телефон. Йон снял трубку и назвал свое имя.

– Ты один?

Как и всякий раз, когда он слышал ее голос, по всему его телу, с ног до головы, растекалась волна блаженства.

– В данный момент нет, – ответил он и прошел с трубкой в прихожую. Нарочито медленно, под подозрительным взглядом друга.

– Позвонить поздней?

– Нет-нет. Все нормально. Секундочку. – Как только он удалился из поля зрения Роберта, ноги сами понесли его наверх. Он вошел в свой кабинет и закрыл дверь. – Ну вот. Замечательно, что ты позвонила. Ты сейчас дома? – Он говорил, понизив голос, хотя Роберт никак не мог его слышать.

– Только-только вошла. До посинения искала, где поставить машину.

– Мы увидимся сегодня?

– Нет, Йон. Я хочу пораньше лечь спать.

– Похвальное намерение. Но я с удовольствием пригласил бы тебя где-нибудь поужинать.

– Поужинать, – простонала она. – Я не успела ничего купить. Холодильник пуст. Кроме сэндвича в полдень, я ничего больше не ела.

– Тем лучше. Тогда я заеду за тобой в восемь часов. Чего бы тебе хотелось? Что ты любишь?

– Итальянскую кухню, – ответила она. – Пиццу, спагетти, ризотто… Боже, вообще-то, мне нельзя даже думать об этом.

– Я закажу столик где-нибудь неподалеку от тебя. Чтобы ты могла быстро вернуться домой. Согласна?

– Уговорил, – ответила она. – Только приготовься к тому, что я готова съесть тебя.

– Ну, это не так-то просто.

– Самонадеянный! – Она засмеялась и положила трубку.

Он позвонил в итальянский ресторан «Мамма Леоне» на Эппендорфер-Вег. Ему повезло: там оставался один-единственный столик.

Роберт все еще возился внизу со страховыми полисами. Йон принес ему туда витаминный напиток и стакан.

– Извини. Я был слишком раздражен.

Роберт не поднимал глаз от бумаг.

– Нечего удивительного. Нервы. Не хочешь ли поехать потом ко мне? Я купил куропаток.

– Я бы с удовольствием, – ответил Йон, – но сегодня мы уже договорились с коллегами о встрече. Как насчет завтра? После сквоша? – Он обрадовался, что вовремя вспомнил об их обычном времяпрепровождении. Ни в коем случае нельзя отказываться от прежних привычек! Иначе у Роберта возникнут подозрения. Их роман с Юлией нужно держать в тайне. По меньшей мере пару недель.

– Посмотрим, – отозвался Роберт. – Главное, не впадать в депрессию. Я рад, что ты сегодня будешь не один.

Пока Йон собирал портфель к завтрашнему дню, последнее замечание эхом повторялось в его ушах. Не крылся ли за ним сарказм? Или это ему почудилось?

Роберт попрощался с ним в семь. Забрал подписанные Йоном письма в страховые компании и разные другие учреждения, в суд по делам наследства; по дороге он бросит их в почтовый ящик. Остальные бумаги он собирался заполнить дома и привезти на следующий день.

– Тебя устроит, если я снова приеду в пять? – спросил он, задержавшись в дверях.

На этот раз сарказм вполне отчетливо звучал в его голосе, ошибиться было невозможно.

– Делай, как тебе удобно, – ответил Йон. Он уже предлагал отвезти Роберта домой, но тот отказался; такси добрых четверть часа дожидалось его возле дома. – А потом давай сыграем партию в сквош? – предложил он. – Я закажу площадку.

– Не стоит, – нахмурился Роберт. – Думаю, нам надо сделать небольшой перерыв.

– Почему?

Роберт потер нос.

– Разумеется, можно сказать, что жизнь движется дальше, – устало произнес он. – Но мне требуется время, я не могу так просто вернуться к обычному распорядку. Не знаю, что чувствуешь ты. У меня появилось впечатление, что ты… – Он не договорил, лишь безнадежно махнул рукой.

– Ты считаешь, что я недостаточно сильно горюю? – спросил Йон. – Но ведь у каждого свой способ справляться с болью. Я просто живу дальше, и мне это помогает. Возможно, мне также помогло то, что я убирал весь мусор, который она…

– Извини, но мусора, как ты его называешь, не было бы, если бы ты обходился с ней по-другому, – перебил его Роберт.

– О чем ты говоришь? Как, по-твоему, я с ней обходился? Сейчас ты еще возложишь на меня вину за ее проклятое пьянство? – Его голос звучал слишком пронзительно. Нет, надо контролировать себя!

– Ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду, – возразил Роберт. – Но себя я упрекаю постоянно. Мне следовало вмешаться. Надо было не сглаживать все время острые углы, а поговорить с вами разок. Пожестче. В последнее время вы только и делали, что грызлись.

– Да, мы переживали неблагоприятную фазу. Так бывает в каждой семье, и уж кому об этом знать, как не тебе.

Все три брака Роберта закончились фиаско. Хуже всего получилось с Барбарой, последней женой. Их развод сопровождался настоящей войной. Хотя квартира на улице Вольдсенвег принадлежала Роберту, Барбара отказалась выезжать из нее, претендуя на половину. В ее отсутствие Роберт нанял каменщика и перегородил прихожую стенкой; квартир стало две, и жить ни в одной из них стало невозможно. Барбара чуть не лопнула от ярости, но потом пошла на мировую, и Роберт снес стенку. После этого Барбара называла его не иначе, как «неандертальцем».

– Это была не фаза, – возразил Роберт. – В ваших отношениях что-то капитально разладилось.

– Ты решил с запозданием сыграть роль консультанта по вопросам семьи и брака?

Роберт бросил на него долгий, пристальный взгляд и отвернулся.

– Только не на пороге. Лучше поговорим об этом в другой раз.

Его подчеркнуто терпеливый тон привел Йона в ярость.

– Ну ладно, – медленно и внятно произнес он. – Но тогда я задам тебе вопрос, действительно ли ты с ней трахался? Именно это она утверждала перед тем, как упала с лестницы.

Роберт повернул к нему лицо. При свете уличного фонаря оно казалось почти зеленым.

– Не теперь, – тихо ответил он. – Пока!

Йон смотрел, как его друг, ссутулившись, брел к такси. По реакции Роберта можно было заключить, что они в самом деле путались, его жена и лучший друг. Поразительно, но при мысли об этом он не испытал ничего – ни злости, ни разочарования, ни ревности. Ему это было абсолютно безразлично. Впрочем, зря он затеял этот разговор, теперь придется выслушивать потоки объяснений, оправданий, подробностей, которые он предпочел бы не знать. Его единственный интерес состоял в том, чтобы сохранить дружбу Роберта. Надо ему сразу же дать понять, что между ними ничего не изменится, что лучше вообще забыть про эту историю, словно ее никогда и не было.

Когда габаритные огни такси скрылись за углом, в окне Глиссманов зашевелились гардины. Верена, разумеется, снова на своем посту; ей нечего делать, как подглядывать за соседями. Завтра она опять доложит Роберту, когда и в каком виде его друг уехал из дома. Но что делать, если она получает от этого удовольствие? Пускай подглядывает. А вот диктовать, что ему можно делать, а что нельзя, он не позволит ни ей, ни Роберту.

Он позвал Колумбуса в дом и дал ему остатки сухого корма. Когда он выключал торшер возле секретера Шарлотты, его взгляд упал на стопку соболезнований, прибывших в последние дни по почте. Неужели придется все читать? Да еще набирать на компьютере слова благодарности, распечатывать и отсылать?

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая