Колесо судьбы - Стил Даниэла - Страница 24

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая

– По самые уши, – ответила она ему в тон и медленно направилась в танцевальный зал.

Он пошел за ней следом. Заметив, что на другой стороне зала ее «кавалер» целует свою рыженькую толстушку, он повернулся к Тане и мрачно проговорил:

– У меня есть для вас печальная новость, принцесса: вам угрожает измена.

Она посмотрела в его зеленые глаза и пожала плечами.

– Тогда у нас с ним все кончено! – В ее глазах прыгали смешливые чертики. Какое ей дело до Джорджа Чандлера?

– Хотите потанцевать?

– С удовольствием.

Он обнял ее за талию и ловко ввел в круг танцующих. В нем была практичность и уверенность в себе, не свойственная людям его возраста. Тану не оставляло ощущение, что она его где-то видела. Но где? После первого танца он спросил:

– Между прочим, как вас называть, принцесса?

– Тана Робертс.

– А меня зовут Гарри. – Он вдруг отвесил ей низкий шутовской поклон. – Гаррисон Уинслоу Четвертый, если вам угодно. Но Гарри вполне достаточно.

– Наверное, я должна быть польщена? – Разумеется, она была под впечатлением услышанного, но ни за что на свете не согласилась бы это показать.

– Только в том случае, если вы регулярно читаете газетные колонки, посвященные хронике светской жизни. Гаррисон Уинслоу Третий, мой родитель, занимается тем, что валяет дурака в разных столицах планеты, чаще всего в Париже и Лондоне, иногда, если есть время, заезжает в Рим, в Санкт-Мориц, Мюнхен, Берлин. Когда нет другого выбора, наведывается в Нью-Йорк, чтобы выдержать очередное сражение с опекунами, которым моя бабушка вверила довольно-таки недурное имение. Однако он не слишком любит Штаты, а точнее – меня. – Он рассказывал это скучным, монотонным голосом, а Тана безуспешно пыталась угадать, что происходит у него в душе. – Моя мать умерла, когда мне было четыре года. Я ее совсем не помню, только иногда всплывет что-то такое, почти неуловимое… запах духов, смех на лестнице, когда они с отцом уезжали куда-нибудь в гости или в ресторан; чье-то платье, вдруг навевающее воспоминания… Она покончила самоубийством. «Женщина с крайне неустойчивой психикой, – так говорила о ней моя бабушка, – но очень недурна собой». С тех пор мой бедный отец зализывает свои раны… Я забыл упомянуть еще Монако и Антильские острова – там он тоже зализывает раны. Разумеется, не один, а с помощницами. В Лондоне имеется постоянная помощница, он останавливается у нее регулярно; есть очень красивая помощница в Париже… Еще с одной он любит ездить в горы покататься на лыжах; еще есть китаянка в Гонконге. Раньше он брал меня с собой – я тогда еще не учился, но потом оказалось, что со мной трудно ладить, и он стал ездить один. – Его глаза внезапно затуманились. – Вот такие дела… По крайней мере, – он снова глянул на нее ясными глазами и цинично улыбнулся, – теперь вам известно, что собой представляет Гаррисон Уинслоу или хотя бы один из них.

– А вы сами? – негромко спросила она. В ее глазах была грусть. Он рассказал ей больше, чем хотел рассказать: четвертая порция виски развязала ему язык, хотя и не помешала танцевать с обычной уверенностью. Он не жалел о своей откровенности: все в Нью-Йорке знали, кто такие Гарри Уинслоу, отец и сын… – Вы такой, как он? – Она сомневалась в этом: он просто не мог успеть развить в себе такие качества. На вид он казался лишь немногим старше ее.

Он беспечно повел плечами.

– Я стараюсь походить на него. – И снова улыбнулся. – Будьте осторожны, красавица! – С этими словами он схватил ее в охапку и снова потащил в круг.

Тана увидела, что за ними наблюдает ее мать. Джин не спускала с них глаз, потом стала наводить справки о кавалере дочери. Полученная информация ее не разочаровала.

– Вы часто встречаетесь с отцом? – У Таны не шли из головы слова юноши, тогда как он легко кружил ее по паркету. Его жизнь показалась ей одинокой… интернат… потеря матери в возрасте четырех лет… распутник-отец, мечущийся по свету в поисках сексуальных радостей…

– Не слишком. У него нет на меня времени. – На какие-то секунды он показался Тане маленьким мальчиком, и ей стало его жаль. Однако он поспешил перейти в наступление. – А вы кто такая, Тана Робертс? Я ничего о вас не знаю, если не считать того, что вы не умеете выбирать ухажеров. – Он взглянул в сторону Чандлера, со страшной силой прижимающего к себе свою маленькую рыжеволосую партнершу, и оба весело рассмеялись.

– Мне восемнадцать лет, незамужняя, учусь в «Грин-Хилз».

– Господи! Как это скучно. А любовники?

Ее лицо сделалось непроницаемым, будто захлопнулась некая дверь. Он не оставил это без внимания.

– Их нет.

– Успокойтесь, я не имел в виду Чандлера. – Она немного расслабилась. – Хотя, признаюсь, с ним тягаться трудно. – Бедый малый! Они оба потешались над ним; он был самым тупым созданием, каких она когда-либо знала, и постоянной мишенью насмешек своих одноклассников. – Что остается? Родители? Незаконнорожденные дети? Любимые собачки? Подруги? Хобби?.. Стойте! – Он похлопал рукой по карманам, будто ища что-то. – У меня должна быть анкета… – Оба расхохотались. – Все вышеперечисленное? Или ничего?

– Только мама. Никаких собачек. Никаких незаконнорожденных детей.

Он явно опечалился.

– Вы меня разочаровали: я думал, что вы способны на большее. – Музыка начала затихать, и Гарри огляделся вокруг. – Здесь становится скучно. Может, махнем куда-нибудь поужинать и выпить?

Она улыбнулась.

– Я не прочь. А Чандлера тоже возьмем с собой?

Гарри изящно поклонился.

– Предоставьте это мне.

Он куда-то исчез, но скоро вернулся. На лице его играла свирепая улыбка.

– О Боже! Что вы с ним сделали?

– Я ему сказал, что его флирт с этой рыжей девкой вас ужасно расстроил и что я везу вас к психиатру…

– Вы так не сказали!

– Именно так! – Он принял упрямый вид, но не выдержал и расхохотался. – Собственно говоря, я ему сказал, что вы теперь прозрели и предпочли ему меня. Он передал вам поздравления с удачным выбором и сбежал вместе со своей толстухой.

Как было на самом деле, Тана знать не могла, но она видела, что Чандлер с сияющим лицом помахал им рукой, прежде чем скрыться с другой дебютанткой. Тут все было в порядке.

– Я должна сказать матери, что мы уходим. Вы не возражаете?

– Ничуть. Впрочем, я, конечно же, возражаю, но боюсь, что у меня нет выбора.

Когда Тана знакомила его с Джин, он держался как истый джентльмен и произвел нужное впечатление, к большому удовольствию Таны. Они ушли, а мать поехала домой одна, жалея, что не было здесь Артура: то-то бы он поглядел на Тану и порадовался за нее. Вечер удался на славу, и Тана, вне всякого сомнения, хорошо повеселилась. Она ушла вместе с Гарри Уинслоу Четвертым. Джин знала, кто он такой, во всяком случае ей было известно это имя.

– А что делает ваш отец? – Гарри вытянул ноги, развалившись на сиденье такси.

Перед этим он назвал водителю адрес ресторана «21» – он предпочитал его другим заведениям, когда жил в Нью-Йорке. На Тану это произвело впечатление. С ним ей было намного интереснее, чем с Джорджем Чандлером. Она уже давно ни с кем никуда не выходила и даже успела забыть, как это бывает. Ее спутники никогда не были такими, как Гарри. Обычно они всей компанией отправлялись в пиццерию, где-нибудь на Второй авеню. Было это еще до выпускного вечера… до Билли Дарнинга…

– Мой отец погиб на войне, когда я еще не родилась.

– Это было мудро с его стороны: тем, кто был искалечен, мучиться всю жизнь тяжелее. – Это навело Тану на мысль о его матери, покончившей с собой, но она так и не решилась спросить его о причине самоубийства. – Ваша мать не вышла замуж вторично?

– Нет. – Немного поколебавшись, Тана продолжала: – У нее есть друг. – Гарри казался ей человеком, которому можно рассказать об этом. Было у него в глазах нечто такое, что располагало к нему и внушало доверие. Он все воспринимал как надо.

– Ее друг женат?

Она густо покраснела, но он, к счастью, этого не заметил.

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая