Английская болезнь - Буфорд Билл - Страница 22

• Предыдущая
• 22/49
• Следующая

Люди стали покидать «Йейтс». Стив сказал, что пора и нам, и следом за ним я пошел к выходу. Разговор со Стивом оказался крайне забавным. Все у него было шиворот-навыворот. Полиция плоха, потому что слишком хорошо выполняет свои обязанности. Ножи — хорошо, потому что потенциально это очень плохо. Насилие — хорошо, потому что хорошо организовано. Ответственны за него не только те, кто его организует, но и те, кто пытается ему противостоять. Само по себе каждое из этих утверждений звучит дико. Но особенно странным было то, как именно Стив рассуждал обо всем этом. Он высказывал весьма рациональные и взвешенные суждения, но при этом словно не замечал моральную сторону: беспорядков, ранений и избиений, того, что страдает чужая собственность. Вряд ли он не знал об этом; скорее всего, он не придавал этому большого значения.

Из «Йейтса» все шли на Хай-стрит. Там примерно тысяча людей прогуливалась «случайно», руки в карманы и глядя в землю. Смысл был в том, чтобы выглядеть не как член толпы, а как случайный прохожий, по чистому совпадению оказавшийся на Хай-стрит в тот самый момент, когда там оказалась еще тысяча человек.

Ближайший лондонский поезд приходил в час сорок-две; на нем должна была приехать основа «Вест Хэма». Фирма «Манчестер Юнайтед» собиралась ее встретить и имела для этого специальный план. От «Йейтса» Хай-стрит вела прямо к лестнице вокзала Пиккадилли; в условленное время все должны были преодолеть эту лестницу, ворваться в вокзал и атаковать суппортеров «Вест Хэма», выходящих с платформы. План показался мне абсурдным — правда, следовало признать, что если он сработает, это будет весьма зрелищно. Я попытался припомнить особенности месторасположения вокзала. Утром, когда я выходил с поезда, полиция на вокзале присутствовала, но не в таком количестве, чтобы было возможно остановить тысячу суппортеров, если те вдруг с Хай-стрит бросятся к дверям вокзала. Особенно мне указали на то, что лестница должна преодолеваться на предельной скорости. Я вспомнил сияющие полы зала ожидания — утром их натирали служащие — и представил, как на них разыгрывается драка. Уж не знаю, почему, но перед глазами Возникла очень реальная лужа крови. Она была темно-красного цвета и на фоне сияющего пола вызывающе привлекала внимание.

От мыслей об этом плане у меня перехватывало дыхание — и я начинал ощущать нервную дрожь — но вместе с тем эти мысли меня очень возбуждали. Я боялся что-нибудь пропустить и потому решил, что постараюсь быть как можно ближе к первым рядам. Я хотел ощутить все по полной.

Подъехала полицейская машина, остановилась, и уехала. Я был уверен, что полицейские в ней понимают, что происходит, и удивился, что они не остались. Больше полиции видно не было.

Прошла еще минута. Ничего не происходило. По улице сновали занятые шоппингом прохожие — семьи, пожилые женщины с сумками из супермаркетов — но никто не осознавал того, что вот-вот произойдет у них на глазах.

Через еще минуту суппортеры уже заняли центр улицы. Все по-прежнему старались выдерживать «случайный» вид, но это уже не помогало. Собравшись вместе, все эти группки людей образовали толпу, а толпа посреди Хай-стрит сразу привлекала внимание. Толпа перекрыла дорогу автобусу, образовалась пробка. Кто-то уже жал сигнал.

Я оказался в самой гуще толпы, чего я как раз хотел избежать, и начал пробираться вперед, но было слишком поздно. Толпа пришла в движение, в движение по направлению к вокзалу. Движение происходило размеренно, неторопливо. Люди вокруг меня буквально излучали уверенность, что все будет, как они захотят. Скорость возрастала — постепенно. Кто-то начал скандировать: «Смерть, смерть, смерть». Вначале это был чуть ли не шепот, как будто люди боялись, как бы их не услышали. Потом к «заряду» присоединились все. Шаг перешел на быстрый шаг, быстрый шаг — на бег.

Пожилую женщину сшибли с ног, содержимое двух ее продуктовых сумок покатилось по асфальту. Полиции по-прежнему нигде не было.

На середине лестницы толпа перешла на спринт — и вот уже тысяча людей неслась вперед, скандируя «смерть, смерть, смерть». Я попытался представить, что сейчас произойдет. Поезд из Лондона должен уже подойти, если только он не опаздывает — если он опаздывает, никого внутри мы не обнаружим. Но если он не опаздывает, то суппортеры «Вест Хэма» как раз должны выйти с перрона и войти в тот самый зал с сияющим полом.

Кто впереди и что там происходит, я не видел. Со всех сторон меня плотно окружали тела людей, пройти мимо которых я не мог; должно быть, мы были уже в нескольких метрах от входа. Похоже, все пройдет по их плану, подумал я. Это случится. Всего через несколько секунд.

И тут внезапно что-то пошло не так. Я врезался в спину бежавшего передо мной: плотно, чуть не разбив нос. Он развернулся и побежал назад, карикатурно высоко выбрасывая ноги. На лице его читался панический ужас, руками он хватал за все что ни попадя — меня, того, кто рядом со мной, перила, и так далее. Глаза его были искажены страхом. С бешеной скоростью он побежал по лестнице вниз. Как и все остальные. Мне пришлось сделать то же самое, хотя бы чтобы просто не быть затоптанным. Я не понимал, что случилось; мы бежали так быстро, что я даже не успел об этом подумать. Кто-то закричал: «Собаки! Собаки!» Я не понимал, в чем дело. Буквально только что они скандировали «смерть, смерть, смерть». А теперь кричат «собаки, собаки». Лишь добежав до основания лестницы, я понял, что произошло.

Оказывается, полицейские отлично все знали, и просто ждали момента. Они разместили перед входом в вокзал двоих своих сотрудников с собаками. И как только первые суппортеры попытались войти в здание вокзала, навстречу им бросились две свирепые немецкие овчарки. Два человека с собаками — больше полиции там не было — обратили в бегство тысячу собиравшихся устроить беспорядки людей.

Полицейские побежали вниз по лестнице следом за нами. Один суппортер упал, и собака набросилась на него. Она вцепилась ему в руку. Ее хозяина я узнал — здоровый мужик с библейской бородкой — я видел его во время предыдущих поездок в Манчестер. Это его ремесло, в нем он мастер. Он оттащил пса и направил его не следующего суппортера, которому тоже не повезло споткнуться; овчарка, рыча, схватила его за рукав. Потом он ее оттащил снова.

Суппортеры разбегались во все стороны. Подоспели еще полицейские, но не очень много. Поле боя осталось за овчарками. Я бежал быстро — победу овчарок я не хотел оспаривать — и пропустил появление суппортеров «Вест Хэма». Я же заметил их, только когда они показались внизу лестницы.

Их было человек пятьсот. Они спускались вниз тремя колоннами. Достигнув Хай-стрит, они остановились, все еще плотной группой. Впереди шел крупный, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти. Это был Билл Гардинер. Широко расставив ноги и скрестив руки на груди, он чего-то ждал. Рядом с ним стояли его лейтенанты, тоже широко расставив ноги, скрестив руки на груди, и тоже чего-то ждали. Одеты они были все одинаково: джинсы, расстегнутые кожаные куртки, майки. У многих был похожий шрам на лицах: кривой поперек щеки — шрам от ножа.

Ни прохожих, ни машин на Хай-стрит больше не было, но суппортеры «Вест Хэма» стояли и чего-то ждали. Со всех сторон полетели камни и бутылки — отовсюду, где оказались теперь фаны «Манчестер Юнайтед» — они падали прямо среди суппортеров «Вест Хэма». Ни один из них не отошел. Они не трогались с места, пока наконец полиция не очистила улицу от суппортеров «Манчестер Юнайтед».

Так все и кончилось. Под эскортом конной полиции суппортеры «Вест Хэма» двинулись на стадион. Но, согласно «правилам игры», суппортеры «Вест Хэма» унизили суппортеров «Манчестер Юнайтед». На их языке — наполненном, как всегда, военными терминами — это звучало: фирма из Восточного Лондона вошла в Манчестер и заняла его. Тем самым как бы показывалось, что они могут делать, что захотят. Что они могут разгуливать по этому городу как по своему собственному.

Вместе с суппортерами «Юнайтед» я отправился на Олд Траффорд. Со всех сторон слышались активные рассуждения.

• Предыдущая
• 22/49
• Следующая