Татарская пустыня - Буццати Дино - Страница 3
- Предыдущая
- 3/44
- Следующая
– Я хотел сказать: разве что других желающих не нашлось… и они направили вас сами.
– Вполне возможно, господин капитан.
– Да уж… Скорее всего, так оно и есть. Действительно.
Дрого видел вырисовывающиеся на дорожной пыли четкие тени двух лошадей, двух голов, согласно кивающих на каждом шагу; слышал дробный перестук копыт, жужжанье приставших к ним больших надоедливых мух и – все. Дорога тянулась бесконечно. Время от времени на повороте далеко впереди можно было разглядеть высеченный в отвесных склонах серпантин. Но стоило добраться до того места и посмотреть вверх, как дорога опять оказывалась перед глазами и снова ползла в гору.
– Простите, господин капитан… – сказал Дрого.
– Да-да, я вас слушаю.
– Нам еще долго ехать?
– Не очень. Таким шагом часа два с половиной, а может, и все три. Да уж, к полудню, думаю, приедем.
Снова наступило долгое молчание. Лошади вспотели; та, на которой ехал капитан, устала и едва переставляла ноги.
– Вы из Королевской академии, не так ли? – спросил Ортиц.
– Да, господин капитан, из Академии.
– Тогда скажите, там ли еще полковник Магнус?
– Полковник Магнус? Что-то не слышал о таком. Лощина стала сужаться, солнечные лучи в нее
уже не попадали. Время от времени в отвесных стенах открывались устья мрачных боковых ущелий, из которых дул ледяной ветер; впереди и выше виднелись очень крутые конусообразные горы: казалось, и трех дней не хватит, чтобы добраться до их вершин, так они высоки.
– – А скажите, лейтенант, – вновь прервал молчание Ортиц, – майор Боско все еще там и по-прежнему ведает огневой подготовкой?
– Нет, господин капитан, и такого я не знаю. Огневую подготовку у нас ведет Циммерман, майор Циммерман.
– Ах, Циммерман, слышал я эту фамилию. Действительно… Столько лет прошло… Ясное дело, все давно сменились.
И опять оба погрузились в свои мысли. Дорога теперь вилась по солнечному склону, за горами вздымались горы, еще более крутые, скалистые.
– Я видел ее вчера вечером издали, – сказал Дрого.
– Что? Крепость?
– Да, Крепость. – Из вежливости Дрого немного помолчал, потом продолжил: – Мне она показалась огромной, грандиозной…
– Грандиозной? Ну что вы, это одна из самых маленьких крепостей очень давней постройки. Просто, когда смотришь издали, она впечатляет, – ответил капитан и, подумав, добавил: – Да, очень уж она старая, устаревшая во всех отношениях.
– Но ведь она – одна из главных, правда?
– Нет-нет, это крепость второй категории, – ответил Ортиц. Казалось, ему доставляет удовольствие говорить о Крепости плохо, но тон у него при этом был какой-то особый: так порой отец любит подчеркивать недостатки своего сына, ибо уверен, что они – ничто по сравнению с его неисчислимыми достоинствами.
– Здесь у нас участок мертвой границы, – добавил капитан. – Ее никогда не пересматривали, и она осталась, какой была сто лет назад.
– Что значит: мертвая граница?
– Граница, о которой можно не заботиться. За ней – сплошная пустыня.
– Пустыня?
– Да уж, камни и иссушенная земля. Она называется Татарской пустыней.
– Почему Татарской? – спросил Дрого. – Здесь что, были татары?
– В древние времена, возможно, и были. Но, скорее всего, это легенда. Ни в одну из войн никто к нам не подходил с той стороны.
– Значит, Крепость никому не была нужна?
– Никому, – ответил капитан.
По мере того как дорога уходила вверх, деревьев становилось все меньше, и наконец их вовсе не стало; то там, то здесь виднелись лишь редкие кусты. А дальше тянулись выжженные солнцем луга, скалы, осыпи краснозема.
– Простите, господин капитан, а есть здесь поблизости какие-нибудь деревни?
– Поблизости нет. Есть тут одна деревушка – Сан-Рокко, но до нее километров тридцать будет.
– В общем, как я вижу, не очень-то у вас повеселишься.
– Да уж, действительно, не очень.
В воздухе посвежело, склоны гор стали более покатыми, появилось ощущение, что до последних гребней уже недалеко.
– И не скучно вам там, господин капитан? – спросил Джованни доверительным тоном, усмехаясь и как бы желая сказать, что его-то такие вещи мало беспокоят.
– Дело привычки, – ответил Ортиц и добавил назидательно: – Я здесь уже около восемнадцати лет, хотя что я говорю – ровно восемнадцать.
– Восемнадцать лет?! – удивленно воскликнул Джованни.
– Восемнадцать, – подтвердил капитан.
Стая ворон пролетела у них над головой и скрылась в глубине лощины.
– Вороны, – произнес капитан.
Джованни не отозвался, он думал о том, какая жизнь его здесь ждет, чувствовал, как чужд ему этот мир, это одиночество, эти горы.
– А из младших офицеров, – спросил он, – потом кто-нибудь остается?
– Теперь-то немногие, – ответил Ортиц, уже жалея, что так нелестно говорил о Крепости, ибо заметил, что у Джованни сложилось о ней превратное представление. – В общем, почти никто. Всем подавай блестящую гарнизонную жизнь. Когда-то служить в крепости Бастиани почитали за честь, а теперь эту службу отбывают вроде как наказание.
Джованни слушал молча, но капитан не унимался:
– Мы ведь на границе служим. И кадры у нас в основном отборные. Граница есть граница. Да уж…
Дрого молчал, на душе у него вдруг стало нехорошо. Горизонт раздвинулся, вдали вырисовывались замысловатые силуэты скалистых гор, на фоне неба громоздились отдельные острые пики.
– Сейчас и в армии на все смотрят по-другому, – продолжал Ортиц. – Да, было время, когда служба в крепости Бастиани считалась очень почетной, а теперь говорят: мертвая граница, мертвая граница, но нельзя же забывать, что и на мертвой границе может случиться всякое, ничего не узнаешь наперед.
Дорогу пересек ручей. Они остановились, чтобы напоить коней, а сами, спешившись, стали разминать затекшие ноги.
– Зато знаете, что у нас действительно первоклассное? – со смехом спросил Ортиц.
– Что, господин капитан?
– Кухня. Вот увидите, какая в Крепости кормежка. Да уж… Из-за этого и частые смотры: каждые две недели обязательно какой-нибудь генерал наезжает.
Дрого из вежливости посмеялся. Он никак не мог понять, то ли Ортиц дурак, то ли скрывает что-то, то ли просто болтает, что на ум взбредет.
– Вот и отлично, – сказал он, – я ужасно проголодался!
– Ну теперь уж немного осталось. Видите вон тот бугор с осыпью? Прямо за ним Крепость.
Снова тронулись в путь. За бугром с осыпью галечника офицеры действительно сразу же выбрались на слегка наклонное плато и впереди, метрах в пятистах, увидели Крепость.
Она и впрямь была много меньше, чем показалось Дрого накануне вечером. От центрального форта – по виду это была обычная казарма с окнами, прорезанными на большом расстоянии одно от другого, – отходили две невысокие зубчатые стены, связывавшие строение с боковыми редутами: их было по два с каждой стороны. Таким образом, крепостные стены являли собой весьма ненадежную защиту стиснутого с обеих сторон высокими отвесными скалами перевала шириной примерно в полкилометра.
Справа, у самого подножия крутого склона, на плато была впадина, что-то вроде седловины: там когда-то проходила древняя дорога через перевал, теперь она упиралась в стену Крепости.
Форт был погружен в тишину и залит не дававшим тени полуденным солнцем. По обе стороны от него тянулись голые желтоватые стены (фасад, обращенный на север, увидеть было невозможно). Из трубы шел едва заметный дым. Вдоль всей верхней кромки центрального здания, стен и редутов ходили размеренным шагом взад-вперед десятки часовых с винтовками – каждый на своем небольшом участке. Их движение, напоминавшее раскачивание маятника, как бы отмеряло ход времени, не нарушая магических чар всепоглощающего одиночества.
Справа и слева, насколько хватал глаз, тянулись цепи крутых и, судя по всему, неприступных гор. И они тоже, по крайней мере в этот час дня, казались желтыми и выжженными.
- Предыдущая
- 3/44
- Следующая
