В Стране Вечных Каникул - Алексин Анатолий Георгиевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/22
• Следующая

Всю ночь я репетировал свой предстоящий разговор со «Столом заказов».

– Позвоню Снегурочке, – шептал я, с головой спрятавшись под одеяло, – и скажу ей: «Мне доставит огромнейшее, просто самое большое удовольствие в мире, если вы отпустите меня из Страны Вечных Каникул! И пусть никто в школе не требует у меня оправдательных справок… Пусть никто не спрашивает, где я был эти полтора месяца!»

«Интересно, когда начинается рабочий день в „Столе заказов“? – размышлял я. – Наверно, как в продовольственных магазинах, в восемь утра!»

Ровно в восемь я был у телефона. Набрал две двойки, но вместо голоса Снегурочки услышал злые короткие гудки: занято! Я еще минут пять подряд крутил диск, но «Стол заказов» не освобождался. Занят! С кем же это, интересно узнать, Снегурочка разговаривает? Может быть, появился еще какой-нибудь каникуляр? Вот было бы хорошо! Тогда бы моего побега никто и не заметил. «А вернее всего, – решил я, – просто угадали волшебным путем, о чем я хочу попросить, и не хотят откликаться. Тогда я буду действовать сам, без помощи волшебной силы. А если она попытается мне мешать, я буду бороться!..»

Окрыленный таким смелым замыслом, я побежал собираться в школу. До начала уроков оставалось всего минут двадцать… Но как быть с учебниками и тетрадями? Ведь моя мама заперла их в шкафу!

– Зачем ты берешь портфель, Петр?! – строго спросила она.

– Так приказал Дед-Мороз, – не задумываясь, соврал я. – Он придумал какую-то новую игру: «А что у тебя в портфеле?» Мне нужны учебники и тетради…

– Ну, если это для игры, тогда хорошо, – сказала мама.

Она взяла ключ и отперла шкаф. Никогда еще – ни раньше, ни потом – не укладывал я книги и тетради в портфель так бережно и с такой любовью, как в то далекое утро…

– А почему ты так рано поднялся? – спросила мама.

– Сегодня очень уплотненный день, – ответил я словами, которые часто слышал от папы. – Я хочу успеть и в музей, и в Планетарий, и в цирк, и даже, может быть, на выставку мод.

– Молодец! – похвалила она. – Работяга!

Портфель распух, но он не казался мне в то утро тяжелым: я нес его так же легко и радостно, как носил раньше подарки с елочных праздников.

Идти в школу обычной дорогой я не решился: меня на перекрестке мог вновь окликнуть свистком милиционер, заколдованный Дедом-Морозом, и направить в сторону от школы – к троллейбусной остановке. Но я знал, как добраться до школы проходными дворами. И смело отправился в путь!

В утренних дворах было пусто. Только дворники сгребали снег в сугробы, словно все, соревнуясь друг с другом, лепили одни и те же белоснежные остроконечные башенки. А ледяные дорожки посыпали песком и солью.

«Зачем? – удивлялся я. – Ведь во дворах хозяйничают ребята, а они никогда не спотыкаются на ледяных дорожках, они так любят кататься по этим узким зеркальным островкам!»

И вот, наконец, я дошел до последних ворот, сквозь которые уже была видна наша школа… и на которых было написано: «Проход запрещен». Неужели специально для меня закрыли ворота?!

Где-то в углу двора одиноко приткнулась к стене автоматная будка, стекла которой заросли густым снежным мохом.

«А не набрать ли мне сейчас две двойки? – подумал я. – И потребовать, чтобы распахнулись ворота! Нет, пожалуй, не стоит. Лучше сам перелезу!» Я чувствовал, что в это утро «Стол заказов» работает против меня.

Лезть через ворога было очень трудно, потому что в руках у меня был портфель, туго набитый тетрадями и книжками. С одного валенка слетела галоша, и я понял, что это шутки Деда-Мороза. Вслед за галошей упал и валенок.

«Если даже вниз полетит и второй, – со злостью думал я, – прибегу в школу в одних носках. И просижу так в классе все пять уроков. До самого открытия кружка юнукров!» Но тут сзади раздался грубый голос:

– Русскому языку тебя, что ли, не учили? Читать не умеешь?

Русскому языку меня учили, хотя по этому предмету я никогда не имел больше тройки.

Обернувшись, я увидел усатого дворника в белом переднике.

– Я опаздываю в школу… Пустите! – умоляюще проговорил я, сидя на металлической перекладине ворот.

Но дворник, конечно, стал отвечать мне по шпаргалке Деда-Мороза. А может быть, это был сам Дед-Мороз, который оставил дома бороду и нацепил белый фартук.

– Если свалишься, кто отвечать будет?

– Если я свалюсь, так не к вам во двор… а на ту сторону. И ребята меня подберут.

– Брось валять дурака!

Отчаяние и решимость овладели мною. Я перебросил портфель через ворота, чтобы он не мешал мне. И полез дальше вверх, цепко хватаясь за металлические прутья, которые обжигали мои пальцы, вылезавшие наружу из дырявых перчаток.

Дворник хотел схватить меня, но руки у него были коротки или, вернее сказать, просто я залез уже слишком высоко. Добравшись до вершины, я приветливо помахал дворнику озябшей ногой, с которой слетел валенок, и стал спускаться вниз по другую сторону ворот. Я уже был совсем близок к цели, но дворник протянул свои ручищи в брезентовых рукавицах сквозь металлические прутья: он все еще надеялся помешать мне. Тогда я зажмурился и спрыгнул. Прыгал я с небольшой высоты и все же упал… Хотел вскочить, отряхнуться. Но кто-то склонился надо мной. «Неужели дворник перемахнул через ворота»? – подумал я. И в ту же минуту увидел над собой милиционера.

– Ушиблись, гражданин? – спросил он, почему-то обращаясь ко мне на «вы».

– Нет! Я побегу в школу…

– Ни в коем случае. Вы – пострадавший.

Наверно, Дед-Мороз заколдовал все наше отделение милиции!

– Вот нарушили порядок, полезли через ворота и пострадали.

– Мне совсем не больно.

– Не пререкайтесь! Сейчас приедет машина. И я вас отправлю.

– Куда? В отделение?

– Нет, на лечение, – не то в шутку, не то всерьез ответил он.

И тут же раздалась пронзительная, всегда сжимающая сердце сирена «скорой помощи». К нам подкатила машина с красными крестами на боках. Из кабины выскочила санитарка. Поверх шапки у нее был белый платок, тоже с красным крестом. Она склонилась над моей озябшей ногой:

– Бедный! Никак, обморозился!.. И ушибся?

Она осторожно натянула мне на ногу валенок, который подал ей дворник сквозь металлические прутья с той стороны ворот.

– Доставьте его в свое медицинское учреждение. Срочно! – сказал милиционер.

Они с санитаркой положили меня на носилки с колесиками и вкатили эти носилки внутрь машины. Санитарка уже не села к шоферу в кабину, а устроилась подле меня.

Вообще я очень любил, когда меня носили на носилках, как пострадавшего. Это бывало во время учебных воздушных тревог. Но ехать в настоящей карете «скорой помощи», в настоящее медицинское учреждение я не хотел.

– Портфельчик ваш? – спросил на прощание милиционер.

– Мой, – ответил я. Схватил портфель и прижал его к сердцу.

Машина дала пронзительный сигнал, и мы помчались.

– Тебе удобно? – спросила санитарка.

Голос ее показался мне очень знакомым. Я поднял глаза и увидел… кондукторшу из моего персонального троллейбуса. Да, да, это была она! Только без сумки с билетами, а с белой косынкой и красным крестом на голове.

– Вы-ы?.. – изумленно произнес я.

– Узнал, родимый?

– И кондукторша, и санитарка?..

– Что поделаешь: у нас в Стране Вечных Каникул было большое сокращение штатов. Теперь совмещаем профессии.

Сквозь маленькое окошко над головой я узнал затылок того самого водителя, который всегда крутил огромную баранку в кабине моего персонального троллейбуса. И он, значит, тоже обслуживал «скорую помощь» по совместительству.

Тем же самым ласковым голосом, каким она предлагала мне прогуливаться по троллейбусу с места на место, санитарка сказала:

– Может быть, неудобно лежать на спине? Можешь перевернуться на бок. Чувствуй себя как дома.

– А куда вы меня… сейчас? – спросил я тихо.

– В медицинское учреждение. Тебя там подлечат немного… Да вот и приехали!

• Предыдущая
• 20/22
• Следующая