Возвращение Дестри - Брэнд Макс - Страница 22

• Предыдущая
• 22/62
• Следующая

Он поднял куртку и принялся ощупывать ее, тщательно проверяя шов за швом, особенно внимательно рассматривая подбитые плечи. Потом поднял винтовку, которую разобрал на части с такой скоростью, что у Хосе отвисла челюсть, и вывалил всю эту кучу на расстеленную куртку.

— Это для твоей же пользы, сынок, — примирительно заметил Гарри. — Теперь у тебя не будет ни малейшей возможности пустить мне пулю в спину. А к тому времени, как управишься, я буду уже далеко.

Дестри медленно поднял один за другим сапоги, оторвал стельки, с величайшей осторожностью осмотрел и простучал высокие каблуки.

— Тут надо держать ухо востро, — сообщил он. — Может, где-то тут есть отверстие. Впрочем, держу пари, я бы его заметил. Ладно, черт с ними, я и так потерял кучу времени. Стоит попробовать еще один способ, а как ты считаешь, Хосе?

В голосе его вдруг появилась жесткость. Тяжелый кольт мгновенно появился в руке, его черное дуло уставилось прямо в лоб мексиканцу.

— А теперь говори: что заставило тебя в такой спешке уехать из Уома? Может, кто-то послал тебя?

— Нет, сеньор, поверьте! Я ехал по своим делам!

— Ну, раз так, становись на колени, мерзавец, и читай молитвы, если помнишь хоть одну! Клянусь, я заставлю тебя сказать, что ты затеял, или ты и шагу не сделаешь отсюда!

Хосе уныло ссутулился.

— Ах, сеньор, ну какое дело святым до молитв бедного Хосе? — пролепетал он. — Да разве на небе не так же, как на нашей грешной земле? Добрые дела ведь полезней, чем добрые слова, вот Хосе и позабыл молитвы, все до одной, сеньор!

Дестри махнул рукой и отвел револьвер.

— Держу пари, старина, ты затеял грязную игру, — процедил он. — Ты ведь ужом проползешь, коли понадобится, голову даю на отсечение! Ну да ладно, прощай пока. И мой тебе совет — не торопись по своим делам, не то может случиться, что наши дорожки опять сойдутся именно там, куда ты держишь путь.

Как правило, миссис Клайд Оррин никогда не спорила с мужем. Именно так, считала она, должна была вести себя идеальная жена политического деятеля. Но в тот день, когда Клайд появился за обедом с выражением дипломатической неприкосновенности на лице, миссис Оррин впервые почувствовала, что это уж слишком.

— Что за грандиозная идея сегодня не дает покоя моему мальчику? — спросила она, когда они уселись за стол, заметив какую-то странную рассеянность мужа.

— Да ничего особенного, — отозвался Оррин. — Так, пустяки.

— Прекрати вешать мне лапшу на уши, — безапелляционно заявила миссис Оррин, которая прежде, чем стала невестой многообещающего молодого политика, была обычной хористкой. Она обожала давать волю своему языку, когда они с мужем оставались наедине. — Что тебя гложет, Клайд?

— Дети.

— Дети? Ерунда какая! У нас еще куча времени!

— Ну уж не знаю. По-моему, этим как раз лучше заняться, пока ты еще достаточно молод.

— Понятно, что у тебя на уме, — протянула она. — Ты считаешь, я могу вести твой дом, развлекать твоих влиятельных друзей, устраивать бесконечные чаепития и вечеринки, вербовать для тебя сторонников, а потом, вернувшись домой, всю ночь напролет качать в колыбельке Клайда-младшего? На это ты рассчитываешь? Ну так вот, милый, можешь не раскатывать губы, ничего у тебя не выйдет!

Он забарабанил длинными, холеными пальцами по столешнице и ничего не ответил.

— Послушай, дорогой, — продолжала миссис Оррин. — Тебе не надоело являться домой с таким надутым видом, словно ты все еще перед своими избирателями? В конце концов, нельзя ли оставлять его в офисе до следующего утра, а здесь вести себя как обычный человек?

— Извини, дорогая, — улыбнулся он. — Я совсем не хотел тебя обидеть.

— Да и я тоже, — кивнула жена. — Но если ты так уж жаждешь увидеть, как юный Клайд ползает по всему дому, только намекни. В конце концов, я ведь не против. Я бы тоже с превеликой радостью выбросила из головы всю эту предвыборную трескотню и занялась домашними делами. Да ты и сам это знаешь! Но тогда тебе придется позаботиться о том, как получше устроить наше семейное гнездышко, понимаешь, милый? Даже ради тебя, любимый, я не стану ни кухаркой, ни уборщицей! И не рассчитывай, что твоя маленькая женушка будет носиться по всему дому с пыльной тряпкой, выбивать ковры, протирать окна, готовить коктейли и накрывать на стол! Ты слышишь меня или я опять разговариваю сама с собой?

Ее супруг в это время уставился в тарелку, позаботившись надеть маску вежливого внимания. Это далось ему нелегко, он уже сейчас чувствовал, как шаг за шагом к нему подкрадывается смерть. Тем не менее слушал, любя жену, как в первый день, и отлично зная, как много она для него делает: дважды, можно сказать, буквально спасла ему жизнь, вырвав из рук разъяренного босса. А уж сколько раз его выручала ее врожденная грация и светские манеры, он даже и припомнить сейчас не мог. Более того, порой довольно-таки прямолинейная манера миссис Оррин изъясняться, когда они оставались наедине, даже нравилась ему, действовала на него, как освежающий душ. После удушающей атмосферы политических игр, в которой он до одурения вращался весь день, оказавшись дома, было приятно высказаться от души. Однако он до сих пор не забыл, что взял жену, так сказать, из «низов», и догадывался, что она тоже понимает это. Поэтому порой Клайду приходило в голову, что его семейное счастье построено на песке.

— Тогда будет лучше, если мы на время забудем об этом, согласна? Я и подумать не мог, что это так осложнит тебе жизнь. Ну а в один прекрасный день, может быть…

— Конечно, — кивнула она. — В один прекрасный день, в далеком, но тоже прекрасном будущем и так далее. Однако что-то мне подсказывает, что сегодня отнюдь не наши будущие дети заставляют тебя хмуриться. Так что же все-таки гложет тебя, мой храбрый, мой благородный мальчик?

— А тебе не кажется, — взорвался он, — что можно постараться быть по крайней мере вежливой?!

— Я вежлива, — обиделась она. — Что тут такого, если я и вправду считаю тебя и храбрым, и благородным? А сейчас, Клайд, передай-ка мне сельдерей, а эту свою ханжескую манеру разговаривать можешь засунуть в карман жилета или куда подальше!

Оскорбленный до глубины души супруг впился в нее взглядом разъяренного василиска. Но она ничуть не смутилась, наоборот, одарила его немного ироничной, но тем не менее прелестной улыбкой. Эти двое настолько хорошо понимали друг друга, что порой казалось сомнительным, смогут ли они до конца оставаться хотя бы друзьями. Наконец Клайд решился заговорить.

— Какая разница, какой я вне дома? Главное, тут я не более чем жалкий червяк и к тому же идиот!

— Какая разница, что я играю роль великосветской львицы, — подхватила она. — В тот момент, когда ты появляешься дома, во мне снова просыпается обычная хористка, мне хочется скакать по сцене и задирать юбки на голову! Милый, да проживи мы вместе еще хоть тысячу лет, ты и тогда мог бы не опасаться, что я поставлю тебя в ложное положение.

— Ладно, ладно! — проворчал он. — Сама знаешь, что я не сказал ничего такого. Прекрасно помню, как я тебе обязан, дорогая!

— Обязан? — протянула она. — А как же насчет любви?

Он встал из-за стола и поспешил к ней, но жена кокетливо отстранилась.

— Нет, нет никаких небрежных поцелуев в щечку! Терпеть не могу супружеских сцен примирения, такое занудство! К тому же по сценарию жена должна рыдать. Наверное, потому, что рыдать на плече у мужа куда приличнее, чем смеяться над ним. Так что садись за стол, милый Клайд, а я попробую сделать над собой усилие и относиться к тебе более серьезно.

Оррин с величественным видом вернулся на свое место, но миссис Оррин, которая почувствовала, что, пожалуй, зашла несколько далеко, хотя и была уверена, что ей вполне по силам затащить этого немного нерешительного мула на некую политическую вершину, постаралась улыбнуться помягче.

Муж подозрительно взглянул на нее.

— Да, да, я знаю, ты умеешь вовремя втянуть острые коготки и погладить меня бархатной лапкой, — проворчал он. — Только не сейчас, милая. Потому что твои коготки тебе пригодятся. Вот послушай-ка! Я получил это письмо от Вильяма Рока, оно касается одной из наших компаний.

• Предыдущая
• 22/62
• Следующая