Улыбка сорвиголовы - Брэнд Макс - Страница 2

• Предыдущая
• 2/43
• Следующая

Раньше он никогда не дрался, но, стоя рядом, своими ничего не выражавшими черными глазами видел множество ужасных стычек. Сейчас его глаза светились и сверкали. Денни мягко шагнул вперед, вытянув левую руку. Так всегда делали лучшие боксеры школы в начале схватки. Он влепил левый кулак задире в живот и затем врезал правой точно в подбородок.

Старшеклассник упал и захныкал:

— Хватит.

Денни Кадиган ударил его по лицу и вывернул за спину руку поверженного. В таком захвате даже очень сильный человек беспомощен. Чем больше обидчик сопротивлялся, тем сильнее ему выворачивали руку. А затем рука Кадигана нырнула в карман и начала что-то быстро вдавливать в зад лежавшего на животе драчуна. Раздались крики, перешедшие в дикие, душераздирающие вопли. Полдюжины мальчиков оттащили Денни. Потом оказалось, что он воткнул вчерашние кнопки глубоко в тело незадачливой жертвы.

Учительница не могла поверить в это до тех пор, пока не увидела кровь, испачкавшую костюм неудачника. Тогда она посадила Денни рядом для долгого и серьезного разговора.

— Не понимаю, — ответил ей Кадиган. — Он подложил мне кнопки, когда я этого не видел. Я воткнул в него их, когда он знал, на что шел. Разве что-то неправильно?

Это оказалась первая и последняя драка Денни Кадигана за десять лет учебы. Все эти годы он не покидал родного города. Но невзирая на мягкость его характера, молва бежала впереди и предупреждала несведущих чужаков об опасности, скрывавшейся под незлобивой внешностью.

До того как Денни пошел двадцать второй год, ветряк и та драка были самыми яркими событиями в его жизни, за исключением смерти родителей. Что касается смерти отца, то она, похоже, не слишком подействовала на Денни. Его видели возле могилы в дорожном костюме, когда он прискакал с расположенного неподалеку ранчо, где работал в последние годы. Теперь он вырос и превратился в крепкого парня чуть выше среднего роста, с широкими плечами, круглым лицом и глазами, которые на одних смотрели безразлично, на других — грустно.

— У него нет сердца, — заметил хозяин ранчо, где работал Денни. — Когда я сообщил ему, что его отец умер, он только что-то пробормотал и продолжал поедать свой обед. Вот каков Денни Кадиган!

Два года спустя умерла мать. Но теперь все было иначе. Денни приехал и сидел возле ее тела сутки до тех пор, пока не вошел доктор и не приподнял его голову, чтобы заглянуть в его пустые, ничего не выражавшие глаза.

— Тебе лучше пойти поспать, — посоветовал доктор. — Ты ничем не можешь здесь помочь, мой мальчик.

Денни Кадиган молча вышел из комнаты, но спать не лег. И когда усопшую похоронили на кладбище в тени вязов, он стоял возле могилы и невидящий взгляд его тупо скользил по окружавшему пространству. Денни оставался там еще долго после того, как закрыли гроб, насыпали могильный холм и небольшая группа плакальщиков рассеялась. Говорили, что он простоял там весь день и только ночью вернулся на ранчо.

После этого местные жители изменили свое мнение о Кадигане.

— Что-то в нем все-таки есть, — решили они.

Это была скрытая чистота, нечто утонченное под Внешним безразличием и неповоротливостью.

Но как раз тогда, когда они вознамерились принять Кадигана в свои ряды, Денни, похоже, обнаружил, что больше не нуждается в их компании. Через два дня после похорон он попросил расчет, сел на лошадь и уехал на север.

Кадиган ехал все дальше на север, пока наконец не заметил ковбоя, пытавшегося удержаться на спине пегого мустанга, который подпрыгивал, извивался в воздухе и снова приземлялся на четыре ноги, отвратительно взбрасывая круп. После третьего прыжка ковбой оказался в пыли корраля, и мустанг, повернувшись, бросился к нему, стараясь укусить своего противника. Кадиган остановил лошадь у изгороди и наблюдал за попыткой и неудачей следующего героя. Затем, пока остальные стояли, чертыхаясь и не выражая стремления повторить сомнительный эксперимент обуздания строптивого животного, Кадиган спросил мужчину, который казался здесь главным:

— У вас не найдется для меня работы?

Хозяин ранчо повернулся и, увидев перед собой лоснящуюся физиономию и кроткие черные глаза, расстроенно отмахнулся:

— У меня нет работы для тебя, сынок! Нам не нужны здесь мальчики. У нас мужские дела. — Человек отвернулся и в сердцах добавил: — Разве что ты сумеешь объездить этого пестрого дьявола!

Когда он снова оглянулся, Денни уже бросил поводья, слез со своей лошади и перебрался через изгородь.

За первые десять минут мустанг трижды сбрасывал Кадигана. Один раз даже перекинул через изгородь. Дважды он избежал копыт и зубов лошади, успевая откатиться под ограду. Наконец Денни сделал четвертую попытку и прилип к седлу, как бечевка к пакету. Пегий был укрощен!

Итак, Кадиган получил работу. Хотя и дали ему ее весьма неохотно. Хозяин ранчо Том Кэрби заявил при этом:

— Эта страна не для парней с нежными руками или слишком чистой совестью.

В недалеком будущем предстояла война между теми, кто разводил коров, и теми, кто разводил овец. И когда Кадигана спросили, не хочет ли он поразмяться, то Денни ответил, что ничего не имеет против овцеводов.

— Он не боец, — сказал Кэрби своим парням. — Он рассуждает как самый завзятый миротворец. С другой стороны, мы видели, что он вытворяет в седле, и, полагаю, сможем его использовать некоторое время. Только обращайтесь с ним полегче, ребята. Он будет выполнять поручения по хозяйству, пока вы заняты настоящим делом.

Таким образом, на ранчо Кэрби Кадиган оказался на подсобных работах. Ему доверяли колоть дрова, доить коров, готовить корм (грязная работа с ножом для сена), а также любое другое дело, требовавшее скорее хорошего настроения и терпения, чем ума или храбрости. И все, чем занимался на ранчо Кадиган, шло путем.

Это была большая страна огромных гор и высоких сосновых лесов. Скот выращивали здесь крепким. Лошади, привязанные к лассо, весили около тысячи фунтов и могли тянуть плуг, а само лассо имело длину футов шестьдесят. Как оно отличается от легкого тридцатипятифутового лассо, что используется жителями юго-запада! И мужчины на ранчо Кэрби были большими и сильными, под стать своему краю. Следует сказать, что их уже не раз проверяли в деле, и они хорошо знали возможности друг друга. Мир здесь чем-то напоминал отложенную битву.

Что касается Кадигана, то на него не обращали внимания. А если и обращали, то только чтобы поворчать на него, бросить презрительное слово, больше для того, чтобы спустить пар. Денни не возражал, когда с ним разговаривали свысока. Поэтому и ссор не наблюдалось. Никому и в голову не приходило, какая суета может возникнуть из-за него, пока на ранчо не появился Билл Ланкастер и резко не ускорил события.

Он приехал к Кэрби и попросил работу. Кэрби вел себя очень вежливо, поскольку все знали, что с Биллом Ланкастером нужно разговаривать очень вежливо.

— Конечно, — кивнул Кэрби. — Я очень рад, что ты приехал. Столько волков развелось в округе! Их просто необходимо перестрелять.

Такой ответ Ланкастер принял с широкой ухмылкой и поехал на ранчо рядом с мистером Томасом Кэрби, радуясь, что в мире есть еще что-то приятное, например Билла Ланкастера всегда хорошо встречают. Вечером за ужином Денни Кадиган впервые увидел столь знаменитого человека. А затем решил сразу поговорить с Джедом Маккаем.

Джед был самым старшим и самым добродушным из ковбоев, работавших на ранчо Кэрби. Все называли Денни мальчиком, и только Джед — сынком. Возможно, он презирал Кадигана еще больше, чем другие. Но все же такое обращение — это уже кое-что. Денни никогда раньше не слышал историй Маккая, а для остальных ковбоев они уже превратились в ветхие предания, каждый знал их наизусть. Ведь уже пять лет, как Джед заполнял своими небылицами любые свободные уши, не обращая внимания на откровенные зевки собеседника. Но в Денни Кадигане он нашел идеального слушателя. Парень часами сидел неподвижно, упиваясь словами старого ковбоя, его сонные черные глаза неотрывно рассматривали что-то вдали, пока Джед Маккай сражался с индейцами и добывал столько золота, что хватило бы на покупку всей Америки.

• Предыдущая
• 2/43
• Следующая