Тропа Джексона - Брэнд Макс - Страница 13

• Предыдущая
• 13/59
• Следующая

Это были здоровые руки, с широкими багровыми ладонями; на пальцах виднелись бледные шрамы и следы старых порезов.

— Он начинал на бойне, — объяснил Джексон и еще пристальней взглянул в тусклые глаза Боба. — И до сих пор в душе по-прежнему мясник. — Потом, помолчав, добавил: — Вот и вся моя магия, как сами теперь видите. Просто я умею складывать воедино многие мелкие признаки.

— На словах все просто, — возразил Джерри, — а на деле оказывается не так-то легко. Я это точно знаю. А теперь, парень, расскажи-ка нам о себе. Чем ты промышляешь?

— Магией. — Джексон вновь выставил на всеобщее обозрение свои изящные руки ладонями вверх.

— Морочишь публику со сцены? — уточнил Джерри.

— Нет, подлинной магией, той самой, с помощью которой открываются замки, как висячие, так и те, что устанавливают на сейфах, и делается многое другое из той же оперы. Иногда от скуки развлекаюсь тем, что показываю фокусы на ярмарках. Одно время специализировался на драгоценностях. Было и еще кое-что… Ну, короче говоря, вы с полным правом можете посчитать меня своим в доску. Но основное мое занятие — магия. Никакого нитроглицерина, никакого динамита. Магия — это то, чем можно открыть любую дверь. Как, например, эту, в вагоне.

Славная троица взирала на Джесси с нескрываемой завистью. Наконец Пит нарушил молчание:

— Что ж твоя магия не удержала тебя подальше от чугунки, от того, чтобы не трястись на голых досках товарняка? Какой от нее прок, если ты скитаешься по железным дорогам, как и мы?

— Магия — это уже само по себе награда, — загадочно проговорил Джексон.

— Послушай! — ткнул в него здоровенной ручищей Джерри. — Возьми нас с собой! Давай работать вместе. Идет? Сможешь нас как-нибудь использовать?

Прежде чем ответить, Джексон повернул голову и пристально, в упор, внимательно посмотрел в тусклые глаза Боба.

— Ну? — мягко, но требовательно спросил он.

Боб вспыхнул до бровей.

— Ты же знаешь, по какой я части, — хрипло пробормотал он. — Знаешь, чем я промышляю. Суди сам — нужен я тебе или нет, а мне ты подходишь.

— Что ж, пожалуй, я смогу использовать всех троих для работы, которая у меня сейчас под рукой. Хорошо, беру вас и буду вам регулярно платить жалованье. Подходит?

— Эй! — воскликнул Пит. — Никакой доли в добыче? Только зарплата?

— Да, но неплохая, — заверил Джесси. — Двадцать долларов в день. Устраивает?

— Двадцатка на нос? — недоверчиво осведомился Пит.

— Двадцатка каждому, — подтвердил Джексон.

— А какого вида работа? — полюбопытствовал Джерри.

— Всякий раз, когда вам придется пользоваться фомкой или стеклорезом, вы будете получать дополнительное вознаграждение, — ушел от прямого ответа Джексон. — Пятьдесят баксов за окно и две сотни за дверь. Звучит?

Все трое, как по команде, дружно ухмыльнулись. Потом эта ухмылка расползлась у них до ушей, как у умирающих от голода, которым неожиданно пообещали банкет.

Нииринг продувался всеми ветрами, и только потому в нем можно было жить, ибо вонь от многочисленных стад крупного и мелкого рогатого скота, которые прогоняли через него, тут почти не ощущалась. Он даже значился на картах, но не потому, что представлял интерес в географическом отношении, а потому, что находился в центре обширных ранчо. Их владельцы приезжали в Нииринг на повозках, чтобы сделать здесь сезонные запасы продовольствия, закупить оптом бекон, муку, кофе и всевозможные консервы. Был тут и магазин, где они имели возможность купить седла, упряжь и прочие необходимые для хозяйства вещи. А женщины — приобрести по дешевке платья, вышедшие из моды по меньшей мере пару лет назад. Кроме того, в городке был частный банк, обслуживающий весь район.

Но подлинным его центром считался вовсе не вышеупомянутый магазин, не банк и даже не почта, где стояла печка, привлекающая в зимнее время немногочисленных прохожих обогреться. Сердцем Нииринга, которое наполняло жизнь города живительными соками, являлся отель, а точнее — обеденный зал в нем.

Это был скорее ресторан, нежели столовая, как в большинстве других отелей. А порой больше убежище, чем ресторан.

Ледяные ветры проникали в него через многочисленные щели наспех возведенных стен, словно издеваясь над окнами, завывали в рамах, просачиваясь сильными сквозняками, и тем не менее обеденный зал тогда казался чуть ли не раем, потому что в центре его стояла большая, с округлыми боками, плита, вокруг основания которой проходил металлический прут, наподобие тех, что окружают понизу стойки бара. На нем отдыхали пятки, пока мысы сапог поджаривались от плиты. А вокруг стояли топорной работы кресла с низкими спинками, настолько неподъемно-тяжелые, что по этой причине сломать их было практически невозможно. Кресла стояли там круглый год, так как те же самые люди, которые зимой приходили сюда в поисках тепла, летом наведывались в это заведение, чтобы посидеть в прохладе.

Комфорт дополнял стеллаж с кипами газет самой разной давности — от века до года. Они попали сюда от многих людей и из разных источников, и просматривали их из любопытства в основном приезжие в надежде — если повезет, конечно, — получить какую-нибудь информацию из родного города. С этими газетами обращались на удивление бережно. Если кто-то по прочтении бросал листы на пол, это вызывало бурю негодования и осуждения со стороны остальных завсегдатаев. Более того, обтрепанные, надорванные по краям номера официантка Молли периодически приводила в божеский вид с помощью клея и коричневой бумаги из лавки мясника.

Кроме газетного стеллажа на полу повсюду были расставлены разных размеров коробки, наполовину наполненные опилками. Они использовались как плевательницы, глаз красотой не радовали, зато для плевков служили отличными мишенями.

Обеденные столики жались к стенам большой комнаты, их было с дюжину, и каждый рассчитан на четверых. Временами, когда не хватало свободных мест, посетители вынуждены были ставить тарелки на колени, а чашки с кофе прямо на пол. Но такое случалось лишь на Рождество да в разгар сезона продажи скота.

Сейчас в этом зале за угловым столиком сидел Джексон. За другим, ближе к двери, расположился парень с веселым лицом, который пришел сюда, слегка прихрамывая. Еще за одним — мужчина с копной ярко-рыжих волос, а четвертый занимал тип с тусклыми, широко посаженными глазами.

Они вошли порознь и сели за разные столики. Молли с явной неприязнью поглядывала на трех последних. Они выглядели чужаками — выходцами из восточных штатов, а она относилась к людям из тех краев да и к восточным штатам в целом приблизительно так же, как ирландцы к англичанам.

Но на Джексона посматривала с симпатией. Его улыбка была такой искренней, темные глаза такими дружелюбными и яркими, да и сам он казался таким молодым и изящным, что в сердце Молли проснулся материнский инстинкт. Так что она не могла не задержаться возле его столика, после того как поставила на него чашку с кофе. Джексон поднял на нее глаза, в которых Молли прочла благодарность. Почему другие не могут так смотреть и улыбаться?

— Ну, казалось бы, что стоит улыбнуться? — вслух прокомментировала она свою мысль. — Но здесь это такая редкость! Стоит ребятам пожить в Нииринге хотя бы немного, с их лиц напрочь сдуваются улыбки. Вот погодите, потянет февральским «северником», он и вам так заморозит лицевые мышцы, которыми улыбаются, что они останутся застывшими на веки вечные. Вы ведь новичок у нас, не так ли?

Джексон ответил, что она не ошибается, и они немного поговорили. Что он собирается делать? Да сам толком еще не знает, наслышан только, что в здешних горах хорошая охота, вот и решил попытать счастья. Умеет ли пользоваться ружьем? Да, конечно.

Молли не могла не ухмыльнуться, потому что сама была на редкость хорошим стрелком, законной владелицей личного винчестера и револьвера «кольт», а главное, знала, как ими пользоваться.

— Вы должны быть уверены в меткости своего глаза, когда начнете выслеживать оленя, — заявила она. — Местные олени чуют человека за милю, а ружье — за целых пять миль. В ту же секунду, как заметят, пускаются наутек широкими прыжками, и поминай как звали! Хороший матерый самец в этих местах даже не скачет по горам с уступа на уступ, а пролетает их, как ястреб. Надо стрелять не менее чем с пятисот ярдов, если хотите отведать оленины.

• Предыдущая
• 13/59
• Следующая