Семь троп Питера Куинса - Брэнд Макс - Страница 38

• Предыдущая
• 38/40
• Следующая

По этой же причине я выслеживал беднягу Мартина Эвери. Мой лазутчик видел, как он входил в тайный ход в Каса-Монтерей. На следующий день, вернее, той же ночью Эвери бежал. Монтерей организовал преследование. Я понял, что Эвери увидел больше, чем ему положено, поэтому, выследив его до постоялого двора, захватил, чтобы потолковать.

Но парень дорожил честью, а у меня не хватило духу его пытать. Однако уверен, что он мог бы предъявить доказательства, благодаря которым даже здешний суд был бы вынужден признать, что Мэри должна носить фамилию Сэнборн!

Так закончился рассказ. Питер надолго погрузился в раздумья.

— Отец, — наконец спросил он, — ты веришь в судьбу?

— Не знаю, — пожал плечами Джон Куинси.

— Ну что ж, — промолвил Питер, — значит, это судьба. Все эти годы ты пытался помочь Мэри, считая, что меня нет в живых. А я в разное время встретил на своем пути шесть девушек, и всех их звали Мэри… она седьмая. И на этой седьмой, отец, я или женюсь, или поплачусь за нее жизнью!

По истечении десяти минут на Питера не набросились. Наоборот, голос главаря позвал всех окруживших их бандитов внутрь их укрытия, и каждого по очереди представил сыну. Питер Куинс попытался объяснить, что только милосердие отца позволило всадить в него пулю, но тот, нахмурившись, остановил его, оставив своих сподвижников глазеть на них в немом изумлении. Они считали Тигра страшнее зверя, имя которого он носит. Тот факт, что сын оказался страшнее отца, лишил последнего его ореола. Бандиты знали, что Ранхель Вериал пал от пули этого стройного красивого парня. А теперь им побежден их грозный вожак. И это нисколько не умаляло достоинств Тигра — просто прославляло дона Питера.

— Сеньор, — сказал Гильермо, — я хотел бы оставить вам на память маленький знак уважения. Вещица пустяковая, но, надеюсь, она будет напоминать вам, что я всегда к вашим услугам! — С этими словами он достал из кармана большую мексиканскую монету, подбросил на десять ярдов вверх и выстрелил из револьвера. Подняв монету, вручил Питеру. Одна сторона, поблескивавшая свежим металлом, оказалась начисто срезана. — Это вам, — галантно поклонился Гильермо.

— Тысячу раз благодарен, — ответил Питер.

Гильермо в данном случае не сделал ничего из ряда вон выходящего, лишь показал пример остальным. Один срезал пулей веточку и тоже вручил ее Питеру. Другой метнул нож в тонкое деревце и, выдернув, вручил ему сам нож. Не прошло минуты, как каждый дал Питеру что-нибудь в подарок, и каждый подарок свидетельствовал о мастерстве дарителя. Вся процедура выглядела наивно торжественно, и Питер принимал подношения с подобающей случаю серьезностью. По сути дела, самая грозная банда на свете так демонстрировала ему свою верность.

Попрощавшись с отцом, Куинси вскочил на Злого Рока. Направляясь в Долину Монтерея, он всю дорогу повторял про себя, что скажет могущественному сеньору, с каждым шагом обретая все больше уверенности. Питер ни капли не сомневался в том, что завоюет сердце седьмой Мэри. Он был уверен, что перед его умом и силой отцовой банды не устоят никакие бастионы.

Но когда снова оказался в Долине Монтерея, уверенности в нем поубавилось. Он находился в сердце королевства и осмеливался поднять руку на короля. Речь шла не о десятке-другом противников. По приказу Монтерея поднимутся тысячи. Питер вспомнил также, что такой умелый во всем человек, как его отец, почти пятнадцать лет пытался совершить то, чего он надеялся добиться одним махом.

Пожалуй, его несколько заносит.

В итоге к огромному дому в Долине Монтерея подъезжал рассудительный молодой человек. Ему не потребовалось ехать до самого дома. По дороге навстречу ему галопом мчались сам сеньор и Мэри. Увидев его, они придержали коней. Подъехав ближе, Питер заметил, как побледнел от волнения сеньор.

— Жду новостей! — воскликнул Монтерей.

Питер приподнял перед девушкой шляпу.

— Не повезло! — объявил он.

— Слава Богу! — вздохнула Мэри.

— Что ты говоришь? — одернул ее Монтерей.

— Ничего не в состоянии с собой поделать, — призналась девушка. — Не могу забыть того дня, когда он скакал со мной в бурю. Я чувствовала, что он отдаст все, лишь бы защитить меня. Несмотря ни на что, у меня о нем теплые воспоминания.

— А кто оставил тебя замерзать? — воскликнул Монтерей.

— В сущности, он спасал меня, — задумчиво произнесла она.

— Что у тебя? — бросил сеньор, обращаясь к Питеру.

— Я встретился с Тигром.

— О-о! — Это воскликнула Мэри.

— Я встретил его, и мне сопутствовала удача…

— Ты убил собаку, Куинс!

— Только ранил!

— Боже мой, в конечном счете я не ошибся, — пробормотал Монтерей. — Когда впервые услышал о тебе, то что-то внутри подсказывало… это еще один из той же породы…

Сеньор оказался настолько близок к правде, что Питер испуганно уставился на него. Разумеется, это попадание произошло случайно.

— Рассказывай все, от слова до слова! — тяжело дыша, потребовал сеньор.

— Но он… еще жив? — поторопилась узнать Мэри.

— Еще жив, — благодарно улыбнувшись ей, заверил Питер. — Мне повезло — я выстрелил первым. Тигр упал, но я его только ранил и сразу попал в затруднительное положение.

— Ну и что? Что такого? Он был в твоих руках… в твоих руках и беспомощный! — воскликнул сеньор, возбужденно стуча кулаками друг о друга.

— Отвечу. Он получил слишком тяжелое ранение, чтобы сидеть на коне… вообще-то его конь ускакал. В этом смысле руки у меня оказались связаны.

— Но в чем вообще состояла трудность? Я не вижу, — запальчиво возразил сеньор.

— Понимаете, его ранило навылет…

— Ужасно! — тяжело вздохнула Мэри.

Монтерей, чуть скривив рот, продолжал недоуменно смотреть на своего наемного убийцу.

— Он находился в таком состоянии, что требовалась помощь, иначе бы он истек кровью. Так что мне пришлось разбить лагерь и ухаживать за ним.

Монтерей бешено замахал руками:

— С ума сошел!

И словно в ответ на яростные крики появилось полдюжины всадников, до того державшихся в отдалении в качестве тылового охранения хозяина и хозяйки. Положив руки на рукояти револьверов, они не спускали глаз с Питера.

— Что из того, если бы истек кровью? — гремел Монтерей. — Что тебе стоило ускорить дело, перерезав глотку этому убийце?

Глядя на искаженное злобой лицо собеседника, Питер вспомнил слова отца — когда хороший человек становится плохим, то он становится ужаснее самых что ни на есть плохих. У него не возникло ни капли сомнения, что все говорилось всерьез. Более того, все тело сеньора сотрясалось от приступа гнева.

— Я так поступить не мог, — с расстановкой произнес Питер.

— Хочешь сказать, что ты держал его в руках… и как последний идиот выпустил? Уберите его… ради всего разумного, уберите от меня этого дурака.

Задыхаясь от ярости, он махнул рукой телохранителям. О сопротивлении не могло быть и речи. Прежде чем Питер выхватил бы револьвер, его смел бы с седла град пуль из направленного на него оружия. Поэтому Куинси благоразумно остался сидеть недвижимо, с улыбкой поглядывая на взбешенного Монтерея.

Потом взглянул на девушку. Как она восприняла происходившее? И сразу понял, что она испытала настоящий шок. Побледнела, только на щеках пылали яркие пятна. Кусая губы, удерживалась, чтобы не выплеснуть все, что на уме. А вымолвила только:

— Дядя Фелипе, неужели вы действительно желаете, чтобы он убил раненого беспомощного человека?

— Кто это называет Тигра человеком? — бесновался Монтерей. — Я зол потому, что нога этого болвана стояла на голове змеи и он ее не раздавил! Отведите его в дом и хорошенько сторожите. Мне еще надо решить, что с ним делать!

— Дядя Фелипе!

— Что еще?

— Дядя, скажи, что все это шутка! Ты не собираешься дурно поступить с ним. За ним нет никакой вины!

— Глупость — самое страшное преступление на свете.

— Я уверена, что ты не причинишь ему вреда или хотя бы на миг задержишь его, — заявила Мэри. Под ее пристальным взглядом Монтерей несколько сник, будто понял, что слишком далеко зашел и излишне обнажил перед девушкой свои мысли.

• Предыдущая
• 38/40
• Следующая