Семь троп Питера Куинса - Брэнд Макс - Страница 30

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая

Посмотреть было на что. Проследовав за ним в спальню, Питер обнаружил платяной шкаф размером с добрую комнату, увешанный самыми разнообразными костюмами. Бриджи, плотные уличные брюки, халаты и смокинги — короче, здесь имелось больше одежды, чем Питер когда-либо видел у одного человека. Что касалось его, то он на каждый день обходился несколькими штанами и фланелевыми рубашками с курткой, шейной косынкой, сомбреро да сапогами. А по торжественным случаям облачался в единственную «воскресную» пару.

Однако теперь он встал перед дилеммой — приходилось решать, что надеть к ужину. Камердинер так искусно привлекал его внимание к тому или иному предмету, что казалось, командует Питер, а совсем не слуга. В конечном счете, оказавшись в смокинге, он пораженно оглядел себя в высоком зеркале — стройная безупречная фигура. Таким себя Питер еще никогда не видел. Как будто в данную минуту его возвели в княжеское достоинство.

— Откуда, черт возьми, у сеньора Монтерея столько барахла? — воскликнул он. — Неужели он таким же образом встречает всех гостей?

Камердинер не понял. Ему лишь сказано, что одежда для гостя находится в спальне. Как видите, она здесь! Итак, когда подошло время, Питер стал неторопливо спускаться вниз, ощущая контраст между бронзовыми от загара лицом и руками и белизной воротничка и манжет. Еще сильнее ощущалось отсутствие револьвера.

В такой плотно облегавшей одежде его абсолютно невозможно пристроить таким образом, чтобы он не бросался в глаза. Для этой цели больше пригодился бы небольшой короткоствольный пистолет. Не носить же в открытую оружие в присутствии такого любезного хозяина. Пока он спускался, ему не раз пришло на ум, что вся эта церемония с переодеванием к ужину всего лишь уловка, ради того, чтобы обезоружить его и тем самым оставить беспомощным.

При этой мысли Питер стиснул зубы, но, увидев сиявшего радушием хозяина, шагнувшего навстречу, и ожидавший его коктейль, отринул подозрения. Рассказанная сеньором забавная история и коктейль убили всякую осторожность, и Питер посмотрел на Монтерея новыми глазами. Исчез, испарился куда-то хитрый интриган. Перед ним стоял движимый благородными побуждениями обыкновенный человек, посвятивший жизнь счастью племянницы. Монтерей заговорил о ней.

— Сейчас найдете то, на розыски чего отправились, — предупредил он. — Полагаю, она скоро спустится.

— Вы всегда читаете чужие мысли? — спросил, краснея, Питер.

— В жизни не читал, — ответил сеньор. — Но, знаете ли, каждому по силам простые умозаключения, как у великих сыщиков. И коли мне известно, что шесть женщин в разное время навлекли на вас неприятности, могу предположить, что седьмая вас от неприятностей избавит! — И так заразительно рассмеялся, что Питер, не устояв, расхохотался вместе с ним.

— Как, черт побери, вам удалось столько обо мне разузнать? — удивился Питер.

— Неужели не понимаете: наломали столько дров, что заставили о себе говорить?

— Предполагаю.

— Многие охотники за славой прежде подумали бы, если бы знали, что известность — это бредень, который извлечет на поверхность все прошлое и выставит на всеобщее обозрение все темные делишки. Мы, обыкновенные люди, чаще всего ковыляем потихоньку в тени. Забываем о собственных грехах. Но ежели попадаем на глаза людей, нам припоминается все. Оказываемся в лучах прожекторов. Так и вы, Куинс. Как только начали свое бегство на юг, лучи прожекторов обратились к вам. И когда я захотел получить интересующую информацию, мне стоило лишь связаться с Эль-Пасо. Рассказали даже больше того, что я запрашивал. Вам приписали десятки убийств, которых вы никак не могли совершить, и среди прочего обратили внимание на ваше происхождение, доложили о приютившей вас семье, о шести дамах, встреченных вами на жизненном пути, с которыми вы завели интрижки. Утверждали даже, что вы известный развратник. — Все стало понятно. Чтобы добыть исчерпывающие сведения, Монтерей всего лишь снял трубку и поговорил по телефону с сержантом полиции в Эль-Пасо. — Мне также сообщили, — продолжал Монтерей, — что последние четыре года вы регулярно высылали деньги своему приемному отцу. И это, Куинс, убедило меня, что вы именно тот человек, который мне нужен. Даже среди любителей подраться вы прославились своими бойцовскими качествами. И в то же время способны услужить женщине. Вот почему я решил, что вам по силам сокрушить Тигра, а защита женщины мотив достаточный, чтобы пойти на такой шаг. Но если…

Монтерей смолк, и Питер, обернувшись, увидел, что в комнату входит она. Еще не разглядев ее черты, он ощутил, будто вместе с этим юным, очаровательным, счастливым созданием в комнату ворвалась свежесть раннего утра. Он не понимал, улыбается она ему или же посмеивается над ним. Очарованный ее красотой, он витал как в тумане. Не помнил, как прошел ужин. Смутно осознавал, что Монтерей не переставая о чем-то говорит, что он сам, бессмысленно глядя на собеседников, старается вести себя как нормальный человек и что его пытаются вовлечь в разговор. Заметив, как Мэри недоуменно нахмурилась, почувствовал себя законченным дураком. Больше его не беспокоили.

Сеньор окончательно взял бразды разговора в свои руки и справлялся с этим идеально. Хороший хозяин способен разговорить даже статую, и Монтерею в конце концов это удалось с Питером Куинсом. После трапезы они вышли в сад, разбитый на крыше по одну сторону дома. Воздух был прохладен в той мере, когда приятнее прохаживаться, чем сидеть, и они стали не спеша прогуливаться вдоль здания, пока Монтерей не нашел повод на несколько минут оставить Питера и Мэри одних.

— Как только я уйду, — пошутил он, обращаясь к племяннице, — Куинс скорее всего начнет говорить, как ты прекрасна. Он известный донжуан. Не верь ни единому его слову!

И ушел, смеясь и довольно потирая руки. Однако Мэри не произнесла ни слова и не улыбнулась.

— За дядей Фелипе водится такая дурная привычка, — вздохнула она, — страшно любит ставить других в глупое положение.

— Но если знать и не обращать внимания… — начал было Питер Куинс.

— Правда, о Питере Куинсе ходит столько легенд…

— О его амурных похождениях?

— Да. Дядя Фелипе потешал меня вчера, рассказав по меньшей мере полдюжины таких историй.

Питер про себя разразился проклятиями в адрес дядюшки.

— Представьте, что мужчина занимается старательством, — начал он.

— Надо ли тогда предположить, что женщины — это золото?

— Нет, трудная порода с редкими прожилками золота. Чтобы добраться до золота, мужчины раздирают в кровь руки и сердца.

— Довольно грустно!

— Не пойму, вы, кажется, смеетесь надо мной.

Мэри повернулась к нему.

— Так-то лучше, — кивнул Питер.

— Что — лучше?

— Свет луны освещает только одну сторону лица. Оно словно мраморное.

— Опять о камне и женщинах!

— Когда мрамор улыбается, мисс Портер, это…

— Оставим эту метафору. Сравнение со старателем, кажется, более перспективное.

— Хорошо. Я как раз хотел заметить, что в поисках золота старатель разбивает молотком тысячу камней. Изредка нападает на жилы, но те скоро выклиниваются, и блеск исчезает. Однако когда он наконец попадает на настоящую жилу — она видна с первого взгляда.

— И что?

— Так и мужчина среди женщин. Знаете ли, все мужчины охотятся за женщинами.

— Перспектива, страшная для девушки.

— Сдается, что девушки держатся довольно отважно перед такой опасностью.

— Ладно, продолжайте.

— И я время от времени гонялся за ними. Как все, набирался опыта.

— Набирались опыта?

— С тем чтобы, когда нападу на настоящее золото, мог его распознать.

— Надеюсь, — улыбнулась Мэри Портер, — что вам повезет.

— Без сомнения, так и будет.

— Вы так уверены?

— Я достаточно узнал, чтобы разбираться в девушках лучше других.

— Вот как! — воскликнула мисс Портер, бросив в его сторону злой, презрительный взгляд.

«Ничего, по крайней мере, с интересом слушает. Пускай от злости, но как приятно порозовели щечки», — подумал Питер.

• Предыдущая
• 30/40
• Следующая