Пограничные стрелки - Брэнд Макс - Страница 11

• Предыдущая
• 11/50
• Следующая

— Этот О'Маллок был полукровкой, что ли? — спросил Уэлдон несколько резковатым тоном.

— Чистейшей крови ирландец! — слегка возмутился доктор. — Об этом незачем. беспокоиться! Итак, он женился. Его несчастная жена умерла, когда у нее родилась дочь — та самая красавица Элен, которая все еще живет в их старом доме! Пока дочь подрастала, генерал старел. Когда ей исполнилось десять лет, ему было шестьдесят. Когда ей было двадцать, ему стукнуло семьдесят. С возрастом он стал хуже соображать и начал отходить от активной деятельности. Мало-помалу стал распродавать свои владения — скот, прииски. Я вам не наскучил, мистер Уэлдон?

— Мне? Ничуть! Кажется, я никогда не слышал ничего более интересного за всю свою жизнь!

— Приятно слышать. Я не могу рассказывать так, как Элен, но стараюсь изо всех сил! Так вот, продав собственность, генерал умер. Согласно его завещанию, все, чем он владел, перешло к его дочери. Но тут возникло одно странное обстоятельство — он почти ничего ей не оставил. — Уоттс поднял длинный, искривленный указательный палец. Его глаза под кустистыми седыми бровями расширились от удивления и тревоги. — Почти ничего не оставил! — повторил взволнованно.

— Он, должно быть, играл на бирже? — предположил Уэлдон.

— Возможно, возможно!

— Все выметено подчистую?

— Нет, не все. Я бы так не сказал. Элен О'Маллок имеет скромный доход, на который живет. Она живет вон в том старом доме! Бедное дитя! Бедное дитя! Девушка очень горевала, оплакивая отца, это сильно на нее повлияло. А может, эта болезнь была у нее и раньше, что странно. В такой стране, где чистый, животворный воздух… У нее чахотка, мистер Уэлдон!

— А, это скверно! — откликнулся тот. — Бедняжка!

Старый джентльмен взглянул на него с признательностью:

— У вас отзывчивое сердце, сэр. — Затем продолжил рассказ: — Когда Элен лежала, больная и слабая, но все еще с надеждой на выздоровление, она начала припоминать кое-какие вещи, связанные со смертью отца. Ей показалось странным внезапное исчезновение всех его денег, которое очень трудно объяснить… — Его голос прервался, словно что-то попало в горло. Откашлявшись, Уоттс договорил: — А недавно она убедилась, что какой-то человек или какие-то люди пытаются проникнуть в ее дом. Ей кажется, с единственной целью… Прошу прощения. Мне трудно продолжать.

Генри Уоттс обмяк на стуле. Руки у него дрожали, хотя он их стиснул.

— Вы хотите сказать — чтобы причинить ей вред? — пришел на помощь Уэлдон.

— Боюсь, что да. Так она думает, по крайней мере.

— Старые недруги ее отца?

— И такое возможно!

— Вы хотите сказать, доктор Уоттс, что этой девушке грозит убийство?

— Да, да, да! Именно это!

Молодой человек стиснул зубы, его голубые глаза сверкнули.

— Кто с ней живет в этом доме?

— Старая негритянка. И какой-то мужчина помогает по хозяйству. Тоже старый. И я живу не очень далеко. В холмах.

— Старик, негритянка… — размышлял вслух Уэлдон.

— И представьте себе: пребывая в этом напряжении и страхе, Элен О'Маллок услышала о том, что случилось в Сан-Тринидаде, — ведь сеньор Кабреро хорошо известен! — доверительно произнес доктор. — Вопреки всему она надеется, что, возможно, ей удастся заручиться вашей защитой. Понимаете? Без сомнения, она не может дать вам то, чего вы могли бы потребовать от других. Но она предлагает вам сто долларов в месяц. И ваши обязанности, — поспешил добавить Уоттс, — будут э… очень простыми. Никаких обременительных поручений, никакого физического труда…

Он умолк, с нетерпением ожидая ответа. Вид у него был почти жалкий, и Уэлдон с ужасающей ясностью представил себе картину, которая, по-видимому, стояла перед взором старого доктора: лежащая в постели, изнуренная болезнью девушка, дрожащая от страха негритянка и неведомая, но грозная опасность, нависшая над ними. Все глуше и глуше звучал в его памяти голос Франчески Лагарди, как перезвон колокольчиков, уносимый ветром.

— Давайте поедем, осмотрим дом и все обсудим, — предложил он.

Уэлдон взбирался на холм, сидя на своем гнедом. Конь был уродлив как смертный грех — с огромной, длинной головой, глядя на которую никак нельзя было судить о его качествах. Однако он был проверен в деле и отлично себя показал. А теперь с легкостью одолевал подъем.

Что касается доктора Уоттса, то он сидел в маленьком дешевом автомобильчике, который с ужасающим кряхтеньем и ревом продвигался вперед, ухитряясь, однако, взбираться по разбитой дороге с проворством горного козла. Уэлдону даже казалось, что вверх машина шла еще лучше, чем по равнине.

Им потребовалось полтора часа, прежде чем они достигли опушки леса. Затем пришлось преодолеть участок пути даже более трудный, чем тот, что остался позади, так как дорога стала еще хуже. Но в конце концов они добрались до места.

Принято считать, что неодушевленные предметы отражают человеческие судьбы. Но по внешнему виду дома, возникшего перед Уэлдоном, никак нельзя было сказать, что это обитель горя и бедности. Двухэтажный каменный дом был построен в испанском стиле. Стены имели странный вид, поскольку для их сооружения использовались куски скал без всякой обработки. Они повсюду торчали огромными острыми выступами. И все-таки даже на расстоянии было видно, что дом построен основательно.

Эти мощные стены, которые сделали бы честь любой крепости, были сплошь увиты виноградом. Одна из лоз цвела, осыпая здание белыми лепестками.

Дом был не очень большим, и его никак нельзя было назвать красивым. Глубоко посаженные и довольно узкие окна придавали ему уединенный и задумчивый вид. Тем не менее в нем ощущалось какое-то самодовольство. Уэлдон рискнул предположить, что генерал О'Маллок никогда не мучился сомнениями и все, что делал, считал исключительно важным. Это непоколебимое самомнение проявлялось в замысле сооружения, например в его безобразных очертаниях. Передняя стена дома была втрое выше задней. Но по крайней мере один разумный довод в пользу размещения здания именно в этом месте был налицо. Дом стоял на круглой площадке, на склоне горы. На западе и на севере взор упирался в труднопроходимое ущелье между горами Лас-Алтас и Камберленд. На юге на волю из каньона вырывалась покрытая белой пеной Рио-Негро. Вглядевшись пристальнее, можно было увидеть, как река успокаивается, добираясь до невзрачного городка Джунипер, напротив которого, на другом берегу, виднелся Сан-Тринидад. Словом, с этой стороны открывалась широкая панорама. Глаз охватывал три четверти окружности, и, естественно, каждый испытывал волнение от увиденного.

— Да, это был мужчина с характером, — заключил Уэлдон.

Он спешился, а доктор вылез из машины. Ему не надо было объяснять, что было на уме у молодого человека.

— Генерал относился к тем людям, которые всегда поступают по-своему. Войдем в дом? — предложил Уоттс.

— Подождем, — сказал Уэлдон. — Не худо бы осмотреться.

Построек вокруг дома было не так уж много. Амбар и конюшня оказались меньше по размерам, чем можно было бы ожидать от такого богатого поместья. Разглядывая все с большим интересом, Уэлдон заметил еще несколько сараев. Они были сооружены прочно и основательно из тех же самых камней, что и дом. А между конюшней и задней частью дома находилось нечто, похожее на испанский внутренний дворик. Одной стороной его являлась стена дома, а три другие представляли собой грубые каменные парапеты. Дворик был вымощен булыжником, в центре его находился колодец с черной дырой посредине.

— Потребовалась кругленькая сумма, чтобы выкопать здесь колодец, — сообщил доктор. — Но генерал выбрал именно это место и решил найти воду именно тут. Настоял, чтобы взорвали горную породу и пробились сквозь скалу. Сами можете судить, как глубоко пришлось спуститься, чтобы дойти до воды!

И действительно, когда молодой человек наклонился над колодцем, сначала он вообще не увидел воды. Ему пришлось заслонить глаза и всмотреться пристальнее, чтобы заметить ее блеск глубоко внизу. Витая лесенка, обросшая зеленым мхом, спускалась внутрь колодца, закручиваясь по спирали, которая, казалось, еще более увеличивала ощущение глубины.

• Предыдущая
• 11/50
• Следующая