Одиночка — Джек - Брэнд Макс - Страница 42
- Предыдущая
- 42/50
- Следующая
— А помнишь, Димз, ты как-то обещал, что когда-нибудь прострелишь меня насквозь и оставишь валяться на мостовой?
— Я помню все, что говорил, — сказал Димз.
— Припомню это непременно, когда увижу, как тебя вздернут! А что ты собираешься делать завтра на суде? Разве Эпперли наймут адвоката, чтобы тебя защищать?
— Обойдусь без адвоката, — сказал Димз и добавил: — Знаешь, кого ты мне напоминаешь сейчас, Шодресс?
— Не желаю этого слышать, — отрезал толстяк.
— Ты напоминаешь мне бешеную собаку, которая слишком жирна, чтобы натворить столько зла, сколько бы ей хотелось. И потому она всячески приманивает мелких дворняжек, чтоб те кусались и дрались за нее.
— Он назвал тебя дворняжкой, Макгрюдер, ты слышал? — прорычал Шодресс.
Но Макгрюдер пожал плечами и продолжал с любопытством прислушиваться к разговору. В прошлом он не раз одерживал победу в таких словесных баталиях: безудержная ярость с одной стороны и холодная, собранная злость — с другой всегда его забавляли.
Стив Гранж, собравшийся было уходить, повернулся и замешкался в дверях. И Шодресс, который так и налился яростью, покосился на своего юного помощника, будто одно лишь присутствие Стива мешало ему очертя голову кинуться на Одиночку Джека.
— Запри его в камере, Макгрюдер! — приказал Шодресс. — И никаких больше карт! Через час приду и сам тебя сменю!
Так что бедного Димза отправили в камеру, хотя было еще далеко до вечера. Но и там он не мог остаться в одиночестве. День и ночь снаружи стоял охранник, и еще один — внутри камеры, и даже крепким кандалам на ногах Димза не было доверия ни на мгновение.
Потому что с Востока уже дошли новые слухи о Димзе. Будто он умеет очень ловко выскальзывать из наручников и обломком часовой пружины открывает самые замысловатые замки. И еще рассказывали немало интересных подробностей, так что в конце концов жителям Джовилла стало казаться, что они пытаются удержать в тюрьме блуждающий огонек.
Так или иначе, Димза ни на секунду не оставляли без надзора, и похоже было, что своими подвигами еще в тюрьмах Востока он бросил вызов Джовиллу и тот поднял перчатку. Если им удастся удержать этого скользкого дьявола в заключении до суда, они, несомненно, достигнут большего, нежели смогли достичь в более цивилизованной части страны с помощью высочайших каменных стен и крепчайших стальных решеток.
И это было еще не все. Казалось, что после истории с Одиночкой Джеком Джовилл впервые был обозначен на географической карте. Потому что в город нагрянули толпы полицейских эмиссаров из самых разных штатов. Сможет ли Джовилл удержать своего пленника? Не желает ли город сэкономить расходы на судебное разбирательство? В этом случае правовые департаменты чуть ли не всех штатов готовы, да что там — просто страстно желают взять на себя эту обузу! Если бы только Джовилл согласился расстаться со своим пленником! Сразу нашлось бы множество тюрем, из которых на сей раз уж никак нельзя будет беспрепятственно выскользнуть!
Но Джовилл не желал ни с кем делиться ни своей неожиданной добычей, ни славой, которую она принесла городу. Почти каждый день кто-нибудь из восточных штатов заворачивал сюда, чтобы поглазеть на преступника и заглянуть в его темные глаза. И обязательно находились желающие приписать ему какое-нибудь преступление, совершенное далеко от этих мест. Но главное было то, что, пока эти люди находились в городе, они поневоле разглядывали достопримечательности сего Богом забытого местечка, а почта доставляла толстые письма, описывающие все виденное, к примеру, шальную кавалькаду ковбоев, которые просто ради веселья и забавы носились взад-вперед по улицам городка и с грохотом палили из револьверов направо и налево; или все растущее кладбище, на котором всегда можно было углядеть свежую могилу. Предметом гордости Джовилла служило то, что трое из каждых четырех мужчин, похороненных здесь, умирали на ногах, с револьвером в руке. Но все чужеземные гости сходились в одном — они до небес превозносили толстого, шумного, сердечного, открытого Александра Шодресса, который оказывал радушное гостеприимство всем приезжающим сюда…
Но вернемся к моменту, когда Макгрюдер повел Одиночку Джека из общей комнаты в его камеру. Следует заметить, что и глаза Макгрюдера, и глаза Шодресса неотрывно следили за ним; более того, движения сильного пленника все более стесняли и затрудняли тяжелые двойные оковы. Но когда он покинул общую комнату тюрьмы, в его рукаве был спрятан бумажный конверт, который Стив Гранж на его глазах засунул в щель меж двумя кирпичами.
Вскоре он уже лежал на нарах и притворялся, будто спит, на самом же деле, сохраняя полную неподвижность, он миллиметр за миллиметром беззвучно вытаскивал сверток, развернул его, прижав к согнутому колену, и принялся читать, прикрыв глаза длинными, как у девушки, ресницами.
«Димз, Эстер мне все рассказала про этого подлеца, Майерса. Мне этого хватило, чтоб понять, что за птица этот выродок и какого рода методами он пользуется при лечении больных.
Я смотался за город и поговорил с Эндрю Эпперли. Поверьте, он делает все возможное. Я рассказал ему, как вы спасли его брата от верной смерти, и он готов заложить все свое имущество, чтоб добыть денег и спасти вас, если такое возможно. Только мы не знаем, как он сумеет протащить адвоката в Джовилл, когда этот Шодресс до того подозрителен, что кидается на каждого встречного, появившегося в городе.
Может, вы что-нибудь подскажете?
У вас есть признание Майерса. Где вы его прячете? Если мы его раздобудем, то сможем возбудить дело против Шодресса, так что у него появится в избытке забот и он от вас наконец отстанет.
Посоветуйте, что мы должны делать. Я ваш человек, весь, с потрохами.
Эстер хочет, чтоб я повторил вам то, во что вы раньше не поверили, — что она не собиралась рассорить Эпперли с вами, чтоб эти подонки его подстрелили. Знай вы ее так, как знаю я, никогда бы не заподозрили ее в такой низости.
Стив Гранж».
Это письмо он прочитал дважды, затем свернул его и засунул подальше в рукав.
Против воли на лице его появилась слабая улыбка. Что за безрассудная опрометчивость подвигла Стива Гранжа написать все это — черным по белому! Да еще оставить в таком месте, откуда записка легко могла попасть в руки Алека Шодресса. А уж если бы Шодресс увидел такое, можно не сомневаться в том, что бы он сделал. Тогда окончательно пропали бы и Майерс, и Гранж, и сам Димз.
Однако волею Провидения этой опасности удалось избежать. Но как сам Джек может воспользоваться предложенной помощью?
Он долго размышлял надо всем этим, и чем больше думал, тем страннее все это ему казалось. Его мнение о мужчинах и женщинах установилось раз и навсегда. Он твердо знал, что все они — бесчувственные, эгоистичные твари, живущие в мире, полном недоверия и подозрений. Только одна вещь за всю его жизнь слегка поколебала его убеждения — то была доброта Эндрю Эпперли. Чтобы расплатиться с этим человеком, он трудился и сражался, а теперь готовился расстаться с жизнью. И кандалы на его руках были символом того, что он хотя бы частично отдал долг.
Но что касалось Эстер и Стивена Гранж, тут было дело иное. Они принадлежали к лагерю его врагов. Стиву Гранжу до сих пор еще грозило тюремное заключение, и эта угроза нависла над ним по вине виртуозного мастера своего дела, храброго Дэвида Эпперли, которого поддерживал не знающий промаха револьвер Джека Димза.
И там, на краю города, Эстер Гранж день и ночь самоотверженно боролась, чтобы отвести от Дэвида тень смерти. А здесь, рядом, Стивен Гранж, не говоря ни слова, храбро рискнул жизнью, чтобы сделать хоть что-нибудь для спасения пленника. Он, конечно, понимал, что поставил перед собой нелегкую задачу, но никогда не был человеком, который отказывался от трудного дела, потому что оно грозило какими-то неприятностями. «В жизни всякое бывает, — любил говорить он. — Иногда надо просто делать то, что подсказывает тебе интуиция». Вот и теперь, не испытывая ни страха, ни раскаяния, он решил помочь Димзу.
- Предыдущая
- 42/50
- Следующая
