Одиночка — Джек - Брэнд Макс - Страница 35

• Предыдущая
• 35/50
• Следующая

— Я — прекрасно. Энди Эпперли — тоже.

— Что он там поделывает? И что это за чушь такая насчет каких-то восьмидесяти человек?

— Я их сам сосчитал, — сказал гость. — Пересчитал их самолично. Я лежал за гребнем холма и таращился на них, и считал штуку за штукой. Восемьдесят парней, и на них понавешено столько оружия, что хватило бы на целую армию, и все они направляются сюда!

— Это все тот юнец, Дэйв, — изменился в лице Шодресс. — Брат его прослышал, что Дэйв ввязался в уличную драку с перестрелкой. Стыд и позор, Блэгден, что Эпперли не довольствуется тем, что проклинают меня на каждом шагу и пытаются выжить из этого края; теперь они сами являются сюда и затевают перестрелки в Джовилле! Стыд и позор, говорю я.

— Ну да, — согласился Блэгден, пряча усмешку, потому что это была любимая поговорка Шодресса. — Они настолько совесть потеряли, что для начала взялись сразу за троих прекрасных, миролюбивых, тишайших, честнейших джентльменов, таких, как Макгрюдер, Вестовер и Манделл!

Шодресс вздохнул:

— А потом этот негодяй, старший брат, подговаривает какого-то шарлатана-фокусника с пушкой убить меня!

— Это Одиночку Джека, что ли?

— Да, его! Я не успокоюсь, пока не разделаюсь с этой ядовитой гадиной! А теперь расскажи-ка мне про этих восемьдесят человек и про Эпперли. Они идут сюда?

— Точно.

— Как далеко они еще отсюда?

— Я загнал кобылу, пока добрался до вас. Но им вряд ли много осталось.

Мистер Шодресс пожевал сигару и задумчиво прикрыл глаза.

Когда он их открыл, его улыбка расплылась по обе стороны от сигары, так что толстые щеки пошли складками.

— Не так все плохо, Блэгден, — сказал он. — На самом деле даже очень неплохо. Готов признать, что эта новость сбила меня с толку, — потому что, между нами говоря, он попадет прямиком мне в руки. Никогда не думал, что у него хватит дури начать открытую войну, но раз так — я сотру его с лица земли! От него даже мокрого места не останется!

Шодресс соскочил с кресла, и пол заскрипел под его грузным телом.

— Задержись на минуту, Блэгден. Ты мне нужен. Ты мне очень нужен! Но прежде всего, сколько стоила твоя лошадь? Хорошая была лошадь?

Блэгден пожал плечами.

— Простая индейская лошадка, Алек.

— Нет! — воскликнул Шодресс. — Не может быть, чтобы такую прекрасную новость принес мне не чистокровный рысак. Быть того не может! Так что вот — держи-ка за свою лошадь!

Он извлек из кармана бумажник, набитый банкнотами крупного достоинства, и, выдернув несколько штук из пачки, вручил их Блэгдену.

— Ну, — удивился тот, — за один день я еще ни разу столько не зарабатывал.

— А теперь пойди в мой загон и возьми себе любого конька, который тебе приглянется. Это тебе мой подарок, сынок. А потом оседлай его и будь готов в любую минуту сорваться с места. Понял?

Он махнул рукой. Блэгден, совершенно подавленный этой нежданной милостью фортуны, в восторге крепче обычного стиснул зубы и выпятил челюсть, решив отплатить боссу благодарностью, сражаясь за него до самой смерти, если понадобится.

Он слетел вниз по ступенькам и услышал, как над его головой загремел голос Толстого Шодресса.

— Фил! Гарри! Лок! Чалмерс! Вьюн Джим!

Топот и грохот многочисленных сапог ответил со всех концов дома, а голос босса продолжал греметь. Наконец, как будто исчерпав резервы голосовых связок, Шодресс выхватил револьвер и стал посылать пулю за пулей в потолок вестибюля.

Грохот выстрелов заставил остальных поторопиться.

В сумраке задымленного коридора вокруг Шодресса столпилась дюжина его самых ревностных приверженцев, отборная гвардия метких стрелков.

— Парни, — обратился к ним Шодресс, и в его голосе прозвенел металл. — Эту ночь вы проведете в седле, и я вместе с вами! Я собираюсь показать вам, что еще не настолько разжирел, чтобы не влезть на лошадь, да и с пушкой управляться не разучился! Нынче ночью я сотру Эндрю Эпперли с лица земли!

Изо всех глоток вырвался такой радостный вопль, что Шодресс вздрогнул. Он немного помолчал, слыша отовсюду шепот единодушного одобрения и восторга.

Затем продолжал:

— Сколько людей в Джовилле?

— Примерно девять сотен, — ответил кто-то.

— Сколько из них взрослых мужчин?

— Сотен пять.

— А сколько таких, кто возьмет оружие, отправится со мной в путь и будет стрелять без промаха?

— Каждый человек в Джовилле, босс!

— Вы все, выходите на улицу и расскажите последние новости, которые привез Блэгден. Поезжайте во все концы города и соберите ребят. Это наша общая война! И помните, когда мы отправимся, закон будет на нашей стороне! Никаких сомнений на этот счет! Закон на нашей стороне! Этот дурак, Эпперли, начал первым! Ну и дурак же он, скажу я вам!

Вопли вновь оглушили его, и он еле продрался сквозь них:

— Пусть возьмут лучших лошадей, и ружья, и кольты. Мои конюшни открыты для всех! И пришлите-ка мне молодого Чанса. Скажите, что я жду его у гостиницы. И Стива Гранжа… а, черт, он в тюрьме! Хотя — что такое тюрьма? Я хозяин этого города! Никакой Эпперли теперь меня не остановит. Отоприте тюрьму, вскройте, как консервную банку, и вытащите оттуда Стива! И скажите ему по пути, пусть об этом знают все, что после того, как мы наголову разобьем Эпперли, мы еще позабавимся, когда будем сгребать все подчистую с его земли! А теперь двигайте, ребятки, да побыстрей! Каждый за себя и все за меня!

Ему ответил восторженный крик, и в мгновение ока вся толпа рассеялась — все поскакали выполнять поручение.

О да, они, несомненно, взбодрились духом, потому что знали: в предстоящей битве все преимущества на их стороне и по крайней мере пять человек будут сражаться против каждого бойца из заранее обреченного отряда Эндрю Эпперли.

По всему Джовиллу словно пролетел ураган шумной суеты и суматохи. Он докатился и до тюрьмы, закрутился там бешеным смерчем, вышиб дверь и смел перепуганного надзирателя.

В этой тюрьме пребывали двое заключенных. Первый — оборванный, грязный бродяга — сидел за нарушение общественного порядка, выразившееся в том, что он просил милостыню на улице. Когда взломали дверь его камеры, он забился в угол от страха и сидел так, пока галдящая, бесцеремонная толпа не вывалилась наружу. Вторым узником был Стив Гранж; его приветствовали ликующие вопли, и в его руках тотчас оказались ружье и пара револьверов.

В следующий миг он был уже на улице и взлетал на спину доброй лошади, которая способна была нести его крепкое, мускулистое тело.

Еще пара секунд — и окрыленная предчувствием легкой победы кавалькада вылетела из Джовилла, и полумесяц взошел на востоке, освещая всадникам путь.

Набор рекрутов для новой кампании прошел без малейшего затруднения. И теперь несколько сотен распаленных предстоящей схваткой всадников покидали Джовилл. Во главе кавалькады скакал Александр Шодресс. И не было человека в этом скопище воинственных рекрутов, который не забавлялся бы с револьвером в течение многих предшествующих лет, точно с любимой игрушкой. Не было ни одного, кто не мог бы с легкостью справиться с любой лошадью. Не было такого, который не предпочел бы сражаться не на жизнь, а на смерть.

А то что бы им было делать сейчас в Джовилле, в рядах приспешников Алека Шодресса?

Сам босс, взгромоздившись на широкозадого мерина, способного выдержать даже его грузную тушу, не спеша трусил во главе своего воинства, а его парни захлебывались от восторга при мысли, что их вождь с ними. Они почти позабыли предания о тех временах, когда молодой и стройный Шодресс сам принимал участие в лихих подвигах, пока непомерный вес и власть не принудили его удалиться от дел, передав их в руки более молодых и быстрых на подъем последователей.

Рядом с Шодрессом ехал Стив Гранж и слушал сердечные излияния толстяка.

— Стив, я до того рад, что ты со мной! Ты мне все двадцать человек заменишь!

— Босс, — со злостью процедил сквозь зубы Стив, — я там, в тюрьме, чуть не спятил!

• Предыдущая
• 35/50
• Следующая