Молоты Ульрика - Винсент Ник - Страница 60

Круца легко прошел мимо толстяка, которому при его качающейся походке и коротком шаге было очень сложно спускаться по крутым склонам улицы. Вор подождал секунду, потом обернулся в ту сторону, откуда пришел, и, когда купец проходил мимо него, проверил взглядом, на месте ли еще кошелек. Купец не обратил на Круцу никакого внимания.

Вор сосредоточился на цели и уже было двинулся на перехват кошелька, когда вдруг заметил что-то в стороне. Он быстро перевел взгляд с цели и успел увидеть, как в двери таверны на противоположной стороне улицы мелькает край длинного серого плаща.

Круца остановился, потом сделал еще пару нерешительных шагов. Снова обернувшись к цели, он увидел, как беспечный толстяк исчезает за поворотом в один из переулков Круца снова пошел за ним, пытаясь сосредоточиться, напоминая себе о норме.

Но он чувствовал, как чьи-то глаза хищно глядят ему в спину. Он резко развернулся на каблуках, и на этот раз две серые фигуры не получили даже мгновения, чтобы скрыться из виду.

Мгновенно Круца забыл о своей несостоявшейся жертве и сам скрылся в тени. Он крепко сжал холодные ладони перед лицом, словно в молитве — а что, помолиться Ранальду, лукавому покровителю воров, сейчас бы не помешало. Да и не только ему. Любому богу, который захочет выслушать. Неожиданно ладони Круцы покрылись липким потом. Он почувствовал, как капля пота побежала по его лбу, нашла борозду недавнего шрама, скатилась по ней к челюсти и зависла там. Только когда вторая капля проделала тот же путь, они обе сорвались с его подбородка вниз. Круца почти услышал, как эта капля разбивается о булыжники.

Он ждал этого момента многие месяцы, готовился к нему, не раз обдумывал, как это будет и что он сможет противопоставить серым плащам. Теперь момент настал, и Круца был не готов к этому. Да он и не смог бы никогда подготовиться к возвращению серых людей, которые носят блестящие медальоны со знаком змеи, пожирающей свой хвост. Они забрали Дохляка, а теперь пришли за ним.

Круца вышел на середину улицы и огляделся. Он не искал пути к отступлению, не искал помощи у посторонних — он просто осматривал местность. Его преследовало нездоровое ощущение, что в их приходе за ним есть какая-то справедливость. Весной они забрали Дохляка, а парень был невиновен. Его-то душа была не столь испорчена, как та, что гнездилась в Круце. И конечно, они должны были прийти за ним. Гнев их и ярость теперь наверняка будут во сто крат сильнее, чем тогда, весной.

Выйти из этой ситуации можно было только одним путем. Тогда он сбежал, и за них обоих расплатился Дохляк. На этот раз он останется: пришло время платить самому. Он будет сражаться. Если он погибнет, судьба парня больше не будет лежать тяжким бременем на его совести. Круца положил ладонь на яблоко меча и почувствовал, как среди панического страха в его душе пробивается слабый росток решительности. Он встал по центру улицы, широко расставив ноги и расправив плечи, и громогласно взревел. Клич вызова, взрыв раскаяния, крик предостережения. Те, кто услышал этот крик, не могли понять, что он означает, но осознавали, что пора уносить ноги. Круца слышал, как захлопали ставни и двери в соседних домах. Потом наступила тишина. Люди в серых плащах тоже услышали этот крик — они стояли в соседнем переулке, скрывшись в тени.

— Этот твой мошенник — храбрый парень, — сказал своему напарнику худой и высокий человек глубоким сардоническим голосом. — Может, ему кажется, что это он нашел нас?

Более приземистый и крепко сбитый обладатель серого плаща проворно развернулся и вышел на опустевшую улицу, потянув за собой своего спутника. Они появились в тридцати шагах от Круцы, гордо стоявшего в тупике, когда эхо его крика еще не затихло в лабиринте переулков Альтквартира.

Высокий человек сунул руку под плащ и достал оружие Его более плотный компаньон поднял руки, чтобы откинуть капюшон, который закрывал его лицо сукном и тенью, и окликнуть вора.

Но Круца пролетел тридцать шагов быстрее, чем кто-либо успел сказать хотя бы слово. Высоко подняв над головой короткий меч, зажатый в двух руках, он напал на серых людей. Он поставил себе цель — сразу нанести один смертоносный удар, а потом уже драться до последнего вздоха. Чей это будет вздох, Круцу уже не беспокоило. Его налитые кровью глаза с безумными расширенными зрачками, казалось, могли убить сами по себе. Сквозь сжатые зубы вырвался еще один крик.

Потом он ударил.

Круца едва смог удержать в руках меч, когда вылетевший из ниоткуда молот отбил его оружие в сторону. Вор попробовал пробить защиту серого человека сильным боковым ударом, но его меч наткнулся на твердую рукоять молота. Столкновение было такой силы, что меч Круцы зазубрился, а от молота во все стороны брызнули мелкие щепки. Карманник быстро ударил противника в бедро, но тот отпрыгнул, и меч только вспорол серую ткань плаща. В прыжке капюшон слетел с его головы, и Круца увидел нормальное человеческое лицо — розовая кожа, темные блестящие глаза. Этот серый человек не был похож на тех, которых Круца видел весной — мертвенно бледных и словно высушенных заживо. Сейчас его противник был человеком из плоти и крови, готовым сражаться за свою жизнь.

В это время на Круцу набросился невысокий серый человек, пытаясь сбить его с ног своим молотом. Вор принял молот на меч, оттолкнул оружие в сторону и полоснул клинком по напавшему человеку. Коротышка ушел от удара. Он тоже скинул капюшон, да и плащ уже почти сполз с его плеч. Под плащом Круца увидел шкуру.

Такую шкуру он уже видел раньше. Его мозг лихорадочно вспоминал, где и когда он встречал ее. Круца еще раз попытался ударить противника в корпус, и он даже взрезал шкуру, но не задел тела. «Западня»! Несколько недель назад этот человек был там, и его доспехи были завернуты в волчью шкуру, а на голове красовался мешок с прорезями для глаз. Гладиатор в маске!

Круца отскочил и в замешательстве посмотрел в глаза Драккена. «Белый Волк. Белый Волк Лении! Почему? Неужели он из серых людей?»

Круца глубоко дышал, пытаясь успокоиться, перестать паниковать. На губах уже выступила пена, и зубы судорожно сжались, не позволяя больше ни единому звуку вылететь из его рта. Круца стоял и смотрел, как два человека медленно приближаются к нему, размахивая тяжелыми молотами. Сила Храма. Или сила серых людей? Он не мог понять.

Его удар не встретил сопротивления — высокий противник ушел с линии атаки, но почему-то не ударил Круцу в спину, как тот того ожидал, проваливаясь вперед. Вор резко остановился, развернулся и ударил снова, на этот раз почувствовав, как кончик меча взрезает плоть. Прежде чем он успел обрадоваться этой удаче, два молота чуть не вышибли из него дух, врезавшись в его грудь и свалив на землю.

«Почему… почему я не умер? Почему они не убили меня? Почему мне позволяют жить, когда я готов умереть?»

Круца испустил тяжкий вздох и потерял сознание.

Аншпах потер кулаком порез, оставленный на его плече мечом карманника, тогда как Драккен склонился над распластавшейся на булыжниках фигурой Круцы, прощупывая его пульс.

Аншпах был весьма доволен собой. Драккен рассказал ему о некоем ворс, которого надо было найти. Криг, видимо, сводил какие-то личные счеты и хотел, чтобы все прошло тихо. Молодой Храмовник в этих поисках положился на помощь Аншпаха — и не ошибся. Для человека, который знал город так хорошо, как Аншпах, это не было трудной задачей; небольшая стычка, в которой они напоследок приняли участие, приятно разнообразила день азартного Волка. Хорошо, когда есть возможность разогреть кровь холодной осенней ночью. Драккен ничего не сказал Аншпаху ни о том, что у воришки настолько сильный удар, ни о том, что у него бойцовский характер. Слава Ульрику, ничего плохого не произошло. Порезанное плечо заживет за несколько дней, а вот достоинство Драккена было весьма серьезно оскорблено. Его шкуру вор располосовал на два куска, ни один из которых не был достаточно велик, чтобы закрывать его могучий торс. Аншпах ухмыльнулся, представив, как Драккен будет объяснять это Гансу. Он смотрел на странную картину: перемазанный в альтквартирской грязи Волк протягивает руку очнувшемуся уличному головорезу. Он почувствовал смутную ностальгию.