Владычица магии - Брэдли Мэрион Зиммер - Страница 44

• Предыдущая
• 44/81
• Следующая

— Здесь Игрейна права: не следует всуе рассказывать о подобных вещах тем, что рождены лишь однажды, — подтвердила Вивиана. — Но со мной можешь всегда говорить свободно и откровенно, обещаю тебе. Мое Зрение показывает мне только то, что имеет отношение к безопасности Священного острова и бытию Авалона, но сын Утера — твой сводный брат, и благодаря этим узам твое Зрение отыщет его и сумеет подсказать, кто злоумышляет против мальчика. Господь свидетель, у Утера врагов довольно.

— Но я не умею пользоваться Зрением.

— Я научу тебя, если хочешь, — промолвила Вивиана.

Девочка подняла взгляд: в напряженном лице ее читался страх.

— Утер запретил при своем дворе всякое колдовство и чародейство.

— Утер не господин мне, — медленно выговорила Вивиана, — а решать за другого, что правильно, а что — нет, никто не вправе. Однако ж… ты считаешь, в глазах Господа грешно попытаться узнать, не покушается ли кто-либо на жизнь твоего брата или это просто цепь несчастливых случайностей?

— Нет, думаю, зла в том нет, — неуверенно протянула Моргейна. Она умолкла, сглотнула и наконец закончила:

— И еще я думаю, ты никогда не станешь учить меня тому, что дурно, тетя.

Сердце Вивианы сжалось от внезапной боли. Что она такое сделала, чтобы заслужить подобное доверие? Как ей отчаянно хотелось, чтобы эта хрупкая серьезная девочка приходилась ей родной дочерью, той дочерью, что она должна была подарить Священному острову, да так и не родила! Даже отважившись на позднюю беременность, которая едва не привела к ее смерти, она производила на свет только сыновей. Но вот и преемница, посланная ей Богиней: девочка приходится ей кровной родней, обладает Зрением и смотрит на нее с безграничным доверием. На мгновение Вивиана словно утратила дар речи.

«Готова ли я обойтись жестоко и с этой девочкой? Смогу ли я наставлять ее со всей беспощадностью или любовь умерит во мне суровость, без которой невозможно выучить Верховную жрицу? Могу ли я воспользоваться ее любовью ко мне, которую никоим образом не заслужила, чтобы привести девочку к ногам Богини?»

Но благодаря многолетней выучке Вивиана выждала, пока голос ее не зазвучал отчетливо и вполне ровно.

— Да будет так. Принеси мне серебряную или бронзовую чашу, отмытую дочиста, с песком, и налей в нее свежей дождевой воды, но только не колодезной. И смотри, после того, как наполнишь чашу, не заговаривай ни с мужчиной, ни с женщиной.

Устроившись у огня, Вивиана невозмутимо ждала. Наконец Моргейна возвратилась.

— Мне пришлось самой ее начищать, — объяснила девочка. Чаша в ее руках сияла блеском, до краев полная прозрачной воды.

— А теперь, Моргейна, распусти волосы.

Девочка недоуменно подняла глаза.

— Никаких вопросов, — проговорила Вивиана негромко и строго.

Моргейна вытащила костяную шпильку, и длинные ее локоны рассыпались по плечам — темные, жесткие, безупречно прямые.

— Теперь, если на тебе есть украшения, сними их и сложи вон туда, подальше от чаши.

Моргейна стянула с пальца два тоненьких золоченых колечка и отстегнула брошь, скрепляющую платье. Ткань соскользнула с плеч; не говоря ни слова, Вивиана помогла девочке снять верхнюю одежду, так что та осталась лишь в нательной рубашке. Затем жрица развязала мешочек, что носила на шее, и извлекла щепотку измельченных трав. По комнате поплыл сладковато-затхлый аромат. Вивиана бросила в воду лишь несколько крупинок и тихо и бесстрастно произнесла:

— Посмотри на воду, Моргейна. Отрешись мыслями от всего и скажи мне, что ты видишь.

Моргейна преклонила колени перед чашей и внимательно вгляделась в зеркально-прозрачную гладь. В комнате царила тишина — тишина столь глубокая, что Вивиана слышала, как снаружи стрекочет кузнечик. И тут Моргейна заговорила — бессвязно, точно в бреду:

— Я вижу ладью. Она убрана черной тканью, в ней четыре женщины… четыре королевы, потому что они в коронах… а одна из них — ты… или я?

— Это ладья Авалона, — тихо подсказала Вивиана. — Я знаю, что ты видишь. — Она легонько провела рукою над поверхностью воды, всколыхнув легкую рябь. — Смотри еще, Моргейна. И говори мне все.

На сей раз молчание затянулось. Наконец девочка вновь заговорила — с теми же самыми незнакомыми интонациями:

— Вижу оленей — огромное стадо оленей, и среди них — человек, тело его разрисовано краской… его венчают рогами… ох, он упал, они убьют его… — Голос ее дрогнул, и Вивиана вновь провела рукою над водой, и вновь по поверхности побежала рябь.

— Довольно, — приказала жрица. — Теперь смотри на брата.

И опять — тишина: невыносимо-долгая, затянувшаяся до бесконечности. Вивиана чувствовала, как все тело ее сводит судорогой от неподвижного сидения, но даже не шелохнулась: сказывались долгие годы обучения. Наконец Моргейна забормотала:

— Он лежит и не шевельнется… но он дышит, он скоро придет в себя. Я вижу маму… нет, это не мать, это моя тетя Моргауза, и с ней — все ее дети… все четверо… как странно, все они — в коронах… а вот еще один, у него в руках кинжал… отчего он так юн? Неужто это ее сын? Ох, он убьет его, он убьет его… нет, нет! — Голос девочки сорвался на крик. Вивиана потрясла ее за плечо.

— Довольно, — проговорила жрица. — Просыпайся, Моргейна.

Девочка встряхнула головой: так потягивается проснувшийся щенок.

— Я что-нибудь видела? — полюбопытствовала она. Вивиана кивнула.

— Когда-нибудь ты научишься видеть — и запоминать, — проговорила она. — А на сегодня довольно.

Вот теперь она вооружена и сумеет противостоять Утеру с Игрейной. Лот Оркнейский, насколько ей известно, человек чести и принес клятву поддерживать Утера. Но если Утер умрет, не оставив наследника… Моргауза уже родила двух сыновей, и, по всему судя, будут и другие… Моргейна увидела четверых, а маленького королевства Оркнейского на всех не хватит. Возмужав, братья того и гляди передерутся. А Моргауза… Вивиана вздохнула, вспоминая безудержное честолюбие Моргаузы. Если Утер умрет, не оставив наследника, тогда разумно предположить, что на трон взойдет Лот, женатый на родной сестре королевы. Лот станет Верховным королем, и сыновья Лота унаследуют королевсткий титул…

«Неужто Моргауза покусится на жизнь ребенка?»

Вивиане не хотелось думать так о девочке, которую она вскормила собственной грудью. Но Моргауза и Лот, эти два необузданных честолюбца, сведенные вместе!

Куда как просто подкупить конюха или подослать ко двору Утера своего человека, приказав ему по возможности чаще подстраивать так, чтобы жизнь ребенка оказалась в опасности. Обмануть бдительность преданной няньки, что верой и правдой служила еще матери мальчика, будет, конечно же, потруднее, однако няньку можно опоить зельем или просто угостить вином покрепче, чтобы та утратила зоркость и проморгала угрозу. И как бы ловко мальчик ни управлялся с лошадьми, у шестилетнего ребенка просто силенок не хватит удержать жеребца, почуявшего кобылу в течке.

«За одно-единственное мгновение все наши замыслы едва не пошли прахом…»

Выйдя к ужину, Вивиана обнаружила Утера восседающим на возвышении в одиночестве. Вассалы и слуги ели хлеб и окорок за нижним столом, в зале. Завидев ее, король поднялся на ноги и учтиво приветствовал гостью.

— Игрейна все еще с сыном, свояченица, я умолял ее пойти поспать, но она сказала, что отдохнет лишь тогда, когда мальчик очнется и ее узнает.

— С Игрейной я уже поговорила, Утер.

— Ах, да, она сказала мне, будто ты поручилось ей, что мальчик выживет. Разумно ли это? Если после этого он умрет…

Лицо Утера осунулось от тревоги. Он словно ни на день не постарел с тех пор, как женился на Игрейне; ну, конечно же, подумала про себя Вивиана, волосы у него такие светлые, что седину и не разглядишь. Он был роскошно разодет на римский манер и чисто выбрит, опять-таки по римскому обычаю. Короны он не носил, но руки его от локтя до плеча украшали два крученых браслета из чистого золота, а на груди переливалась богатая золотая гривна.

— На сей раз не умрет. Я в ранах головы кое-что смыслю. А что до телесных повреждений, так легкие не затронуты. Через день-другой он уже бегать будет.

• Предыдущая
• 44/81
• Следующая