Шкатулка хитросплетений - Брукс Терри - Страница 60

• Предыдущая
• 60/73
• Следующая

Больши скакал с башмака на ствол и обратно, шипя, как змея.

— Ах ты трус! Ах ты червяк! Ах ты жалкое подобие волшебника! Сплошное хвастовство и полная неспособность к действию! Ах ты слабак! Не могу понять, с чего это я с тобой связался!

За стволом дерева что-то шевельнулось, едва заметно: бесшумная тень, ничего более. Ни Хоррис, ни его птица ничего не заметили.

— Больши, Больши, ты не подумал…

— Я-то подумал! Я один только и думаю! — Больши раздулся, увеличившись чуть ли не вдвое, и превратился в яростного черного дикобраза. — Ну, делай что хочешь. Валяйся тут, словно тряпичная кукла, словно кусок мешковины с опилками вместо мозгов! Валяй!

Хоррис Кью зажмурился и начал растирать лицо ладонями.

— Я больше ни секунды не останусь с таким трусом! — бушевал Больши. — Ни единой отвратительнейшей…

Из-за ствола, на котором сидела майна, вынырнула грязная лапка, зажала ему клюв и шею и утащила в темноту.

Спустя мгновение Хоррис Кью снова открыл глаза и осмотрелся. Больши нигде не было. Раз! — и он исчез. Хоррис Кью озадаченно приподнялся. На бревне качалось единственное черное перо.

— Больши? — неуверенно окликнул он своего верного спутника.

Ответа не последовало.

Время приближалось к полуночи.

Абернети тихо сидел на краю леса и наблюдал за тем, как клюют носом последние гуляки. Вдали догорали ночные костры да виднелись неясные силуэты стражников, расставленных Каллендбором. Темнота вокруг него все сгущалась. Чистейшее Серебро казался туманной громадой, высившейся на горизонте, почти полностью лишенной света. Над головой небо было ясным, и его заливал свет нескольких лун и тысяч звезд. Ночь была тихой и теплой, и при других обстоятельствах можно было бы не сомневаться, что всех ждут приятные сны.

А сейчас Абернети не смел и подумать о сне. Он уже страшно тревожился при мысли о том, сколько времени прошло с тех пор, как Щелчок и Пьянчужка расстались с ним, отправившись искать Хорриса Кью. Никакого шума он не слышал, так что не тревожился, что их застукали, тем не менее оставалось совершенно непонятным, почему их так долго нет. Существовало множество вариантов всяческих неприятностей, в которые могла бы впутаться эта парочка, слишком много неверных шагов, которые они могли бы незаметно для себя совершить. Абернети жалел, что не мог пойти вместе с ними. Он ругал себя за то, что отпустил их одних.

Он как раз принял решение отправиться их разыскивать, проскользнуть в лагерь, стащить у кого-нибудь плащ и высматривать кыш-гномов, как они вдруг снова появились. Они выскочили из темноты прямо перед ним, так что он невольно вздрогнул — Где вы пропадали? — раздраженно спросил Абернети.

Гномы улыбнулись, показав все свои зубы. Казалось, они на редкость довольны собой.

— Посмотрите, что у нас есть, — сказал Щелчок.

— Идите посмотрите! — подхватил Пьянчужка. Абернети хотел было взглянуть, заметив, что они действительно что-то принесли — что-то шевелящееся, но они проскользнули мимо, не замедляя шага.

— Нет, не здесь, — быстро проговорил Щелчок.

— В темноте, подальше от лагеря, — добавил Пьянчужка.

И они вернулись обратно в лес, отдалившись от луга и тех, кто расположился там на ночлег. В лесу Щелчок и Пьянчужка снова повернулись к Абернети, и заправила гномов гордо вытянул перед собой руки.

— Вот! — с восторгом объявил он.

Абернети изумленно уставился на его ношу. Это оказалась птица — майна, кажется, — та, которая принадлежала Хоррису Кью. Ее шею крепко сжимали все в земле руки гнома, не слишком заботившегося о ее дыхании. При этом он зажал птичий клюв, чтобы она не смогла издать ни звука. Майна слабо трепыхала крыльями, но казалась совершенно выдохшейся. Абернети разочарованно вздохнул:

— Я же сказал вам только посмотреть, просто найти хозяина птицы и вернуться ко мне! Я не говорил вам, чтобы вы ее ловили! Что нам толку в этой птице!

— Очень даже много толку, — возразил Пьянчужка, нисколько не смутившись. Он нетерпеливо ткнул Щелчка в бок. — Покажи ему.

Щелчок разжал пальцы, державшие клюв Больши, и чуть встряхнул его:

— Говори, птица.

Птица молчала. Она бессильно обвисла, представляя собой самое жалкое зрелище. Она казалась полумертвой. Абернети почувствовал, что у него начинается головная боль, и вздохнул.

Щелчок мрачно насупился. Он приблизил свою морду к голове птицы.

— Говори, глупая птица, иначе я сверну тебе шею и съем тебя! — сказал он, многозначительно сгибая свои когтистые пальцы.

— Ладно, ладно! — огрызнулась майна, вдруг оживая. Абернети изумленно дернулся. Птичья голова резко завертелась во все стороны. — Говорю, слышите? Что вы хотите от меня узнать?

Щелчок гордо продемонстрировал птицу Абернети:

— Видите?!

Абернети наклонился, чтобы лучше рассмотреть Больши.

— Ну-ну, — мягко проговорил он. — А говоришь-то ты гораздо лучше, чем показывала, а?

— Лучше, чем ты, кусок меха, — насмешливо бросил Больши. — Скажи этим кротовикам, чтобы они сию минуту меня отпустили, иначе вам же будет хуже!

Абернети неожиданно щипнул птицу:

— Повтори-ка, как тебя зовут? Больши? Так вот, Больши, знаешь что? — В голосе его слышалась явная удовлетворенность. — Мне понадобилось немало времени, но наконец-то я тебя вспомнил. Много времени утекло, а? Ты принадлежал придворному волшебнику, брату советника Тьюса. А потом в один прекрасный день вдруг, как нам поведали, ты исчез. Что случилось? Тебя отправили в прежний мир Бена Холидея — точь-в-точь как Хорриса Кью? Ну не важно. Сейчас это вряд ли имеет значение. Просто говори мне, что ты знаешь об исчезновении Его Величества, быстренько! И ничего не опускай.

Больши нарочно громко захлопнул клюв. Но прикидываться дурачком было слишком поздно. Щелчок и Пьянчужка подслушали большую часть его разговора с Хоррисом Кью и теперь наперебой пересказывали его Абернети. Они несколько раз сбивались и кое-что перепутали, но писцу не составило особого труда догадаться, что именно произошло. Бурьян был каким-то чудовищем. Он пользовался услугами Хорриса Кью и Каллендбора. Кристаллы мысленного взора послужили оружием против законной власти. И, что самое главное, исчезновение Бена Холидея было связано с использованием мощного заклинания, которое надо каким-то образом нейтрализовать. Это означало, что необходимо найти пещеру этого чудовища и спрятанную в ней Шкатулку Хитросплетений.

Абернети снова повернулся к Больши. Птица не сказала ни слова после своей первой тирады — она молчала все то время, пока Щелчок и Пьянчужка разоблачали ее тайны. А теперь майна кинула быстрый взгляд на Абернети, наклонившегося над ней.

— Дать попочке сухарик? — злобно поддразнил ее придворный писец.

Несмотря на то что его крепко держали, Больши попытался клюнуть его в нос.

Абернети улыбнулся, показав мерзкой птице свои мощные зубы.

— Слушай меня, ты, бесполезный мешок перьев. Ты проведешь нас к пещере — сегодня же. А когда мы до нее доберемся, ты поможешь нам войти в нее. И ты покажешь Шкатулку Хитросплетений и научишь нас заклинанию. Ты понял меня?

Больши уставился на него своими блестящими глазками:

— Ничего подобного я не сделаю. Когда мое отсутствие заметят, меня начнут искать. Особенно Бурьян. Подождите, вот увидите, что он с вами сделает! Увидите!

— Что бы он с нами ни сделал, — хладнокровно пообещал ему Абернети, — ты уже этого не увидишь. — Наступило долгое многозначительное молчание, — Дела обстоят так, — ядовито добавил он шепотом, — если ты сию же минуту не покажешь нам, где эта пещера, я отдам тебя моим друзьям и разрешу им делать с тобой все, что угодно… — Абернети не спускал глаз с Больши. — Потому что я ужасно зол на то, как меня провели. А еще более зол на то, что вы сделали с нашим королем. Я хочу вернуть его, целого и невредимого. И ты должен помочь мне, если хочешь пережить эту ночь. Твой крошечный птичий умишко усвоил? — Опять наступило долгое молчание. — Отвечай быстро! — приказал Абернети. Больши хрипло проскрипел:

• Предыдущая
• 60/73
• Следующая