Потомки Шаннары - Брукс Терри - Страница 40

• Предыдущая
• 40/101
• Следующая

— Но почему одни из них не похожи на другие? — не совсем складно задал вопрос Пар. Коглин нахмурился:

— И этого Алланон не знает.

Старик отвернулся и долго смотрел вдаль. Когда он повернулся к ним снова, на его лице было выражение безнадежности.

— Это будто чума. Болезнь распространяется, пока не заразятся все. Любое из этих созданий может передавать заразу. Их магия позволяет им преодолевать почти любую защиту. Чем их больше, тем сильнее они становятся. Как можно остановить эпидемию, если ее источник неизвестен, симптомы нераспознаваемы до тех пор, пока болезнь не пустит в теле глубокие корни, и лекарство тоже не найдено?

Спутники тревожно переглянулись. Наконец Рен сказала:

— Коглин, а у них есть какая-нибудь цель? Кроме той, чтобы просто заразить как можно больше живых существ? И как они думают — как ты или я, или у них… нет разума?

Пар взглянул на девушку с восхищением. Это был лучший вопрос за все время разговора. Как он сам не додумался до него!

Коглин медленно потер ладони одна о другую:

— Они думают совершенно так же, как мы с тобой. И у того, что они делают, определенно есть цель. Но она никому не известна.

— Они хотят подчинить нас, — быстро предположил Морган. — Вполне подходящая цель.

Но Коглин покачал головой:

— Думаю, они добиваются чего-то большего.

И тут Пар вспомнил сны, которые посылал Алланон, страшные картины мира, где все почернело и увяло, а сквозь пелену дыма и копоти скользят призрачные силуэты и сверкают, как угольки, красные глаза.

Вот чего они добиваются, догадался он.

Но как они собираются это осуществить?

Пар посмотрел на Рен и увидел тот же вопрос в ее глазах. Он интуитивно понял, о чем она сейчас думает. Перевел взгляд на Уолкера Бо и в его глазах увидел тот же вопрос. Они трое видели одни и те же сны и одновременно подумали об одном и том же.

Коглин поднял голову.

— Что-то руководит порождениями Тьмы, — прошептал он. — Какая-то сила, превосходящая все, о чем мы когда-либо знали…

Словно не в силах закончить, он замолчал. Все переглянулись.

— И что же теперь делать? — спросила наконец Рен.

Старик устало поднялся.

— Мы сюда и пришли, девочка, послушать, что скажет нам Алланон.

Он заковылял прочь, и никто его не окликнул.

Все разошлись в разные стороны, и каждый нашел себе место, чтобы в одиночестве поразмыслить над услышанным, устремив взгляд на Хейдисхорн, разглядывая его лениво плещущиеся воды, ища признаки какого-то особенного движения.

«Ничего. Возможно, ничего и не произойдет, — подумал Пар. — Возможно, все это, в конце концов, какая-то ошибка».

Он испытывал разочарование и облегчение одновременно и попытался отвлечься от этих мыслей, подумав о чем-нибудь другом. Всего в дюжине шагов от него сидел Колл, но Пар не стал к нему подходить.

Сколько усилий он приложил с тех пор, как начались их странствия, чтобы отделаться от брата, внезапно подумал Пар. Вероятно, потому, что боялся за Колла.

Снова злясь на себя самого, он попытался сменить тему размышлений. «Коглин… Вот загадка так загадка. Кто этот старик, который, кажется, знает все на свете? Бывший друид, как сказал он сам?.. Вестник Алланона, — он называл себя и так? Маловато, чтобы составить о нем четкое представление».

Пар чувствовал, что старик рассказал о себе далеко не все. Было что-то в его отношениях с Алланоном и Уолкером, о чем он умалчивал. Существует какая-то причина, по которой Коглин втянут в эту историю, и никто этой причины не знает.

Пар осторожно взглянул на старика, стоявшего в опасной близости к Хейдисхорну. Каким-то образом Коглин знает так много о порождениях Тьмы. Он говорил с тенью Алланона — тоже непонятно как. Должно быть, он единственный, кто остался в живых после ухода друидов триста лет назад. Пар вспомнил легенды о Коглине времен Брин Омсворд. Коглин представлен в них сварливым, но весьма деятельным стариком, обладавшим магией, которая смела с лица земли странников Морда, как веник сметает пыль, — вот что говорилось о нем. Ну что же, у него есть свои причуды, это точно. Похоже, Коглину не доставляет особенного удовольствия вспоминать о прошлом. Конечно, он не говорит этого. Но ведь Пар не слепой.

Где-то далеко в ночном небе полыхнула зарница, осветив небосвод и мгновенно погаснув. Чья-то жизнь окончилась, а чья-то началась, говаривала в таких случаях мать Пара. Он вздохнул. Пар нечасто вспоминал о родителях с тех пор, как братья бежали из Варфлита. Он почувствовал укол совести и подумал, все ли там в порядке. И увидит ли он их снова?

Долинец решительно сжал зубы. Конечно же увидит! Все еще может измениться. У Алланона должны быть ответы на все вопросы, волнующие Пара: как применять магию песни желаний, зачем им посланы сны, что надо делать с порождениями Тьмы и с Федерацией…

Алланон должен это знать.

Время шло, минуты складывались в часы. Пар подошел к Коллу, теперь он хотел быть поближе к брату. Другие вставали, потягивались и нервно бродили туда-сюда. Глаза у всех начали слипаться, ощущения притупились.

На востоке первые отблески приближающегося рассвета слегка осветили темное небо.

«Он не появится», — подумал Пар. И будто в ответ на его мысли воды Хейдисхорна вздыбились и долина задрожала, словно под землей проснулось что-то огромное. Скалы затряслись, и спутники инстинктивно пригнулись. Озеро начало бурлить, к небу с шипением взлетел фонтан. Раздались леденящие душу крики. Они звучали из-под земли, словно кто-то пытался разорвать путы и освободится. Уолкер широко раскинул руки, рассеивая в воздухе свой порошок, ярко вспыхнувший и образовавший защищающий их занавес. Остальные зажали уши, чтобы не слышать ужасных криков, но ничто не могло их заглушить.

Земля под ногами снова затряслась, где-то в глубине раздался громовой раскат, перекрывший на мгновение крики. Коглин поднял руку, указывая на озеро. Хейдисхорн словно взорвался, его воды бешено забурлили, и из глубины поднялся…

— Алланон! — взволнованно закричал Пар. Это был друид. Все мгновенно его узнали. Узнали по легендам трехсотлетней давности, узнали каждый своим сердцем, которое уверенно подсказало, что ошибки быть не может, — это он.

Алланон вырастал в ночном воздухе, озаренный сиянием, исходившим от него, вздымаясь из бурлящих вод Хейдисхорна. Вот он полностью поднялся из озера и стоял теперь на его поверхности, окутанный серебристой дымкой, переливающейся в темноте. Он был облачен в плащ с капюшоном, высокий и властный. Они видели его вытянутое бородатое лицо с резкими чертами и пронзительными глазами.

Пар Омсворд дрожал, как в ознобе.

Озеро затихло, земля перестала содрогаться, крики умолкли, и в долине снова воцарилась тишина. Призрак неторопливо двинулся к ним, словно опровергая слова Коглина, что может появляться на земле лишь на короткое время. Пару никогда еще не было так страшно. Ему захотелось убежать, скрыться, но он стоял на месте словно вкопанный.

Призрак приблизился к кромке воды и остановился. Он заговорил, и его слова прозвучали в глубине их сознания:

— Я тот, кто прежде был Алланоном.

Вторя голосу призрака, в воздухе послышалось невнятное бормотание тех, кого уже нет на земле.

— Пар, Рен и Уолкер, в ваших снах я призывал вас к себе. И вы пришли ко мне, дети Шаннары. Колесо времени повернулось, чтобы возродить магию, оправдать доверие, оказанное вам, начать и завершить многие дела.

В глубоком певучем голосе, звучащем внутри каждого, послышались ноты гнева, заставившие их вздрогнуть.

— Пришли порождения Тьмы. Они несут с собой уничтожение и опустошение Четырех Земель, и это так же верно, как то, что после ночи приходит день.

Призрак замолчал. Он взмахнул рукой, и в ночном воздухе появилась живая картина, засверкавшая яркими красками в туманной темноте, — то же видение, которое трое из пришедших к озеру видели в своих снах: картина ожившего кошмара и всеобщего безумия. Потом видение поблекло и исчезло. Снова заговорил беззвучный голос:

• Предыдущая
• 40/101
• Следующая