Песнь Шаннары - Брукс Терри - Страница 60

• Предыдущая
• 60/123
• Следующая

— Интересно, куда это он пошел? — Рон Ли первым нарушил молчание. Он скорее раздумывал вслух, и поэтому Брин промолчала, лишь покачав головой. Горец уставился куда-то во мрак леса. — Словно тень, правда? Перемещается вместе с луною и солнцем, то появляется, то вновь исчезает — по понятным только ему причинам. И что у него на уме, он нам, конечно, не скажет. Нам, простым смертным. — Он вздохнул и отодвинул тарелку. — Вот только, я думаю, мы ведь уже не простые смертные?

Брин нервно крошила пальцами хлеб.

— Нет, — очень тихо проговорила она.

— Ну, не важно. Мы те, кем были всегда. Все равно. — Рон помедлил, словно неуверенный в своих словах, а потом резко подался вперед. — Знаешь, так странно. Но теперь я совсем по-другому отношусь к нему. Не так, как раньше. Я думал об этом весь день. Я все еще не доверяю ему до конца. Просто не могу. Он знает так много, чего я не знаю. И все же… Теперь я не смог бы сказать, что вовсе не доверяю ему. Он ведь пытается помочь. Нам и всем. И делает это как может.

Он ждал, что Брин согласится с ним. Но девушка молчала, глядя куда-то в сторону.

— Брин, что тебя беспокоит? Она наконец взглянула на Рона и покачала головой:

— Я не знаю.

— Быть может, то, что он сказал вчера: что, когда все закончится, мы больше его не увидим?

— И это тоже. Но есть еще что-то такое… Горец поколебался:

— А может, ты просто…

— Что-то не так, — перебила Брин и обреченно взглянула ему в глаза.

— Что?

— Что-то не так, — медленно повторила девушка. — С ним, с тобой, со всем этим походом. Но особенно — со мной.

Рон удивленно уставился на нее:

— Я тебя не понимаю.

— Я тоже не понимаю на самом деле. Я просто чувствую что-то неладное. — Она закуталась в плащ, словно желая спрятаться в его складках. — Я это чувствую уже не один день. С того самого времени, как дух Бремана вышел из Хейдисхорна и мы уничтожили Морда. Я чувствую, грядет что-то страшное… что-то ужасное. Вот только не знаю что. И еще я чувствую, за мной наблюдают; все это время за мной наблюдают, но поблизости нет никого. Никогда никого нет. И хуже всего, я чувствую, меня что-то тянет… тянет прочь от самой себя, от тебя, от Алланона. Все изменилось с тех пор, как мы вышли из Тенистого Дола. Теперь все другое, все. Пару мгновений горец молчал.

— Просто слишком много всего произошло, Брин. Хейдисхорн, Паранор, а потом Алланон передал нам слова Бремана. Это должно было что-то в нас изменить. И потом, сколько мы уже не были дома! Сколько уже бродим вдали от Дола и Ли, от всего знакомого и родного. Это тоже, наверное, причина…

— Вдали от Джайра, — печально добавила Брин.

— И от твоих родителей.

— От Джайра, — настойчиво повторила девушка и задумалась, словно сама не могла понять, почему вдруг это так важно. — Нет, не то, — мотнула она головой. — Это что-то другое, совсем не связанное с Алланоном. И с тем, что я скучаю по дому и по семье… Это было бы слишком просто, Рон. Нет, я чувствую, что-то такое во мне. В самых глубинах души. Что-то… — Она замолчала, неуверенно глядя на Рона, а потом отвернулась. — Жаль, что Джайр сейчас так далеко. Если бы он был со мной… Пусть на пару мгновений. Мне почему-то кажется, он бы понял, что со мной творится. Что именно не так. Он всегда понимал… — Брин резко оборвала себя и невесело рассмеялась. — Ну разве не глупо? Жалеть о том, что, возможно, вообще ничего не значит? И никак не поможет?

— И я по нему тоже скучаю. — Горец выдавил из себя улыбку. — И потом, он бы точно отвлек нас от мрачных мыслей. Пошел бы выслеживать Морда или что-нибудь в этом роде.

Он и сам сообразил, что сказал не то, и замолчал, пытаясь загладить неловкость.

— И знаешь, — пожал он плечами, — быть может, ничего такого и нет. На самом деле, если бы что-то было неладно, Алланон бы тоже почувствовал это. Он же все чувствует. Всегда.

Брин долго молчала, прежде чем ответить.

— Я не совсем уверена, так ли это, — произнесла она наконец. — Так ли это теперь. До сих пор ли он может…

Наступила гнетущая тишина. Брин и Рон угрюмо уставились во тьму, избегая глядеть друг на друга. И мысли их были мрачны. Горы вокруг погрузились в безмолвие, и безмолвие это давило на притихших людей, окружая их кольцом пустоты. Время шло, и казалось, вот-вот в застывший мир ворвется далекий крик ночного зверя, или хлопанье крыльев, или шелест листвы под ветром, скрип ветки, стук упавшего камня, писк насекомых… Но нет — ни единый звук не разрушил чары тишины. Ни единый.

— У меня такое ощущение, словно мы заблудились, — обронила Брин в пустоту. — И бродим бесцельно, вслепую…

Рон Ли тряхнул головой:

— Да брось ты, Брин. Мы ведь знаем, куда идем. И пока что не сбились с дороги.

— Мне надо было послушать тебя и никуда не ходить.

Горец даже опешил от такого признания. Он неуверенно посмотрел на Брин и встретился с ее настойчивым взглядом. И в глазах ее было сомнение и неизбывная усталость. И еще — страх. Горец поежился. На какую-то долю секунды ему показалось, что эта девушка рядом не Брин Омсворд.

— Я защищу тебя, Брин, — горячо прошептал он. — Все будет хорошо, обещаю тебе.

Она улыбнулась, но как-то бледно, печально, потянулась к нему и взяла его руки в свои:

— Я тебе верю.

Но в глубине ее души шевельнулось сомнение: так ли это на самом деле?

Только к полуночи Алланон вернулся в лагерь, вынырнув из мрака, — еще одна темная тень из тех, что крались ночами по Вольфстаагу. Сквозь просветы между ветвями струился серебристый лунный свет, разливаясь во тьме таинственным сиянием. Брин и Рон давно спали, завернувшись в свои одеяла. И, будто огромное мягкое одеяло, тишина накрыла спящие горы. Друид был один, словно безмолвный часовой ночи, бодрствующий страж.

Он уходил во тьму леса, чтобы побыть наедине с самим собой, чтобы еще раз подумать над тем, что должно случиться. Неизбежно. И уже очень скоро. Те слова духа Бремана прозвучали так неожиданно — так пугающе неожиданно.. И тем не менее друид был готов их услышать. С самого начала он знал, что когда-нибудь все так и будет. Но оставалась надежда, что можно еще что-то сделать, что-нибудь изменить. Ведь он был друидом и мог очень многое, почти все.

Алланон рассеянно обвел взглядом вершины гор. Теперь и битвы, закалившие его, и дороги, которые он прошел, только чтобы добраться сюда, остались позади. Это было вчера, а завтра… завтра казалось таким далеким. Но Алланон хорошо понимал: это самообман. Его завтра вот-вот наступит. Его дороги сошлись в одном месте и времени. Осталось сделать лишь пару шагов…

И сколько всего уже произошло, думал друид. Сколько сделано на этом пути. И все-таки сделано недостаточно. Алланон оторвал взгляд от гор и посмотрел на спящую девушку. Брин Омсворд. Вот от кого теперь зависит все. Конечно, она никогда не поверит в это. И не поверит, открой он ей правду о песни желаний, эльфийском заклятии. Не поверит, потому что подходит к магической силе как человек и дитя человека, а к магии неприложимы человеческие мерки. Он, Алланон, один только раз показал ей возможности силы — лишь приподнял завесу тайны, ибо большего, понял друид, девушке не вынести. Она, Брин, в своем понимании магии была еще ребенком. И взросление дастся ей трудно. Очень трудно, печально подумал друид, потому что его не будет рядом, чтобы помочь, чтобы облегчить эту ношу.

Алланон сжал руки под темным плащом. Но разве не может он ей помочь? Прямо сейчас? Ну вот опять… Друид мрачно улыбнулся. Еще тогда, с Шиа Омсвордом, он решил, что откроет юноше лишь часть всей правды. Ибо те, кому правда поможет в их битве, должны сами дойти до нее, чтобы правда дала им силы. Но уж ей-то он мог бы сказать. Или хотя бы попытаться… Ее отец, Вил Омсворд, наверняка настоял бы на этом, будь у долинца такая возможность. Но решать здесь не Вилу. А только ему, Алланону.

Как всегда, только ему.

Странное горькое чувство вдруг охватило его. Теперь уже нет Паранора. И Совета давно уже нет. Остался лишь он, Алланон, последний друид на земле. И только ему выбирать свои пути. Одному. Без помощи мудрых советчиков. Без древних книг. Ибо теперь, когда Паранор исчез, у него совсем ничего не осталось: ни дома, ни мечты, ни надежды.

• Предыдущая
• 60/123
• Следующая