Опоздавшая невеста - Хокинс Карен - Страница 17

• Предыдущая
• 17/71
• Следующая

Он сомневался, станет ли она с ним разговаривать. Но ее задело за живое, и она холодно улыбнулась:

– Что же вы хотели обсудить, ваша светлость?

Он указал на кресло. Она пристально на него посмотрела, как будто опасаясь, что Люсьен подложил туда паука. Он усмехнулся:

– В чем дело, Белла? Боишься? Она взорвалась:

– Тебя? Ха! – Она прошла к креслу, но села на самый край, готовая вскочить в любую секунду. – Чего ты хочешь?

Люсьен зацепил ее кресло ногой и подвинул его ближе к себе, не обращая внимания на то, что столик поцарапал хрупкое дерево и от толчка упал сливочник.

Арабелла онемела от изумления, руки ее с силой сжимали подлокотники. Как только он придвинул ее настолько, что мог к ней прикоснуться, она окинула его холодным решительным взглядом:

– У тебя две минуты, потом я ухожу.

Она не показалась бы более равнодушной, если бы уснула посреди фразы.

Он прищурился. В его наркотических снах она не была равнодушной. Нет, она отвечала точно так же, как в карете, с горловым стоном и с неистовым сладострастием, которое еще сильнее распаляло его.

Он наклонился вперед и придвинул ей одну из чашек.

– У меня нет времени пить чай.

– Почему?

– Сегодня четверг. По четвергам я всегда занимаюсь счетами.

Хотя он и не страдал избыточным самомнением, Люсьена задело, что привлекательная женщина находит сухие цифры интереснее его общества. В Лондоне его считают очень выгодной партией. Единственный способ, который он придумал, чтобы на время отбиться от попыток сватовства, – это постоянно носить черное на все светские приемы, тем самым косвенно давая всем и каждому понять, что он в трауре.

В его груди вспыхнуло странное чувство. Арабелла была для него вызовом: женщина, знающая себе цену, проверяла, чего стоит он. То, что вызов исходил от нее, делало ситуацию еще пикантнее.

Он бесстыдно воспользовался темой, которая наверняка растопит ее внешнюю холодность:

– Твой брат приходил ко мне.

– Да? – Она помедлила, потом добавила: – Он иногда бывает груб. Он терпеть не может, когда его жалеют.

– Я сейчас не в том положении, чтобы жалеть кого-либо, кроме себя самого, особенно после двух дней, проведенных под неусыпным присмотром твоих тетушек.

На ее губах промелькнула улыбка, но Арабелла опустила глаза и под ресницами спрятала их выражение.

– Роберта раздражает постоянное внимание. Я уверена, что он рад мужской компании. В доме женщин намного больше.

Ее лицо обворожительно смягчилось, когда речь зашла о брате.

– Я считаю, что он в высшей степени умен.

– Да, но слишком тихий.

– Только не когда выигрывает в шахматы. Я уверен, что ты слышала, как вчера вечером он ликовал на весь дом.

Она хихикнула. Звук поднялся из горла и рассыпался по губам. Люсьену захотелось собрать его поцелуем. Он пристально смотрел на ее пухлую нижнюю губу и более тонкую верхнюю. Вместе они образовали безупречный рот, который мог восхитительно приоткрыться под его губами.

Люсьен слегка согнул ногу и прижался коленом к краю стола, чтобы спрятать слишком явную реакцию на присутствие Арабеллы. Черт побери, ведь он пока только смотрит на нее! Да поможет ему небо, если он нечаянно к ней прикоснется.

Проклятые снадобья тети Джейн! Сколько времени потребуется, чтобы прийти в себя после той мерзкой смеси? Он взял себя в руки.

– С тех пор как я был здесь, многое изменилось. Как Роберт оказался прикованным к креслу? Когда приехали твои тетушки?

Она изучающе посмотрела на него, потом поправила шаль, покрывающую ее плечи, и потянулась к чайнику.

– Я расскажу тебе все о своей семье, – холодно ответила она, – после того как ты расскажешь, что привело тебя в Йоркшир.

Вот как? Она не может устоять перед искушением бросить ему вызов? Люсьен спрятал усмешку.

– Я ехал на север, чтобы встретиться с одним человеком по поводу покупки. – Конечно, покупать он собирался не землю, но ничего страшного, если Арабелла будет думать именно так.

– Очень неосторожно было скакать с такой скоростью по дороге как раз в тот момент, когда наша карета заворачивала. Ты мог погибнуть.

– Но я жив. – Он смотрел на ее изящные, ловкие руки, пока она наливала чай, и размышлял, что предпринять, чтобы ее гнев прошел и к ней вернулась бы страсть, которую она испытывала к нему прежде. Эта мысль терзала его.

– Скажи мне кое-что, – резко произнесла она. – Почему ты скакал через болота ночью? Вряд ли у тебя была назначена встреча в такое позднее время.

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– А что ты делала на пустоши в такой час?

– Навещала одного арендатора, – сказала она. Ее ответ был явно отрепетирован. – Миссис Марч заболела, и я отвозила ей суп. – Она подняла чашку и протянула ему. – Можешь спросить тетю Джейн, если мне не веришь.

Он не сомневался, что тетя Джейн подтвердит каждое слово Арабеллы. Люсьен взял чашку, едва сдержавшись, чтобы не скривиться. Он терпеть не мог чай.

– Кстати, о твоих тетушках. Часто они сговариваются удерживать раненых гостей в своем доме, опоив их овечьим отваром?

– О нет. Ты первый. – Она бросила в свою чашку не один, а три кусочка сахара. – Тебе должно льстить, что они так тебя ценят. Они не часто опускаются до такой непристойности.

Он зачарованно смотрел, как за сахаром последовали четыре порции свежих сливок.

– Как получилось, что они стали жить с тобой?

– Они овдовели одна за другой в течение нескольких месяцев. Когда папа заболел, я попросила их приехать и жить у нас.

– А брат?

Она сделала глоток чая, сморщилась и добавила еще кусочек сахара.

– Надолго моего брата досталось больше печали, чем следовало бы пережить любому человеку. Он был в легкой кавалерии при Ватерлоо. Его часть была разгромлена.

Люсьен мысленно присвистнул. Судьба кавалерии при Ватерлоо стала почти легендой. Они шли в атаку с восторженным ревом, сражались с пугающей яростью и умением, что позволило им уничтожить противника, в десять раз превосходящего их числом. Но они дорого заплатили за свою храбрость: в последнем бою уцелела лишь горстка из них.

Арабелла поставила чашку и положила на тарелку кусочек торта с кремом.

– Бок о бок с ним сражались два его друга детства. Оба погибли. – Ее глаза затуманились, и она поставила тарелку на его сторону стола. – Роберт не говорит об этом, но я знаю, что он страдает.

По всей видимости, в роду Хадли не одна Арабелла отличалась гордостью и упрямством. Люсьен подумал о худом тихом юноше, который так простодушно играл с ним в шахматы прошлым вечером.

– Может быть, ему просто нужно время?

Она рассеянно кивнула и сделала еще один глоток. Он наблюдал за ней поверх своей чашки. Она была полнее, чем раньше, тело ее было пышное, как на полотнах Буше. Волосы вились густыми роскошными волнами надо лбом, над ушами, свисали на белую шею. Лента, которую она носила, чтобы удерживать непослушные локоны, со своей задачей не справилась и теперь лежала у нее на плече в великолепной копне кудрей.

И все же при всей ее миловидности под глазами у нее залегли фиолетовые тени и чувствовалась в ней какая-то усталость, как будто на своих округлых плечах Арабелла несла всю земную тяжесть.

Он импульсивно подвинул к ней тарелку с пирожными:

– На, возьми.

К ее щекам прилила краска.

– Нет, спасибо.

– Глупости. Они необычайно вкусные. – Он взял одно с тарелки и протянул ей.

Она не могла отвести глаз от его руки, но покачала головой:

– Нет.

– Возьми. Тетя Эмма грозилась оторвать мне голову, если я не съем все это.

Вымученная улыбка искривила ее губы.

– Ладно, хотя мне и не следовало бы. – Она оглядела себя и вздохнула: – Боюсь, я слишком люблю их.

Он нахмурился и положил не два, а три пирожных ей на тарелку.

– Ты прекрасна именно такая, какая есть. – Более чем прекрасна, подумал он.

Она была красива не той тонкой, худосочной красотой, которую в изобилии можно видеть в лондонском свете. Женственная и мягкая, она была так хороша, что перехватывало дыхание. Если бы обстоятельства сложились по-другому... Черт, если бы он сам был другим, то без малейших угрызений совести затащил бы ее в постель и держал бы ее там сутками, наслаждаясь каждым дюймом ее великолепного тела.

• Предыдущая
• 17/71
• Следующая